– Как же ему звание давать? Он же… Он ведь… Он машину утопил!
– Ну!
– И ему – внеочередное звание? Ведь абсурд!
– Ну почему абсурд, лейтенант? Что – разве погиб кто-то? Тогда, когда машина в реку кувыркнулась, – кто-то утонул? Он говорил, с друзьями был.
– Нет, все спаслись.
– Вот видишь! – воодушевился генерал. – Он же, наверное, и спасал своих товарищей, рискуя жизнью.
– Да никого он не спасал!
– Но ведь не утонул никто?
– Не утонул.
– Вот! Я и говорю! Надо отметить бойца.
– Никудышный он боец! – прорвало Савинова. – Сладу с ним нет! Пьет, патроны от автомата дважды в карты местным проигрывал, насилу потом вернули боеприпасы. Машину утопил. И это уже вторая. А перед тем другой был «КамАЗ» – с мукой и крупами. Говорит: отлучился на минутку, машину угнали. А я знаю точно – продал! За два ящика водки машину с грузом продал!
– Ах! – выдохнул потрясенный генерал. – Так он лиходей? По нему трибунал плачет? Что ж ты сразу-то не сказал? И каким таким образом он до сих пор на свободе? Куда прокурорские смотрели?
Вот тут Савинов и споткнулся. Побагровел и сказал через силу:
– Ищут машину-то.
– А Пряхин почему на свободе?
Савинов еще больше побагровел, хотя куда уж было больше.
– Пряхин-то вроде бы ни при чем.
– Ну ты же сам сказал только что!
– То я сгоряча.
Расклад был такой. Пряхина за ту пропавшую машину можно было, конечно, закатать в тюрьму в два счета. Но сразу же последовали бы оргвыводы в отношении самого Савинова. Дело известное: если виноват подчиненный, то и командиру достается на орехи. Поэтому историю с пропавшим «КамАЗом» постарались замять, а Пряхина выгородить.
– Пряхин вроде бы и ни при чем, – совершенно остыл Савинов.
– Уф-ф! Ты полегче! – ослабил узел галстука генерал. – А то я уж подумал…
Что он подумал, досказать не успел, потому что появился Пряхин. Вид Пряхин имел довольно расстроенный.
– Беда с погонами, – сообщил он. – Только такие вот нашел.
Показал. Офицерские. Не подходят старшине.
– Жаль, – признался Брусникин. – Хотел я на тебя в новых погонах взглянуть. Хотя…
Задумался на мгновение.
– Знаешь, будешь ты лейтенантом! Раз уж погоны такие…
– Не имеете права! – торжествующе выпалил Савинов. – По должности не имеете права офицерское звание ему присваивать!
Даже ожил. Хоть здесь была справедливость. Но рано он торжествовал.
– Не имею права? – ухмыльнулся подвыпивший Брусникин. – У нас, лейтенант, тот прав, у кого больше прав. Усекаешь? Говорил же я тебе: хороший тесть главнее маршала! – Повернулся к Пряхину: – Ты с сегодняшнего дня лейтенант! Представление сделаю, как только в Москву вернусь.
– У меня и звездочки есть лейтенантские, – сообщил Пряхин.
Достал из кармана, показал. Точно, есть. Надо же, как удачно.
– Как же так, товарищ генерал, – пробормотал совсем растерявшийся Савинов. – Я, чтоб лейтенантом стать, училище заканчивал…
– А что училище? – остановил его беззаботный Брусникин. – Ты вспомни, как в войну – безо всяких училищ, прямо на передовой, из лейтенантов сразу в полковники. А?
– Так то в войну!
– А сейчас? – громыхнул генерал. – Сам же рассказывал. Машина в реку, все тонут, и только лейтенант Пряхин, рискуя жизнью… Герой, в общем.
И опять Савинов приуныл. Понял, что ничего сегодня доказать не сможет.
К пирующим заглянул лейтенант. Тот самый, который играл за нас.
– Товарищ генерал! Вам пакет из Кремля!
Бедный Савинов едва не упал с табурета. Кремль и савиновская забытая всеми часть жили как бы на разных полюсах. Лейтенант и помыслить не мог, что эти два мира хоть как-то пересекутся в этой жизни. А вот ведь пересеклись. Точкой пересечения стал генерал Брусникин.
– Ну, давай!
Генерал взял в руки увесистый, весь в сургучовых печатях, пакет, с хрустом его разорвал. Внутри обнаружилась целая пачка документов. Брусникин отхлебнул коньячку и углубился в чтение.
Савинов, воспользовавшись неожиданной передышкой, придвинулся к Пряхину и прошептал:
– Шел бы ты отсюда!
– Ты полегче, – огрызнулся вконец обнаглевший Пряхин. – Я все-таки тоже лейтенант.
– Все то же, – вздохнул генерал Брусникин, откладывая документы в сторону. – Предложения по военной реформе. Одни и те же бумаги тасуют, как карты…
Вздохнул, опечалившись.
– А я еще анекдот знаю, – доложил новоиспеченный лейтенант. – Как раз про карты.
– Ну, давай, – ожил Брусникин.
– Медведь, волк и лиса сели в карты играть. Волк говорит: «Только учтите: кто будет мухлевать, тому сразу картами по морде». – «Да, – подтверждает медведь. – По наглой рыжей морде».
– Это я слышал, – махнул рукой Брусникин. – А вот про азеров ты какой-нибудь анекдот знаешь?
– А как же! В грузинской школе идет урок русского языка. Учитель говорит: «Дэты! Руски язык загадачный и нэпанатный. Слова «тарэлька», «вилька», «бутилька» пишутся без мягкого знака, а слова «пыл», «кон», «сол» – с мягким знаком. Панят эта невозможна. Эта нужна запомнит».
– Да, здорово! – добродушно оценил Брусникин. – А еще?
– Грузин плывет по реке и кричит: «Паслэдный раз купаюс! Паслэдный раз купаюс!» Ну, люди на берегу, натурально, думают, что у него отпуск заканчивается, вот человек и сообщает, что последний раз в воду залез. А грузин – бац! – и утонул. Оказывается, хотел крикнуть, что тонет, но не знал, как это будет по-русски.
– Ха-ха-ха! – залился смехом Брусникин. – Ну ты, блин, даешь! А знаешь, весело с тобой. Возьму, наверное, тебя к себе адъютантом. Дам тебе капитана. Ты ведь сейчас кто?
– Лейтенант! – доложил Пряхин.
– Ну, это несерьезно. Вот капитан – это дело. Походишь месяца три в капитанах, и я тебе майорские звезды выхлопочу.
На лейтенанта Савинова нельзя было смотреть без сострадания. Потому что ничто так не выбивает из колеи, как лицезрение чужого незаслуженного успеха. Пряхин, этот хам и недотепа, за какой-нибудь час проделал путь от рядового до капитана с прицелом на майорские звезды. Савинов знал, что жизнь жестока и несправедлива, но чтобы до такой вот степени… Он слышал подобные истории. Легенды о головокружительных карьерных взлетах бродили среди офицеров, и голливудские истории про Золушку меркли на фоне этих рассказов. Он слышал, но никогда не видел подобного своими глазами. И вот – увидел. И медленно дозревал. Он не любил лебезить. И подстраиваться под кого-то тоже. Но так надоело ходить в лейтенантах. И неужели он не заслуживает лучшей участи? Ведь вот Пряхин – ничтожество, а смог. И если хоть немного постараться, ну самую малость…
– А вот я тоже анекдот расскажу, – пробормотал Савинов, пряча глаза. – Можно?
– Давай! – дозволил Брусникин, пребывающий в прекрасном расположении духа.
– Идет мужик по улице. Несет транспарант. На транспаранте написано: «Бей жидов и велосипедистов!» Подходит к мужику милиционер и спрашивает: «А велосипедистов-то за что?»
