полагается, головой на подушке, укрывшись одеялом. Он – голый, поверх одеяла, ноги его покоятся на другой подушке, там, где должна быть его голова. Андрей схватил ногу за щиколотку, затем провёл ладонью по ступне. Вот это да! Затем, приподнявшись, устремил свой взгляд к изголовью. Оля! Ничего себе!
Кто бы мог подумать, что её поведение соответствует её истинным желаниям! Не зря говорят, что в законы верить глупо, живая жизнь предлагает столько исключений и частных случаев, что от них ничего не остаётся.
Поднявшись с кровати, Андрей прошёлся по комнате. Узнаваемая обстановка. Да, он был здесь, только с Машей. К гадалке не ходи, это турбаза. Однако, что-то новенькое. Прислонённая к стене, стоит деревянная калитка. Краска на ней облупилась и потрескалась, а так – крепкая, служить ей и служить, если б её не выдрали откуда-то вместе с петлями и увесистым замком.
– Ты куда? – спросила Оля сонным голосом.
– Я это… в ванную.
– Давай скорее.
Если кто-то и был в доме, то все ещё спали. На столе в гостиной остатки снеди, пустые бутылки. Андрей заглянул в прихожую. Судя по одежде, в доме находилась вся вчерашняя компания – Вадим, Роман, Аня, Оксана, ну и, конечно, те, чьё пребывание здесь было неоспоримо – Андрей и Оля.
Оказавшись в ванной, он принял душ, выдавил в рот немного зубной пасты, за неимением щетки, прополоскал рот. Побродил по дому, нашёл бутылку минеральной воды, и, отхлёбывая на ходу, направился обратно в комнату.
Определённо, ночью что-то было, и ему захотелось освежить в памяти пережитые ощущения. Он нырнул под одеяло, обнял Олю.
– Помассируй мне ходилки, раз уж у тебя такой фут-фетиш.
Сбросив одеяло, он уселся на неё.
– Массаж – это моя страсть.
– Ходилки, а не попу!
– Я привык всё начинать с начала. По анатомии у меня была «пятёрка», я знаю, откуда ноги растут.
– Я думала, ты там… в самом-самом начале будешь заканчивать. Так сексуальнее.
Проводя ладонями по её бёдрам, Андрей спросил:
– Открой мне страшную тайну: калитка – твой любимый аксессуар, зачем ты её всё время с собой носишь?
– Я тупо сказала… ну, ты понял, что.
– Да, эти волшебные три слова я запомнил.
– … ты тупо выбежал из дома, и приволок эту калитку, стал бегать за мной…
– Матерь божья, вот это я дурак!
– Нет, всё было очень сексуально. Мясо!
Не оставив без внимания ни сантиметра на гладкой поверхности её ног, он вернулся к тому, с чего начал.
– Ноги, и то, откуда они растут – это моя страсть!
– Ты мне ночью сделал очень хорошо. Прошу на бис.
– Что именно…
– Язык не поворачивается сказать, и не дотягивается, чтобы показать.
И, перевернувшись на спину, Оля выразительно опустила глаза. Андрей послушно сделал то, о чём его попросили.
Холодный январский ветер звенел в кустах. Белое снежное небо нависло над землёй. Хмуро вырисовывались в сером утре застывшие деревья.
Андрей, Вадим, и Роман молча шли по холодному песку, покрытому инеем. Чёрно-зелёные волжские волны угрюмо накатывались на берег.
Бросив на Андрея недовольный взгляд, Вадим прервал молчание.
– Мазафака, ты опять мне перешёл дорогу!
– Он давно запал на Шерину, – сказал Роман, кивая в сторону Вадима, – и тут, нате из-под кровати, его величество Разгон, и его непобедимый меч-кладенец…
– Ну, ребята, мне было по фигу.
– Охренительно, дружище! Надоела твоя раздолбайская перхоть! Тебе всегда всё по фигу, только потом ты укладываешь в постель совсем не тех, кого планировалось.
– Всегда действую спонтанно, не знаю, хорошо это или плохо. Тут другой вопрос начинается: чего так залупился, тебе, что ли Аня не дала?! Тоже нормальная девчонка. Ты, Второв, совсем зажрался, хрен уже за мясо не считаешь!
Услышав знакомое выражение, Вадим остановился, и машинально осмотрелся.
– Где этот чёртов адвокат? В Сибирь, что ли, отправился, душить подонков.
– Что будем делать, друг? – удручённо спросил его Роман.
– Не знаю, он держал всю мазу.
– Теперь есть маза факать водолаза.
Андрей сделал шаг в сторону.
– Не понимаю, о чём вы.
Он до сих пор обижался на друзей за то, что они ведут без него какие-то дела. Чтобы не выглядеть недовольным, решил подумать о приятном. И плотно сомкнул губы, вспоминая опьяняющие Олины поцелуи.
– Теперь Шерина ему весь белый свет затмила, – сказал Роман.
Вадим сплюнул и растёр ногой плевок.
– П…дострадалец. Опять будешь играть в отношения.
– Она бы тебе не дала, говорю, как другу, – толкнул его в плечо Роман. – Успокойся, и подумай, что нам делать.
– Бумаги у него хранятся дома.
– Забраться в дом, найти их.
– Зачем?
И Вадим объяснил: чем больше Еремеев богател, тем чаще ощущал дыхание насильственной смерти, что и привело его к счастливой мысли заранее переписать дом на сына, и его же, продукт своей жизнедеятельности, сделать учредителем двух фирм, работающих на «ВХК». Теперь, когда Шмерко освободили, надо к нему наведаться, он, крестный Дениса Еремеева, устроит беспрепятственный доступ в дом, и все дела. Спокойно обыскать дом, и найти документы. Это главное. Что касается фирм – здесь тоже нужно действовать через Шмерко. Еремеев уже растолковал ему, кто друг в этой жизни, кто враг, поэтому он лояльно отнесётся ко всему, что скажут Вадим и Роман. Относительно Дениса – тут вообще нет никаких сложностей. Сам по себе он ничтожество, мелкий скот. Ведёт паразитический образ жизни, установок на труд нет. Приручить его небольшими подачками, и он подпишет любые бумаги.
Роман ударил себя кулаком по лбу.
– Едрён-батон! Я ж отвозил Захарыча в банк, он при мне вытащил из портфеля эти долговые, мать их, обязательства, и отнёс в ячейку.
– Опять… ячейка… – поморщился Вадим.
– Куда деваться. Опять. Кто сказал, что будет легко?!
– Оприходовать охранника. Давай, это по твоей части.
– Теперь работаем с тобой, давай будем сразу договариваться: фифти-фифти. С меня хватит, родное правительство так не объёбывает, как это сделал адвокат.
Они медленно двинулись в сторону турбазы. Андрей постоял на берегу, посмотрел в сторону города, от которого их отделяла река, три километра холодной тёмной воды, и пошёл вслед за своими друзьями.
Он шёл, прислушиваясь к их разговору. Вскоре ему стала ясна причина недовольства Романа. Он свёл дружбу с Лиманским, сотрудником службы безопасности банка, в котором Кондауров хранил некие ценные бумаги. Получив дубликат ключа от ячейки, Лиманский должен был изъять бумаги, и передать их Трегубову. За это безопаснику, зарабатывавшему всего сто долларов в месяц, было обещано пять тысяч долларов. Получив эти деньги, он планировал уехать в родную Белоруссию.
