Революция полов, или Тайная миссия Клары Цеткин

Сколько девушек готовых

К обороне и труду.

Разгромил врагов миленок

И давно домой пришел.

Чернобровую Марусю

Он в Воронеже нашел.

Советские частушки

Уже в послереволюционные годы большевистской власти было свойственно стремление придать женщине неестественную социальную роль, возвышая женщин до мужского уровня и признавая этот уравнительный образ идеальным, соответствующим требованиям нового времени.

Сначала женщины-большевички показали пример в ношении мужской одежды: бушлатов, кожанок, кепи, брюк и дополнения к ним, как то — наганов, пулеметных лент и проч. и проч. Потом в женское общество внедрили мужеподобную, асексуальную одежду иного плана: фуфайки, кирзачи (кирзовые сапоги), телогрейки, утепленные стеганые брюки и др. Подобные антимодные изыски широко рекламировали советские актрисы в популярных фильмах тех лет, пропагандируя образ женщины- труженицы, заставляя советских женщин идти на самые тяжелые работы, осваивать самые трудные профессии. Литературный критик Александр Беззубцев-Кондаков, говоря об очередной героине советского романа, в одной из своих статей заметил: «Она женщина, следовательно, мещанка, потому что в силу природных причин не может быть воином и революционером, и стать полноценным членом общества может лишь преодолев свою женственность, победив природу и став мужским подобием («с орденом Красного Знамени, в зеленой гимнастерке»). Это возможно, ведь если революция побеждает историю, то почему бы другой революции не победить саму природу человека».

Наиболее полно этот рецепт победы над природой раскрылся в годы Второй мировой, когда партия направляла женщин на фронты, на передовую, где мог по традиции быть востребован их талант сестер милосердия, но и заставляя примерять на себя чисто мужские ипостаси летчиков, снайперов, танкистов и др. К сожалению, оставшиеся в живых и уже изрядно постаревшие героини вряд ли смогут понять, если я скажу, что их подвиги смогли осуществиться вопреки их женской сути, божественному женскому началу. И что массовая отправка женщин на передовую и привлечение женской силы для разгрома противника — это, во-первых, целенаправленное преступление над женской природой тех, кто возглавлял партию, военные и политические советские структуры, — во имя того, чтобы защитить самих себя и остаться у власти, у кормушки Кремля. А во-вторых, яркое свидетельство неспособности грамотно руководить процессами (в том числе и боевыми действиями) этих самых вышестоящих властных структур.

Но оставим этих воистину мужественных женщин (термин подобран правильно, эго и есть тот единственный случай, когда женщину следует назвать мужественной, ставшей мужским подобием), героически сражавшихся на фронтах Второй мировой (им привычней: Великой Отечественной) войны в покое; пусть радуются остаткам социальных льгот, осчастливленные скудными подарками от военкоматов в канун Дня победы, забывая, что побежденные живут во сто крат лучше и богаче их, проливавших свою кровь, рисковавших жизнями в борьбе с «ненавистным врагом». Кстати, по официальным данным, за годы войны в Красную армию было призвано более 500 000 женщин. А кто и когда скажет: сколько их на фронтах войны было на самом деле, и сколькие еще проходили по отдельным, секретным спискам?!

Но перейдем к теме военно-полевого эроса времен Второй мировой, поговорим о тех, кто не воюя «внес вклад в дело освобождения советской Родины».

В многочисленных штабах Красной армии женщины работали в качестве телефонисток, официанток, шифровальщиц, уборщиц и проч. Однако представительницы прекрасного пола привлекались в штабы также и с иной целью. Своими телами они обслуживали уставших от дневных забот генералов. «Всякое отрицание, замазывание, затушевывание фактов разврата в штабах Красной армии так же бесполезно и лживо, как лживо отрицание фактов тактических поражений, вызванных безграмотностью и трусостью советских генералов», — утверждал публицист, профессор Олег Грейгъ.

Женщины в солдатской форме, находившиеся на всех этажах военной вертикали, получали определенные вознаграждения за нетипичные условия своего пребывания и исполняемых обязанностей. Сбегая от ужасов тыла (непосильной работы во имя победы, получения мизерных порций продуктов по карточкам (только если ты работаешь!)), или покидая оккупированную немцами территорию, многие женщины попадали в реальный ужас фронтовых условий. Впрочем, как известно, женщины шли за войском и в годы Первой мировой; так что ничего удивительного, что и в годы Второй мировой в полковых подругах ходили сотни девушек, на сей раз одетых в гимнастерки и шинели. Не зря возникло и презрительное: ППЖ — походно-полевая жена. Итак, временная полевая жена командира роты или батальона могла рассчитывать на сытный офицерский паек, из которого она готовила пищу сожителю и питалась сама. Та, которая спала с командиром полка или начальником штаба дивизии, имела еще более сытную еду и, к тому же, находилась вдалеке от передовой.

Нередко сожительницы советских офицеров до полковника включительно получали шанс заиметь в награду медали «За боевые заслуги» или же «За отвагу». Что впоследствии, в мирной жизни, давало им некоторые льготы от родного государства.

ППЖ, попадавшие в объятия генерал-майоров и генерал-лейтенантов, которые чаще занимали должности командира дивизии, начальника штаба корпуса, командира корпуса и аналогичные штабные должности в штабах армии и фронта, получали еще больше выгод. Даже в условиях войны они питались икрой, другими деликатесами, заедая обед заморскими фруктами; также им дозволялось регулярно наведываться в генеральскую баню. И так как конкуренция на паек и постель командного состава была слишком велика, то бывали случаи, когда красные генералы находили успокоение от тягостных воинских дум в объятиях сразу нескольких красоток.

Еще более высокое положение в иерархии ППЖ занимали те, чьи ласки оказывались востребованы командующими армиями, начальниками штабов фронтов, замкомандующих фронтами. Однако на самом верху также была категория наложниц — женщины командующих войсками фронтов. Эти полководцы пользовали исключительно артисток фронтовых ансамблей или фронтовых бригад. И если командующие армиями могли походатайствовать, чтоб их пассия получила орден Красной Звезды, то командующие войсками фронтов чаще всего награждали потрафивших им дамочек орденом Красного Знамени.

От опостылевшей наложницы можно было избавиться несколькими способами: отдать на растерзание садистов из заградотрядов; отправить в Мордовию на лесоповал лет эдак на 20–25. Немалое количество женщин в форме советских солдат канули в неизвестность не только на фронтах долгой и беспощадной войны, но в советских концлагерях, в шахтах и на лесоповалах…

Такая проблема, как беременность, также решалась чудовищно просто. Редко какой (в общем масштабе происходящих половых разменов) удавалось заполучить сожителя в качестве мужа, или хотя бы ответственного и заботливого отца своего ребенка. Беременная в солдатской форме выглядела столь нелепо, что от таких женщин избавлялись на ранних стадиях «залета». Чаще их отправляли в тыл, причем безо всякой надежды на какую-либо материальную помощь, исходящую от сожителя-офицера. Надеяться получить социальную защиту от родного государства эти женщины также не могли. Бывали случаи, когда — во избежание всяческих разговоров, избегая огласки в виде доклада особиста и кары, — мужчины физически уничтожали «доказательства своей вины», убивая военных подруг, которые оказывались на сносях (сами ли, с помощью денщиков, или смершевцев). Нельзя утверждать, что подобное происходило повсеместно, но и замалчивать эти факты также нельзя. Все в соответствии с циничным выражением: на войне как на войне…

И все-таки факты рождения детей «походно-полевыми женами» имели место. Понятное дело, женщина пыталась таким образом удержать советского военачальника, выйти за него замуж, обеспечивая себе и ребенку сытое и благополучное будущее. Но такая стратегия редко приводила к успеху, ведь