Пешки Сдвига

Громила уже осознал это; несмотря на свой дар, благодаря которому он долгое время - оставался неуязвимым: Шатун был законченным реалистом, никогда не предающимся влиянию гибельных иллюзий. Он не собирался сдаваться, держался, ловил каждое движение Сфинкса - по-прежнему отыскивая слабину... но, слабина не проявлялась. Вообще, не подавала признаков присутствия, чтоб её... Клятый мутант не расслаблялся, не переводил поединок в стадию игры - для пущего удовольствия публики. Он понимал не хуже громилы, с кем свела судьба; и, всаживал каждый удар - без намёка на послабление. Длинными и короткими сериями, технично, с примесью холодной, расчётливой ярости. Большей частью - не пробивая защиту Шатуна: но всё равно, это уже был как минимум моральный перевес... Который зачастую - важнее физического.

Лихо оглянулась на зону особо важных персон. Рыжая торжествовала открыто, широченной, сучьей улыбочкой встречая каждую атаку Сфинкса: Молох был посдержаннее, но тонкие губы шиза - кривились явно удовлетворённо, одобрительно. Руки нестерпимо зачесались, требуя ощутить тяжесть какого-нибудь многозарядного аргумента, способного расчехвостить эту, почти оргазмирующую пакость - до состояния полной невесомости...

После очередной атаки белобрысого, Шатун припал на правую ногу! - перекатился вбок, используя начавшееся - пусть и не по его воле, движение. Отмахнулся от насевшего мутанта, почти достал - судя по суетливости, с которой Сфинкс ушёл с линии поражения. Быстро повернул голову, отыскивая взглядом друзей.

Блондинка глубоко выдохнула, понимая, что придётся сделать то, чего она - ещё никогда не делала. Безо всякой и, всяческой гарантии на успех. Но, выбора не было. Или Шатун, умрёт спустя несколько минут; а потом - вся оставшаяся троица. Или... а что терять-то, в самом-то деле!

Трибуны надсаживались на пределе сил, поддерживая белобрысого, уловив однозначный перелом в схватке. Лихо дождалась повторного взгляда громилы, кивнула, давая понять - что без помощи: он не останется... Во всяком случае - без попытки оказать помощь.

Блондинке приходилось применять свой дар - два раза подряд, с неизменно превосходным результатом. Но, это было с неподвижной целью; с целью - находящейся на расстоянии не более трёх метров: но не так - как это предстояло сделать сейчас, с учётом произошедших перемен... Отдача ещё не подкатила; но при мысли о возможном отходняке - становилось не по себе. То, что она изловчилась проделать с Пугачом - выглядело прелюдией, несуетливой подготовкой к настоящему свершению...

'Шебуршись ты в рот... - Лихо начала концентрироваться, чувствуя приближение изменённого состояния. - Давай мясистый, кантуй его поближе. Без права на промах, грёбаный трахибудокус... Ну!!!'.

Шатуну не требовалось дополнительных согласований. Они слишком долго знали друг друга; чтобы сейчас не размениваться на уточнения, и - какие-то побочные расчёты... Задача была очень проста по сути; подогнать Сфинкса, в ту точку арены, которая была ближе всего к Лихо. А, что касается реализации... ну, это уж как получится. Не боги мы, что уж тут поделаешь...

Громила выбрал самый простой, не вызывающий излишних сомнений, путь. Уйдя (а точнее - продолжая оставаться в пассивной защите), не слишком быстро, но и - не слишком медленно: смещался в намеченный сектор арены. Лихо ждала: старательно гася - кажется уже начинающиеся симптомы возмещения...

Лихо увидела, как Шатун - стоя лицом к ней, немного опустил руки, будто вся его выдержка - дала трещину, сбой, надлом; открываясь для ударов... Сфинкс клюнул на приманку и, ворвался в образовавшуюся брешь - со шквалом ударов. Блондинка почти физически ощутила, как больно Шатуну, старающемуся удержать белобрысого рядом с собой; ещё на долю секунды, ещё на одну... Любая из которых, могла стать для него - последней.

Лихо хлестанула взглядом - по фигуре Сфинкса, пребывающего в относительно статичном состоянии: не совсем конечно... но, он хоть находился на одном месте. Она никогда не делала это так: не поймав взгляда противника, на таком расстоянии, да ещё и сзади... Но, выбора не было. У Шатуна вряд ли получилось бы - развернуть белобрысого, лицом к ней. Пришлось импровизировать, рисковать, выкладываться без остатка. Блондинка чувствовала, что, не иначе - чем от отчаяния: её сила, стала немного другой. Более пробивной, что ли... Которая не знает условностей и, ограничений. Спустя секунду, внутри черепа - образовалась чёрная дыра, безостановочно и, без остатка - всосавшая в себя сознание.

Книжник как-то растерянно, жалостливо пискнул, уловив краем глаза - как Лихо падает ничком; и, застывает в полном беспамятстве. Дёрнулся было к ней: замер, не спуская с лежащего тела - испуганного взора.

Трибуны в очередной раз разразились гвалтом и, вдруг замолчали. Как будто на стадион - упало громадное, звуконепроницаемое покрывало; отсёкшая улюлюканье, рык, любой шорох...

Алмаз, не сводящий глаз с арены, увидел, что впавший в подобие бойцовского экстаза - Сфинкс; вдруг замер, вскидывая руки - к голове. В следующий миг, громила - с разбитым в кровь лицом, сделал быстрый, длинный, скользящий шаг вперёд...

Мощные лапищи Шатуна, которые играючи - разламывали пополам, удерживаемые на весу кирпичи; хапнули белобрысого. Капкан захлопнулся.

Громила коротко напрягся, превращаясь в живой пресс: сминая, измочаливая - попавшего к нему в объятия противника. Изо рта Сфинкса, не успело вырваться ни звука. Грудную клетку раздавило напрочь, с такой же лёгкостью, как подошва армейского ботинка - давит сгнивший грецкий орех...

С нескрываемым ужасом, вскрикнула Виктория: не отрывающая взгляда от Шатуна, в руках которого безвольно обвисло изломанное, скомканное в своей верхней части - тело белобрысого.

'Контрольное сжатие... - Шатун с трудом разомкнул омертвевший захват, не обращая внимания - на грудь, залитую кровью Сфинкса; выдавленную через рот, глаза, уши... - Новое слово в криминалистике, чтоб мне так жить. А этому - нет...'.

Сфинкс выпал из рук громилы на землю. Нелепой, абсурдной, будто сделанной каким-то умалишённым мастером - куклой; застыв в неестественной, пугающей позе. Рыжая уже не кричала, она просто сидела, прикрыв ладонь рот; резко контрастируя восково-бледным лицом, с огненными локонами. Молох, то порывался встать, то садился обратно, а его юношеское лицо - медленно, но неотвратимо, из розового - делалось красным, почти багровым.

Шатун вытер-размазал рукавом кровь с разбитой физиономии, покачнулся, и - сел на землю. Алмаз, вертящий головой в разные стороны, чтобы быть в курсе меняющейся обстановки; в очередной раз, наткнулся взглядом на громилу. И, замер.

Шатун сидел на земле: и - плакал. Не рыдал напоказ, картинно раздрызгивая слёзы по небритым щекам: а, изредка вздрагивал необъёмными плечищами, стараясь сдерживать, но - не получалось...

Если верить паре недлинных, чистых дорожек на щеках громилы; слёзы были скупыми, но они были. Видеть плачущего Шатуна, было так же дико; как заподозрить Андреича - в некрофилии, с элементами садо-мазо. Но Шатун - плакал, не делая попыток, подняться на ноги.

Сознание Молоха, наконец-то выбрало для себя - какую-то одну линию поведения. Возле арены, и - внутри неё: вдруг стало много, очень много мутантов. Поднимающих с земли - бесчувственную Лихо, заставляющих встать на ноги - Шатуна, окруживших Алмаза, и Книжника.

- Двигай. - Коренастый порченый с 'Мосбергом' в руках, и 'Стечкиным' за поясом, хотел было ткнуть Алмаза - стволом в поясницу, но в последним момент явно стушевался; хоть и не подавая виду. - Шевелись, расторопный...

На шее у него, начинаясь от уха, и уходя дальше - под линялую, не совсем чистую футболку: красовались чёрные нашлёпки, вроде родимых пятен. Но - точно не пятна; такие пятна не находятся под кожей, вдобавок - не имея привычки медленно курсировать туда-сюда, сдвигаясь на сантиметр-другой: и, возвращаясь обратно. Плюс ко всему - квадратный подбородок, к которому без кастета - лучше не приглядываться. Да ещё, левая часть физиономии - была скошена вниз, будто состояла из воска, случайно, и - ненадолго, находившегося возле открытого огня.