не было. От волнения он никак не мог сообразить, куда пойти: вправо или влево. Не запомнилось ни одного ориентира. Да и где, в конце концов, Катя? Не мог же он так далеко уйти!
Мороженое таяло. Погадав, как на экзамене, какой билет взять, решил пойти направо. Он шел быстрым шагом, напряженно всматриваясь вдаль, и внезапно увидел одинокую фигурку, лежавшую на камнях, до этого скрытую от ищущего взгляда группой отдыхающих.
Громко выругавшись, Андрей побежал что есть сил. Приближаясь, он заметил, что она лежала на боку без движения – в странной, застывшей позе.
– Катя! – громко крикнул он издалека.
Она не шевелилась.
– Катя!!! – закричал он, приблизившись.
Она испуганно обернулась и приподнялась на локте.
– Ты чего такой… Что-то случилось?
– Я заблудился, – сказал он, в изнеможении опустился рядом с ней и протянул мороженое. Его поразил её взгляд – отрешенный, равнодушный ко всему морскому. И как-то странно она лежала.
– Какой же ты беспомощный. Тебя уже нельзя отпускать одного в город.
Мороженое таяло у неё в руках, по тыльной стороне ладони стекали белые струйки. Оглянувшись быстрым взглядом, Андрей поправил её купальные трусики. Заметив покрасневшее от неудобного лежания на камнях плечо, спросил:
– Ты лежала в какой-то странной позе. Ты нормально себя чувствуешь?
– Разве незаметно. Я работала мышцами. И заодно проверяла…
Она облизнула липкий от мороженого средний палец правой руки.
– … как
Машинально посмотрев на тонкую бретельку её купальника, Андрей поинтересовался, какими ещё мышцами.
– Их не видно. Но они тоже нуждаются в тренировке.
До него, наконец, дошло. Да, согласился Андрей, ощущать движения мышц… где-то
– Ну знаешь. что… если мне представилась возможность выполнить упражнения, способствующие установить контроль энергии в муладхар-чакре, которая, кстати, отвечает за сексуальную жизнь… то я просто была обязана их выполнить.
Он еще раз оглянулся. Рядом – никого. Лишь ленивый плеск волн доносился до них.
– Никто не подходил с советами?…
Она надулась. Проглатывая вторую порцию мороженого, она сказала, как обычно, с расстановкой, добавив вызывающие нотки:
– Ты никогда мне не делал комплиментов, как здорово у меня
Она знала, что нужно сказать. От этих разговоров Андрей обычно ощущал тяжесть, которую необходимо срочно сбросить. Стянув через голову майку, он сдавленно протянул:
– Две порции мороженого… Надеюсь, у тебя
Она капризно протянула:
– Почему нигде не сказано, что делать с грубиянами?!
И встала, осматривая свои руки, липкие от мороженого.
– Но я тебя прощаю. Хоть ты меня об этом и не просишь.
Бросив на него снисходительный взгляд, она сказала:
– Между прочим, ты не заметил, какая я у тебя экономная?! Целый день питаюсь одним только мороженым.
Раздевшись, он подхватил её, и побежал к морю.
После купания Катя попросила Андрея куда-нибудь поехать и найти укромное место. Они оделись и пошли искать свою машину. По его просьбе она оделась так, чтобы не привлекать нескромные взгляды посторонних: хлопковый топ с рукавами ниже локтя, шелковая струящаяся юбка до пят, и кожаные сандалии с тонкими ремешками.
Он нашёл место, о котором она его просила. Это был парк с аллеями благоухающих роз, слоновых пальм и эвкалиптов. К парку примыкала площадь, на которой размещались правительственные учреждения Абхазской республики, с памятником Ленину в центре её.
В начале XX века в этом месте зажглось зарево революционной борьбы. Сейчас тут закипели другие страсти.
На заднем сиденье она стянула с него майку.
– Андрюша… Твоя грудь скоро станет больше моей. Ты что, делаешь специальные упражнения?
– Вплоть до этого.
Она стала расстегивать его брюки.
– Интимные мышцы ты успел натренировать до меня.
И принялась жадно целовать его грудь, живот, опускаясь всё ниже.
… Потом она заботливо застегнула его брюки и надела на него майку. Они вышли из машины. Площадь и прилегавший квартал преодолели молча, прижимаясь друг к другу. Потом она сказала:
– Ты что, сегодня решил на мне сэкономить? Весь день одно только мороженое. Есть хочу больше, чем…
В ответ он крепче прижал её к себе. Она заговорила обиженным тоном:
– Все близлежащие двери быстренько захлопываются прямо перед нашим носом. Где мы будем есть? Это ты во всём виноват!
Действительно, попадавшиеся по дороге кафе были почему-то закрыты.
– А что, – спросила Катя, – вот с этой дверью, она закрыта?
Он продолжал смотреть на её сияющее лицо, и, помедлив, ответил с немного виноватой улыбкой:
– С какой дверью? Не знаю. У меня обычно после такого мозгов почти не остается.
– А-а-а! – в панике выкрикнула она. – Так это были мозги?!
Остановившись, они какое-то мгновение удивленно смотрели друг на друга, потом громко расхохотались.
– Непонятно до смешного и смешно до непонятного.
– Знаешь… Мои мысли тоже находятся за пределами видимости.
Они медленно двинулись дальше. Время от времени, словно по команде, они бросали друг на друга многозначительные взгляды и снова заливались безудержным хохотом.
Наконец, нашли кафе, которое работало, и зашли вовнутрь. Заведение было переполнено. Громко играла национальная музыка. Единственный свободный столик оказался в самом дальнем углу. Проходя по залу, Андрей не заметил среди посетителей ни одного женского лица. И ни одного европейского лица.
– Капитальная пацанка, – услышал он позади себя.
– Эта тёлка не идёт, а пишет буфера, как першинг-2.
Темноволосые парни откровенно разглядывали их. Где-то на задворках его сознания пронеслась беспокойная мысль: неправильное место выбрано для ужина. И тут же улетучилась. Он уселся рядом с Катей. Шустрый официант принял заказ. Вино и сыр принесли сразу.
– Как будто бархатная роза расцвела во рту, – восторженно заметил Андрей, сделав глоток.
И залпом осушил бокал. Катя отпивала осторожно, смакуя каждый глоток.
– Ученые пишут, что любовное сумасшествие длится год… может два… от силы три года. Что будет потом? Мне бы очень не хотелось приходить в сознание.
– Мне проще: я блондин. У меня и без влюбленности сознанья маловато. Ты осветли свой волос. Станешь блондинкой. Будем с тобой дурные и счастливые.
– Я была блондинкой – короткое время. Ничего хорошего.
