обещал морскую звезду сушеную привезти-и…
– Так, – сказала Анжелика, положив трубку. – Время пришло. Кай в сопровождении «Детдома» отправился за пиратским кладом своих предков. И все, кто, предположительно, за ним следит, вероятно, двинулись вослед…
Глаза у Анджи сузились, волосы встали дыбом, губы сжались в узкую некрасивую полоску. Ирка глядела на нее со страхом и недоумением.
– Чего ты говоришь? Я не понимаю… – жалобно сказала она.
– Видишь ли, Ирка, в нашем кино только что поменялся жанр, – объяснила Анжелика. – Сериал про несчастную любовь и брошенных детей закончился. Начался боевик.
Старый раздолбанный автобус марки «ПАЗ» бодро подпрыгивал на усыпанной крупными белыми камнями дороге. Пыль клубилась за ним красивым пушистым хвостом и оседала на кусты вереска и невысокие кривые сосны, растущие среди беломошника.
Несколько немолодых теток с пустыми ведрами (ездили на станцию продавать чернику) и два угрюмого вида мужика недоверчиво смотрели на сваленные позади рюкзаки и неместных парней, не слишком похожих на обычных туристов. Особенное внимание привлекал Кай с его акцентом и неизменной, болтающейся на спине широкополой шляпой. Еще на станции, на грязной асфальтированной площадке у водонапорной башни, где ждали автобуса, одна из теток дернула за рукав Егора, казавшегося наиболее понятным, и спросила, исподтишка указывая пальцем: «Этот у вас… иностранец, что ли?»
– Нет, что вы, тетенька! – радостно улыбнулся Егор. – Он-то как раз тут и родился. Теперь вот везет нас на экскурсию.
Идея говорить про экскурсию и Кая-экскурсовода принадлежала Владимиру, и была просто вопиюще неудачной. Она была придумана для отвлечения внимания публики, но привлекала так, как если бы все пятеро на ходу размахивали красными флагами. К сожалению, никто из членов экспедиции не мог этого понять и поправить ситуацию.
В автобусе Женя и Егор сидели впереди, вовсю вертели головами и рассматривали окрестные пейзажи, сказать про которые «проплывающие за окном» возможным не представлялось. Пейзажи за окном мелко тряслись, а временами ощутительно подпрыгивали в такт дорожным колдобинам. Но Женю с Егором все устраивало. Они то и дело указывали на что-то пальцем и обменивались междометиями, по-видимому, прекрасно понимая друг друга. Дмитрий сидел один, опустив голову и погрузившись в какие-то свои думы.
Кай отвлекал и развлекал Владимира, вместе с которым сидел за заднем сидении. Если бы Анжелика могла пронаблюдать эту сцену, то она наверняка не без язвительности заметила бы, что Кай научился у Олега принятию ответственности за… и делал это не менее ловко, чем его учитель.
– Владимир, ну-ка скажи что-нибудь! – Кай ткнул приятеля кулаком в бок.
– Простите, про что вы хотели бы услышать?
– Про меня, – заявил Кай. – До моря тут километров пятьдесят осталось, там деревня Гридино и автобус назад повернет, а до поселка, где я жил, еще двадцать, всего, значит, семьдесят километров. Ну…
– Вероятно, вы, Кай, сейчас испытываете сложные чувства от свидания с родиной, которую покинули столь давно… – неуверенно сказал Владимир, подскакивая на ухабах и хватаясь руками за сидение, которое само норовило слететь на пол с железной рамы.
– Вот, вот… – промурлыкал Кай и зажмурился от удовольствия и одновременно от сознания правильно исполняемого долга. – Давай дальше!
– Возможно, вам слегка не по себе, ведь вы многое позабыли и не знаете, что именно предстанет теперь перед вашим взором. К тому же вас наверняка одолевает светлая печаль по вашим погибшим родителям…
– Ох, одолевает! – вздохнул Кай и почесал нос.
– Но ведь есть еще и радость узнавания и ликование по поводу встречи с ландшафтами, среди которых вы провели свои ранние годы и сформировались как личность! – подумав, воодушевился Владимир.
Кай взглянул на юношу с откровенным восхищением, сосредоточился и немедленно испытал все упомянутое Владимиром. Ликование выразилось в уже знакомом Владимиру жутковатом зверином оскале.
– А ты чего? – спросил Кай после некоторого периода удовлетворенного молчания. Говорить и дальше только об его персоне показалось ему неприличным.
– Я? – растерялся Владимир.
– Ну, например, тебя не одолевает желание дать мне в нос? – Кай решил помочь музыканту. Он давно знал, что говорить о себе – самое трудное.
– В связи с чем? – заинтересовался Владимир. В настоящее время он не испытывал подобного желания, потому что его укачало в автобусе и к тому же у него болел отбитый об железную раму кобчик, но сама проблема показалась ему заслуживающей внимания. К тому же разговор с Каем отвлекал его от неприятных ощущений в желудке.
– Я – твой соперник, во всяком случае ты так думаешь. Я не дал тебе спокойно сидеть и страдать. Я всех вас потащил искать свой клад, который вам не нужен. Ты не любишь лес, – загибая пальцы, перечислил Кай.
Владимир с завистью смотрел, как Кай ловко приспосабливается к толчкам и броскам автобуса, работая всем своим гибким телом. В отличие от Владимира, он не бился ни обо что ни головой, ни задом, и для сохранения равновесия ему даже не надо было хвататься за обломанную дугу сидения впереди. От пыли, набившейся уже и внутрь автобуса через открытые окна, Владимиру хотелось чихать. Под нос стекали сопли, но он боялся отпустить руки, и вытереть их. Теперь он боялся даже говорить, так как уже два раза больно прикусил язык. Но Кай ждал ответа.
– Я понимаю, что разочарую вас, – стараясь не просовывать язык между зубами, сказал Владимир. – Но, кажется, я действительно не люблю природу. Это серьезное упущение в структуре моей личности. Прошу прощения.
– Ничего, – махнул рукой Кай. – Нельзя же любить все без разбора.
– Я, кажется, люблю собак, – сказал Владимир и искательно посмотрел на Кая, желая одобрения. Искреннее восхищение молодого человека его способностью вести беседу помогало Владимиру переносить трудности пути.
– Хорошо! – ожидаемо обрадовался Кай. – Я тоже их люблю. Когда я жил здесь, у меня была собака Полкан.
– С вашего позволения, какой породы и какого окраса была ваша собака? – напрягшись, поддержал беседу Владимир. Сидящая через проход и впереди от них тетка в больших резиновых сапогах оглянулась и в упор посмотрела на него.
– Здравствуйте. Как поживаете? – мученически улыбнулся Владимир.
Кай весело оскалился и надвинул шляпу на глаза, а тетка поспешно отвернулась.
– Полкан был никакой породы, – подумав, сказал Кай. – А окрас – хвост бубликом и такие пышные штаны. Очень красивый. Из-за Полкана я человека убил… Потом, после Полкана, у меня еще был Друг. Друг был породы волк.
(
Тетка в резиновых сапогах поднялась и, не оглядываясь и хватаясь руками за поручни, пересела вперед.
– Ты убил человека?!! – внезапно перейдя на «ты», Владимир обернулся, схватил Кая за плечи и посмотрел ему прямо в лицо ужасно расширившимися глазами. Прежде, чем Кай успел ответить, автобус подбросило на очередном ухабе и Владимир с грохотом рухнул в проход. Кай тяжело вздохнул, наклонился, извлек его оттуда и даже слегка отряхнул от пыли.
Владимир весь дрожал от непонятного возбуждения. В углах его губ выступила кровавая пена. «Кажется, он еще раз прикусил себе язык,» – подумал Кай и сказал, махнув рукой за окно, где автобус пробирался уже по поросшим низкорослым лесом приморским дюнам:
– Я – взялся отсюда. Родился здесь. А ты – откуда взялся?
– Я расскажу тебе. Вечером у костра, – сказал Владимир с видом человека, кидающегося в прорубь, и
