– Безусловно. Я тоже имел честь встречаться с вами, хотя мы и не были официально представлены…
– Боже мой, достаточно! Вы знаете мой теперешний адрес?
– Да, Аркадий Николаевич был настолько любезен… Но я, разумеется, никогда не осмелился бы без звонка…
– Владимир, немедленно прекратите! Кто обучил вас этой странной манере разговора?
– Учительница этикета Анна Сергеевна…
– Чьи заветы вы бережно храните в своем трепетном сердце, исполненном благодарности за проявленную к вам любезность и открытый для отдохновения и благостного преобразования ума источник мудрости, в котором вам и вашим сподвижникам по интернату было позволено черпать, докуда не переполнятся кладовые вашего почтительно внимающего разума. – Анжелика остановилась, чтобы перевести дух. Трубка молчала, но источала при этом флюиды почтительного восхищения. – Приезжайте в понедельник, Владимир, в любое время после семи вечера. И слушайте напоследок анекдот. «Английский лорд после кораблекрушения очутился на необитаемом острове. Он построил три хижины. Через некоторое время его обнаружили с другого корабля. Один из высадившихся матросов спросил:
«Сэр Джон, а зачем вам одному три хижины?»
«Видите ли, в одной из них я живу, другая – это клуб, который я посещаю, а третья – клуб, который я игнорирую».»
Договорив, Анжелика слегка отодвинула трубку телефона от уха, ожидая смеха собеседника.
– Спасибо, – ответила трубка спустя несколько мгновений. – Я обязательно подумаю об этом анекдоте. До встречи, Анжелика Андреевна.
Глава 5
– Время бандитского капитализма в России прошло. Все так говорят, да, наверное, это и вправду так. И черт с ним! Не очень-то его и жалко, этого времени, когда могущество, богатство и сама жизнь измерялась только наличной наглостью и количеством стволов в руках верных тебе «пацанов», готовых в любую минуту прибыть на разборку из гнилых кабаков и постелей раскрашенных дешевок. Верных… Ха-ха! Верность мерили все той же наглостью, и к более рисковому и жестокому переходили целыми группировками, а самые борзые, едва подрастая, объявляли о своей самостоятельности и претензии на долю в пироге. И, как правило, тут же гибли от руки более опытных. Закончились гангстерские войны… И пес-то с ними! Вовсе дурак тот, кто до сих пор за стаканом водки вздыхает «о былых боевых временах», о несущихся в ночи беэмвухах, ощетинившихся сборным огнеплюющимся железом и молодыми обезьяньими амбициями, об игре нервов на лесных полянах и площадках первых частных бензоколонок, освещенных скудными огнями. Такой же идиот, как те из лохов, кто, побывав на настоящей войне, до конца жизни с зеленой соплей вспоминает о «воинском братстве» и времени, когда гнил в окопах во имя тухлых амбиций сволочей-политиков и экономических интересов продавцов оружия и воротил наркобизнеса. Все это для тех четырнадцати павианов из пятнадцати, которым по древнему, еще до людей придуманному положено уйти в расход. Встать «на перо», сдохнуть, спиться, быть застреленным, просто тихо гнить в своей однокомнатной, засранной донельзя берлоге на окраине – не все ли равно? Пятнадцатый павиан должен не только выжить, но и стать «бугром», вожаком, главным, оставить плодовитое и жизнеспособное потомство. Так говорила в ментовском кабинете во время следствия эта… Черт, ведь и телкой-то ее не назовешь… Женщина, да! Единственная женщина с умными и нежадными глазами, которую он видел в своей жизни. Не будь ее, был бы уверен, что ум и жадность просыпаются в телках одновременно и в одном и том же месте. Сказать, в каком?… Наплевать! От суда он тогда отвертелся – и это главное. Пятнадцатому павиану нет дела до телок, и того места, которым они живут и думают. А та женщина, разумеется, исключение. И не случайно с ней рядом не было мужика. Но это хорошо, что она тогда при нем объяснила. Это правильно. Что же нужно пятнадцатому павиану теперь, когда закончилось бандитское время? Нет вопросов. Сегодня даже сосунки из старших классов дворовых школ (именно из такой школы его когда-то, много лет назад исключили за хулиганство) доподлинно знают об этом. Деньги! Они сегодня дают ответы на все вопросы, затыкают все рты, заставляют сиять многоцветный (а не голубой, как во времена его детства!) экран телевизора и бегать по листку виртуальной бумаги бодрые перья талантливых борзописцев. Пятнадцатого павиана сегодня определяют деньги, которыми он может распоряжаться по своему усмотрению. Выиграли в гонке бандитского времени те, кто не просто выжил, но и сумел ухватить за хвост синюю птицу удачи, превратить ее из наглости и подручных стволов в легальный и внешне законопослушный бизнес. Это было даже не очень сложно когда-то (поскольку законодатели, а значит, и законы, продавались так же, как и все остальное), но все равно мозгов хватило у немногих. Трудно одновременно уметь стрелять и, не дрогнув, стоять под дулом и думать о прибылях и оборотах. Кто же ухватил птицу счастья? Эти… из новых зубастых, которые не успели подрасти вовремя, кивают на жидов, кавказцев и прочих масонов. Якобы они все расхватали. Сомнительно это. Отчего так, по какому признаку? Разве что действительно – избранный Богом народ, и он им напрямую помогает. Это еще Тимоти, который сам еврей, говорил. Избрал и – пожалуйте за черту оседлости, в озверение погромов, в газовые фашистские камеры… Сомнительно как-то. Про павианов – понятнее. И даже у старых воров было понятнее и честнее: воровской фарт – он либо есть, либо нет. Будь ты хоть русский, хоть еврей, хоть вообще китаец какой-нибудь. Боян занятно рассказывал про старых, еще послевоенных воров… Про Большого Ивана… Вот она – синяя птица счастья, которую упустил, не сумел словить. Клад Большого Ивана, несметные сокровища, которые не то его отец, не то его дед спер у коммунистов. (Тот же Боян все ими восхищался. Говорил: коммунисты – еще те воры были, на много лет фартовые – едва ли не полпланеты под себя подгребли! И ведь как Закон соблюдали! Сами никогда не работали, все для других планы составляли и идеологию блюли. Великие воры! Смешно…) А ведь фактически держал этот клад в руках. Караулил сокровища на Лиговке, где во время войны терялись их следы, и вдруг… Пащенок погибшего Ивана сам попал к нему в банду по пустому стечению обстоятельств. Вот он – фарт! Слабоумный мальчишка, вполне возможно, знал что-то про клад. Или вспомнил бы рано или поздно. Или иным образом навел… Он жил с ним почти два года, ел, фигурально выражаясь, из той же миски, спал возле кровати, как собака. Кто же мог подумать, предположить даже, что он – сбежит?! Без документов, не умея читать, писать, практически не умея разговаривать… Но он все-таки сбежал, прятался, уворачивался, а потом и вовсе сгинул куда-то, кажется, его увезли за границу. Интересно, вспомнил ли он там что-нибудь? Вряд ли. За границей он, наверное, наоборот, все забыл окончательно. Россию, русский язык, родителей, все свои предыдущие приключения. Нигде и никак этот клад целиком не всплывал. Он следил на всякий случай. Ведь, чтобы его достать, пащенку Большого Ивана пришлось бы вернуться. А потом все это как-то превращать в деньги. На аукционах, или продавать в частные коллекции. Ничего не было… Значит, так и лежат где-то сокровища без пользы, ждут своего пятнадцатого павиана, который придет и обратит их в дело. Жаль… Ну разумеется, он не голодает, совсем даже не голодает. Разумеется, вписался в следующий этап. Бизнес, вложения, прибыли, ценные бумаги… Но как скучно все это! Кровь в венах течет синяя и холодная. Иногда по ночам он просто физически чувствует, с каким трудом она пробивается по сосудам к вяло трепыхающемуся сердцу. Как хорошо было бы бросить здесь все, муторное и вязкое, оставить тем, кому он нужен, этот гранитный город, похожий на склеп, покрытый изморозью, и уехать туда, где тепло и солнце, где пальмы, бананы, «и над баобабами закаты словно кровь» – вот, даже детская песенка вспомнилась – короче, туда, где живут настоящие павианы… Купить маленький остров, построить там дом в колониальном стиле, разбить сад, в котором круглый год будут цвести какие-нибудь цветы и летать бабочки, завести достаточно прислуги, устроить на берегу океана тир, в подвале – бильярд, привезти туда несколько преферансистов из числа старых мастеров, пару мулаток, не знающих ни слова по-русски, и одну индианку потолще с гирляндой живых цветов, лежащей на шее и грудях. И чтобы груди были большими, смуглыми, сухими и горячими (как надоели эти современные тощие диетические девки с мурашками на бледной, всегда влажной от какого-то крема коже, постоянно выпрашивающие какие-нибудь цацки!)… Увы! Не стоит обманывать себя. Здесь и сейчас ты вовсе не бедствуешь. Но для реализации и воплощения твоей мечты нужны совсем
Бандитское время закончилось. Но клад Большого Ивана так и лежит где-то, дожидаясь…
Главное, что он понял, вынес из своей довольно-таки непутевой жизни, это то, что Бог все-таки есть. Где, откуда, каким образом… Это все вторично, но главное: Он – есть. А ведь было, было время – сомневался. Даже и когда в семинарии учился. Роптал даже супротив. Хотя, что значит – роптал? Это уже сомнения – в сторону. Разве можно роптать против того, кого нет? Никак невозможно.
