не хватало!… Ну так мы сейчас им позвоним, значит, скажем, что вот, Маугли из «Детдома» по вашему желанию доставили, а ты попробуй их на что-нибудь уговорить… чтоб хоть детей отпустили, что ли… Если сразу не поверят, покажешься им издалека, вон хоть с того БМП, что ли, или подпрыгнешь, как ты умеешь, чтобы признали, у них вроде там бинокль есть…
– Не надо звонить, – сказал Кай и несколько раз растопырил и снова сжал пальцы. – Я пойду туда. Что я могу им обещать?
– Погоди, братан, погоди! – растерялся эмчеэсовец-рассказчик. – Куда ты пойдешь? Кто тебя пустит? Там же в любой момент все рвануть может…
– Меня не надо пускать. Я пройду сам. Скажи только: что я могу обещать, когда стану говорить с ними? Я не хочу убивать. Я буду пытаться сказать, хотя я это плохо могу.
Мишка посмотрел на Кая, который уже медленно перетекал в направлении к дороге, и вдруг понял, что тот
– Это вообще-то главное начальство решает, но у него сейчас, в сложившихся обстоятельствах не спросишь, так ты обещай что хочешь, главное, чтобы они заложников отпустили… – нерешительно предложил рассказчик, который тоже что-то такое про Кая понял и даже отошел на шаг в сторону.
– Хорошо. Я буду делать попытку, – сказал Кай. – Предупредите своих, чтобы не удивляться очень. И не мешать… До свидания, я пошел…
Кай отошел в сторону кустов малины и вдруг исчез в лесу, вообще-то довольно негустом и даже местами прозрачном.
Эмчеэсовцы переглянулись.
– Вот человека-то подставили… – сказал один из них.
– Да и нам мало не покажется, если что, – добавил второй.
– Сдается мне, что мы все сделали правильно, – увесисто вымолвил Мишка. – Пошли ребят предупредим, что к террористам артист пошел…
– Где он пошел-то? – поинтересовался рассказчик. – Он же вообще в другую сторону…
– Поживем-увидим, – пожал плечами Мишка. – Теперь наше с вами дело – ждать и без толку не рыпаться. И других от того же удержать.
Кай появился на пороге магазинчика при бензоколонке, ослепительно, по- американски улыбаясь и подняв вверх обе руки, развернутые ладонями с растопыренными пальцами к зрителям. Он выглядел довольно эффектно и совершенно не агрессивно. В светлых волосах застряло несколько листочков. Одна из штанин была разорвана на колене, и в прорехе виднелась белая кожа. На ногах не было обуви. Из кармана джинсовой рубашки торчал оранжевый цветок маргаритки, сорванный в вазоне перед въездом на бензоколонку. Зрители – их было тринадцать человек – замерли с открытыми ртами.
– Я – Кай, – сообщил он присутствующим. – Член музыкальной группы «Детдом». Я хорошо танцую, но плохо умею говорить, и поэтому вы должны извинить меня за это. Если бы здесь был Владимир из нашей группы, он мог бы сказать лучше. Но его здесь нет, а есть я.
Произнеся все заранее заготовленные им слова, Кай расфокусировал зрение и осмотрелся по сторонам. До того мгновения все его внимание было полностью сосредоточено на автоматах в руках двух молодых парней. Кай готов был прервать свою речь и прыгнуть вперед в любую секунду. Расстояние он рассчитал еще снаружи, глядя через окно, и знал, что успеет.
Картина внутри магазинчика была достаточно успокаивающей и стабильной, если позволено так говорить о текущем моменте теракта с захватом заложников. Молодая, хорошо одетая женщина с холеной внешностью прижимала к себе худенькую девочку с двумя большими бантами-заколками. Глаза у женщины были круглыми от испуга и обведены черной каймой, не то от переживаний, не то от размазавшейся туши. Девочка смотрела очень серьезно и держала в руке большую бутылку спрайта с таким видом, как будто бы собиралась метнуть ее в неожиданного пришельца. Другая женщина, помоложе и попроще одетая, неподвижно сидела на табуретке в углу, а совсем крохотная девочка примостилась на полу возле ее ног. Малышка ела шоколадку, откусывая ее прямо от большой плитки, и запивала кока-колой из банки. Пальцы и мордашка у девочки были измазаны шоколадом, а рядом на полу лежали еще две пустые обертки и банка из-под лимонада. «Если весь шоколад съела сама девочка без помощи матери, – подумал Кай. – То у нее вот-вот должно начаться несварение желудка.» Остальные заложники тоже сидели на полу, опираясь спинами о прилавок. Только для пожилой, за семьдесят, женщины, в платке и теплой вязаной кофте, кто-то подставил пластмассовый ящик из-под бутылок и постелил на него сложенный картон. Поразительно, но почти все заложники, исключая бородатого, в возрасте мужчину, что-нибудь ели или пили. Мужчина курил беломор.
– На бензоколонке курить нельзя, – назидательно заметил Кай.
– Иди ……..! – спокойно отругнулся мужчина. – Все равно взлетим скоро. Хоть подымлю напоследок. Не трескать же мне, мужику, сладости… Так я что-то не совсем тебя понял, парень, ты откуда тут взялся-то?
– Где Гамлет?! – звенящим голосом спросил один из солдат-дезертиров. Ствол автомата, направленный на Кая, дрожал в его руках. – Почему он тебя не заметил? Почему не предупредил нас?!
– Ты что, правда, тот Кай-Маугли? – приглядываясь, спросил второй солдатик, щуплый и лопоухий. – Вообще-то похож…
– Правда, правда, – кивнул Кай. – А Гамлет, этот тот парень, который был у цистерны с бензином? Так он не мог меня увидеть, потому что я очень тихо умею ходить. Я же Маугли, вы помните?
– Где Гамлет?! – повторил дезертир. Руки у него тряслись все сильнее. Глаза стали белыми от страха.
– С ним все в порядке. Он скоро вернется в себя и, я думаю, придет сюда. Я просто подошел к нему и немного успокоил. А автомат я выбросил в бензин, внутрь. На всякий случай. Гамлет лежит в тени, ему не будет плохо. Я думаю, его дразнили из-за имени, да? Я знаю: Гамлет – принц датский. Когда я был беспризорником на улице, а потом недолго жил в детском доме, там был такой мальчик, бурят. Его звали Санжежап Мункожапович. Понимаете, как его дразнили?
– Ну, Жопой, конечно, – пробасил мужик с беломором. – Чего ж тут не понять?
– Ты был беспризорником, Кай? – спросил щупленький солдатик.
– Что ты сделал с Гамлетом, паскуда?! – истерически крикнул второй солдат, потрясая автоматом. Кажется, он единственный из присутствующих понял, что все уже закончилось, и спецназ в любой момент может начинать штурм.
– Да вырубил он его просто, ты чего не понял, что ли? – сказал мужик. – Чего орать-то? Очухается твой Гамлет, сюда придет… Да вот и он, кажется…
Кай шагнул внутрь и пропустил и поддержал под локоть шатнувшегося на пороге темноволосого юношу с большим и горбатым носом. Руки у юноши были связаны сзади ремнем.
– Что?… – потерянно спросил он. – Кто это, Андрюха…
– Проходи, Гамлет, садись вот здесь, у окна, – ласково сказал Кай. – Голова не болит, нет?
Грузинский юноша со связанными руками опустился на пол и смотрел на порыжевшие носки своих кирзачей. Ему явно было трудно и стыдно взглянуть в глаза своих товарищей, которых он таким ужасным образом подвел.
Лопоухий солдатик перехватил автомат одной рукой и озадаченно почесал затылок. Третий солдат швырнул свой автомат на пол и заплакал.
– Зачем плакать? – сказал Кай с отчетливым грузинским акцентом. Гамлет поднял голову и удивленно взглянул на него. – Плакать не нада. Теперь как раз дагавариваться станем.
– О чем тут договариваться?! – всхлипнул дезертир Андрюха. – Все уже. Ты, артист, свое дело сделал. Ловко у тебя вышло, чего уж там. Сейчас спецназовцы нас расстреляют при попытке сопротивления, или уж капитан лично пристрелит, чтобы не выяснять ничего…
– Ну уж нет, – сказал Кай. – Наоборот, мы сейчас все выяснять будем. Сначала я вам про себя расскажу… Люди, вы еще подождать можете?
– Отпустите нас! – истерически завизжала хорошо одетая женщина. – Немедленно отпустите!
– Хорошо, – кивнул Кай. – Подождите. Сейчас я им скажу, что часть заложников отпускают…
