Она оглянулась вокруг, словно ища ложе, а Глеб Иванович, подойдя к ней и наклонившись, шепнул:
— Пожалуйста, оденьтесь, ваша светлость.
Затем подошел к опешившему коменданту и вынес приговор:
— Пальцем коснешься… Ты меня понял?! Слугой будь, языком вылизывай следы ее… Если будет иначе…
Иначе не было; произошло то, что может произойти, когда в дьяволе просыпается настоящая суть, а перед ним трепещет мразь, дегенерат, не понимающий даже того, что он совершает: убивает, насилует, берет ли в жены княжну… Дегенерат делает все рефлексивно, потому что у него отсутствует функция мозга:
С той минуты как Глинская вышла вместе с мужем из кабинета, мир, казалось, перевернулся, наполнился осмысленностью и гармонией. Пару привезли в родовой особняк Глинских, и — удивительное дело — она стала узнавать свою мебель, чудом сохранившуюся. В анфиладах комнат было чисто, уютно, и даже можно было поверить, что витал тот же дух, который она помнила с детских и отроческих лет. Войдя в состояние эйфории, она вдруг услышала рядом какое-то собачье сопение, и только тогда до ее сознания дошло, что это стоит и не может отдышаться ее муж. Он боялся ступить, стоял, переминаясь, и, едва не захлебываясь, с трудом промямлил:
— Можно, я буду жить в той пристройке?
Это вызвало у нее не жалость, но смех. И она, уставшая, изломанная, истосковавшаяся, но почти счастливая, сказала без всякой ненависти:
— Живи где хочешь. Лучше, если я не буду тебя видеть. Вовсе.
К Елизавете Сергеевне приставили прислугу; мало разговорчивый, но много делающий пожилой мужчина в прошлом, оказалось, действительно был слугой известных в Москве господ. Через два-три дня после событий, повлекших за собой сказочное превращение, Глинская услышала от него:
— Продукты и одежды с вашего личного гардероба всегда будут доставляться по вашему требованию. Если понадобятся деньги, то… вот в этом ларце я еженедельно буду класть такую-то сумму.
Она понимала, кто уподобился радетелю и что рано или поздно придется платить. Чем — понятно было сразу. Но ни презрения к себе, ни чувства страха не было. Наоборот, представлялось, что это благосклонная судьба послала ей единственного мужчину ее сердца; и что в хаосе чудовищных лет, которые лишили ее родителей, имени, привычной Родины, она сможет обрести наконец простое женское счастье… Ошибалась ли Елизавета Сергеевна? Грезила ли прежде кем-то иным? Может быть…
Любовь их началась пылко, и она давно была готова испытать страсть.
История судьбы княжны Е. С. Глинской заслуживает того, чтобы написать о ней отдельную книгу. Мы же, упоминая об этом частном случае, даем лишь характеристику личности Глеба Ивановича. Не оценку, нет! А лишь многогранность человеческой личности в определенных ситуациях бытия…
В середине 20–30-х годов Глеб Иванович помимо Елизаветы Сергеевны имел множество самых ярких, самых красивых женщин. Он был монстром, был беспощадным, грубым, хитрым, вертким, расчетливым, обладал сатанинской хваткой и упорством. Но, общаясь с женщинами, в отличие от большинства товарищей по партии, он не был циничным потребителем. Ни одну из своих пассий Глеб Иванович не обходил вниманием, он боготворил женщин и позаботился об их будущем заранее. Прекрасно понимая, что их может ждать после его неожиданной смерти, он обеспечил им не только роскошную юность, но и будущие зрелые годы. Как можно было не любить такого мужчину?!..В 1935 году Е. С. Глинская получит соответствующую легендированную биографию и документы и… много лет проработает в советском правительстве! Здесь можно лишь, не раскрывая все до конца, не добавляя ее близким сердечной боли, сказать: эта женщина проживет долгую жизнь и отойдет в мир иной в конце 80-х, пережив своего сына, который закончит МГУ, проработает в штабе фронта и, пройдя всю войну, нелепо погибнет в дорожно-транспортном происшествии в середине века, прожив недолгую жизнь… Родившийся в 1921 году и названный матерью в честь любимого Глебом, он так и не узнает, КТО его отец. Тайна его рождения будет хранима этой женщиной до ее предсмертного часа… Знал ли о нем Бокий? Не исключено. Более того: наверняка да! Но, не желая ничего знать о потомстве, он заботился о своих любимых так, что и дети, рожденные ими, не могли бы остаться в обиде на своего биологического отца.
Этот нюанс в отношении Бокия также можно расценить по-всякому. Не нам судить: был он плохим отцом или хорошим… В жизни же случилось так, что каждая (!) из этих очаровательных женщин, которая любила Глеба Ивановича, не могла отказаться от того, чтобы не родить от него ребенка, а то и двух! И, конечно же, многие из мам называли мальчиков по имени их отца.
…Елизавета Сергеевна, показавшаяся в сопровождении адъютанта, устроились в машине, а через минуту Глеб Иванович сел на заднее сиденье и своими длинными изящными пальцами коснулся локтя Лизы. Она аккуратно вынула красивую ручку из муфты и вложила в руки Глеба Ивановича. Автомобиль, плавно набирая скорость, покатил в Кучино.
После страстной любви в одной из комнат особняка Бокий, приподнявшись над разгоряченным распростертым телом возлюбленной, сказал:
— Лиза, у тебя есть не более 15 минут. Посидим молча у камина. Если хочешь, выпей вина.
Но прошло немногим более 7 минут, как в дверь тихо постучали.
— Глеб Иванович, извините,
— Вы его подготовили? Тогда так: проведите барышню в машину и затем введите нашего гостя.
Через минуту дверь в помещение отворилась и вошел ровный, как струна, мужчина, аскетического вида, выше среднего роста, одетый в дорогой цивильный костюм с ярко выделявшейся на белоснежной сорочке бабочкой. Его поредевшие волосы были совершенно седыми; взгляд сосредоточен, ресницы не мигали; не человек — сгусток воли, напряжения и несломленности.
Глеб Иванович встал с кресла, направился к вошедшему и ровным, сдержанным голосом сказал:
— Здравствуйте, Александр Васильевич. Присаживайтесь. Прошу извинить меня, что не дал вам отдохнуть с дороги, но мне доложили, что вы приняли ванну.
Мужчина ответил кивком на приветствие, поблагодарив за ванну. После чего Глеб Иванович продолжил:
— Я не думаю, что сейчас, сию минуту вы станете разговорчивым. К сожалению, все сложилось так, что вас, да, вас! — больше нет у России. Вы расстреляны. В этой вилле вы будет жить так, как подобает русскому вице-адмиралу. Ваш статус для меня — тот, который вы занимали в Севастополе, командуя Черноморским флотом. Все остальное, хотя и имело место в вашей жизни, было не больше, чем тщательно спланированная акция. Да, и назначение вас Верховным, и присвоение чина адмирала — фикция… Подчеркиваю, — я воспринимаю вас как командующего. Вы будете жить в этом статусе, но без флота… жить в достатке и с прислугой, но дальше прогулок в парке вам не иридется ходить. Вам предоставят все… для уединенного размышления и жизни…
Глеб Иванович наполнил свой фужер вином, поставив распечатанную бутылку рядом с другим фужером. Это было вино «Шато-Петрюс» — самое любимое, самое ценимое вице-адмиралом Русского флота Александром Васильевичем Колчаком.
Бокий осушил фужер до дна. И так же, как при входе Колчак, он кивнул, затем щелкнул каблуками и покинул каминную залу.
Глава 20
С тех пор, как Бокию доложили, что на бывшего в канун революции командующим Черноморским
