Пешки Сдвига

разряда колющих.

- Охолони, четырёхглазый... - Низкотемпературный тоном сказала Лихо в очередной раз, когда Книжник уставился в окно совсем уж вызывающе-пристально. - А то пришьют тебе какое-нибудь визуальное домогательство, и оскорбление человеческого достоинства, хотя именно им - тут не пахнет ни в каком диапазоне. И нас заодно пристегнут, за молчаливое, и моральное пособничество. Групповое, с отягчающими. Хрен его знает, насколько у них тут всё запущено в этом отношении...

- Так ведь, такой паноптикум! - Почти простонал Книжник, жутким волевым усилием, заставляя себя ненадолго отвернуться от окна. - Какой паноптикум! Это ж надо видеть...

- Герман бы не одобрил... - Коротко обронила Лихо, поняв, что ординарными призывами к гражданской сознательности - дело не поправишь. - Точно, не одобрил бы...

Книжник мгновенно насупился и, уставился в одну точку, находящуюся в подголовнике сиденья Алмаза. Блондинка замолчала, не демонстрируя никаких эмоций по поводу достижения своей цели.

При всей хаотичности мельтешения порченных, постепенно складывалось впечатление, что во всём этом кажущемся бедламе, присутствует некое единство, целенаправленность. Что никто не занят праздным времяпровождением, что всех обитателей Мути - связывает что-то общее, кроме того, что в их генетический код, были внесены более, или менее веские, коррективы Сдвига.

'Горыныч' ехал среди всего этого уродливого великолепия, следуя указателям, с какой-то маниакальной частотой расставленным на их маршруте. Машина двигалась вроде бы в гуще всего происходящего, но вместе с тем, неотвязно ощущалась какая-то обособленность внедорожника, от кипящей вокруг жизни. Как будто за ним незримо, но тщательно присматривали, ни на миг - не выпуская из виду. Чужеродный элемент, изгои, парии...

- Сто 'чистюль' мне в помывочную, если тут что-то действительно не затевается... - Лихо бросила быстрые взгляды по сторонам, не поворачивая голову. - Если бы эти нестандартные знали, за каким хреном, мы - катимся через их делянку... Эмоции, били бы через край.

- Это верно. - Шатун, убегая от желания - тоже поглазеть по сторонам, разглядывал свои ладони, будто ровно пятнадцать минут назад, они самостоятельно принялись предсказывать судьбу, с помощью извилистой науки хиромантии. - Дискуссия получилась бы очень продуктивная...

Подчиняясь очередному указателю, на котором незатейливо, чёрным по белому - было начертано 'Выезд из города', Алмаз свернул на улицу, если верить некоторым уцелевшим табличкам, на стенах зданий - Вейнбаума. Через пару минут, слева промелькнула примерно десятиэтажная 'свечка' красноярского Биг Бена, вследствие невинного озорства Сдвига - выглядевшего натуральнейшей буквой 'зю'. И, впереди - показался Коммунальный мост. С левой стороны которого, находился речпорт, с давно и безнадёжно замершими загогулинами портовых кранов, окончательно прекративших своё движение, двадцать с лишком лет назад.

Одна из нескольких фигур, маячивших в самом начале моста, где находилось что-то вроде ещё одного блокпоста, только поменьше: вдруг бросилась наперерез. Как-то чересчур яростно - размахивая руками, явно приказывая затормозить. Алмаз подчинился, резко сбросив скорость и, принимая вправо: туда, куда показывал мутант.

- Что? - Подобралась Лихо. - Ничего не понимаю... Спокойнее нас, была только вяленая 'клякса'. Что им надо-то? Ну, не за въедливые же взгляды Книжника, с нас хотят штрафные санкции слупить, по полной программе...

Впереди показалась целая кавалькада машин, штук шесть; мчащихся на приличной скорости. Мутант отошёл в сторону, сделав какой-то непонятный жест рукой.

- Вип-персоны нарисовались... - Ожил Книжник. - Или - одна, с сопровождением.

Исходя из того, что никто не спешил давать четвёрке команду - выгружаться из внедорожника: очкарик был полностью прав.

Машины, все - как одна, с затонированными лобовыми стёклами: приближались. На мосту, метрах в тридцати от блокпоста, по всей ширине моста, имелось зигзагообразное углубление - очередной автограф Сдвига, перед которым приходилось снижать скорость, чтобы его можно было преодолеть, без риска лишиться колёс. Кавалькада начала притормаживать, явно не желая с разгону влетать на аварийный участок дороги. Первая машина въехала на бугристую поверхность, размеренно закултыхалась вверх-вниз, двигаясь со скоростью черепахи: но, которой в чувствительное место, сунули некоторое количество скипидара. Лихо без малейшего любопытства смотрела вперёд, ожидая только одного. Разрешения ехать дальше.

За затемнёнными стёклами авто, абсолютно нереально было рассмотреть, сколько народу находится в салоне. Первая машина преодолела неровный участок моста, начала ускоряться...

Неожиданно Лихо ощутила тревогу. Вот только что всё было почти гладко, и вдруг - раз! - на тело словно набросили мелкую, незримую сеть, прикосновение которой, вызывало пока ещё непонятную

негативную реакцию, быстро начинающую проникать, и стойко оформляться внутри, заполняя собой всё... Блондинка, впилась взглядом в приближающуюся машину, но её возможность - видеть с закрытыми глазами, здесь была совершенно бесполезной. Но источник, пока еще непонятной тревоги - явно находился внутри 'Лэнд Ровер Дискавери 4', бронированного драндулета британско- индийских кровей.

- Ты что? - Алмаз встревожено посмотрел на Лихо, начинающую меняться в лице. - Сейчас поедем, не переживай ты так...

Серебристый красавец на триста семьдесят пять лошадок, вдруг вильнул, притираясь к 'Горынычу', и остановился. Тревога стала неотвязной, до понимания её причин остались какие-то мгновения. Вторая машина, уже почти преодолевшая 'мутировавшее' место моста, остановилась неподалёку.

Боковое стекло в 'Дискавери', находящееся со стороны водителя - поползло вниз...

- Привет, сука.

Лихо повернула голову на голос, при звуках которого всё стало яснее ясного. Кто ж знал, что так случится? В таком месте, в такое время, при таких обстоятельствах...

На пассажирском сиденье, рядом с водителем - невысоким блондином, сидела та самая рыжая милашка, отшитая блондинкой во Владимире, самым негалантным образом.

- Что, мандавошка, память отшибло? - Рыжая ощерилась в предвкушающей улыбке, и предвкушение это - было явно не из тех, которые сулили бы четвёрке неземные блага. Или хотя бы - спокойное продолжение дороги.

Ещё одна машина подъехала сзади, перекрывая 'Горынычу' путь к спокойному отступлению. Три оставшиеся авто - не тронулись с места, поджидая с другой стороны повреждённого участка дороги. Блокпостовцы тоже начали подтягиваться к месту неожиданной остановки кортежа, держа оружие наизготовку. Коробочка закрылась. Плотно, обстоятельно: намертво.

- Вылезай, чего сидишь? - Рыжая открыла дверь, и вышла из кабины. - Поговорим за жизнь, давно не виделись. Поквитаемся за вежливость, за заботу твою... Ссышь, сука?

Лихо посмотрела на неё, прикидывая, что можно сделать в этой ситуации. Мутантов, как на подбор - размером с добротный платяной шкаф, было уже экземпляров пятнадцать, не считая тех, что находились в оставшихся трёх машинах.

- Выходи... - Рыжая была уже рядом. - Потолкуем о делах наших женских. Так сказать - с чувством, с толком, с некоторым моральным, и физическим удовлетворением.

'Придётся унижаться...' - Безэмоционально подумала блондинка. Чётко понимая, что пространными извинениями, пусть даже изложенными высоким штилем, с трагическим заламыванием рук, показывающим, насколько Лихо сожалеет о своей тотальной ошибке - дело не поправишь. Рыжая захочет чего-то более весомого, зримого, паскудного...

Придётся унижаться. Путей для бегства - практически нет. При первых же признаках активного сопротивления, сюда прискачет (не исключено даже, что - стуча настоящими копытами) - как минимум половина Мутантограда. И явно - не в виде болельщиков. Задействовать Алмаза с Шатуном - было чересчур соблазнительно, но чревато: уже озвученными на первом блокпосту, последствиями. Придётся потерпеть - ползать на коленях, целовать рыжей ноги, умолять, изображать из себя ничтожество. Возможно, скорее всего - даже получить порцию физического насилия. Но Лихо надеялась, что насилие обойдётся