– А тут раз – и труп, да?
– Да, – сухо ответила Ева, решив умолчать о том, что в момент ее прихода Дусик был еще жив. – Вопросы по существу будут?
– Давно вы с братом виделись?
– Давно.
– Сколько лет прошло?
– Два года, а то и больше.
– То есть вы хотите сказать, что после того, как Денис Эдуардович освободился, вы не встречались?
– Именно это я и хочу сказать.
– Почему?
– Что почему?
– Почему не встречалась, брат как-никак?
Ева шумно выдохнула, всем своим видом давая понять, как ее задолбали эти дурацкие вопросы, но все же ответила:
– Он не приходил, да и я встречи не искала.
– Не приходил? – переспросил Головин, наморщив лоб.
– Нет.
– А вот ваша соседка, Амалия Федоровна, утверждает обратное.
– Кто такая Амалия Федоровна?
– Та бабка, что на месте консьержа сидит.
– Генеральша Астахова? – Ева хмыкнула. – Не знала, что ее Амалией зовут… Так что там она утверждает?
– Что брат не один раз к вам приходил!
– Может, он и приходил, но я с ним ни разу не встречалась, – отрезала Ева.
– Это вы брата убили? – буднично спросил Головин.
– Что-о-о-о?
– Повторяю. Это вы…
– Я никого не убивала! – вскричала Ева, впервые потеряв самообладание. – Вы что, сдурели, майор? Когда я вошла, он уже был… – Она замолчала, шумно выдохнула, стараясь успокоиться, и через пару секунд продолжила привычным ледяным тоном: – Вы думаете, я идиотка? Чтобы грохнуть брата в собственном подъезде, это ж какой кретинкой надо быть! Ведь ясно, что подозрение падет именно на меня!
– Напротив, Ефроси…
– Ева! Меня зовут Ева! Можно без отчества!
– Вот я и говорю, Ева, что считаю вас умнейшей женщиной. – Головин подался вперед и, сощурив свои пронзительные зеленые глаза, остро посмотрел на собеседницу. – И очень, очень хитрой. Вы похожи на героиню Шэрон Стоун из «Основного инстинкта», которая, если вы помните, сразу стала первой подозреваемой, но умудрилась избежать…
– Я смотрела этот фильм, не надо мне пересказывать его содержание, – прорычала Ева, сдерживаясь из последних сил.
– Это хорошо, значит, вы и без меня помните, что дамочка копировала описанные собой же убийства. Чикала мужичков ножичком, как в детективчике, а потом говорила: ну я же не дура, чтобы убивать так же, как…
Головин собирался продолжить фразу, но тут в квартиру, естественно, без стука, ввалился незнакомый Еве опер: тощий, длинный, потрепанный, с лицом, измученным каждодневными возлияниями и тяжестью ментовского бытия. С тоскливой физиономией он подошел к майору и молча продемонстрировал короткоствольный пистолет, который держал двумя пальцами за мушку.
– Где нашли? – живо поинтересовался Головин, буквально прилипая к стволу носом, и, по всей видимости, уловил запах пороха.
– В горшке, – флегматично ответил опер.
– Каком еще…
– В котором пальма растет.
– Тогда не в горшке, а в кадке, – поправил коллегу грамотный следователь.
– Один хрен, – хмыкнул тот и удалился.
Когда унылая спина оперативника скрылась за дверью, Головин растянул узкие губы в джокерской улыбке и бодренько так спросил:
– Что скажете, госпожа Новицкая?
– Вы о чем?
– О пистолетике. Девятимиллиметровом «браунинге», из которого, предположительно, убили вашего брата. Вы же слышали, наверное, что его нашли в кадке… Не ваш пистолетик-то?
– Не мой.
– И вы никогда его не видели и в руках не держали?
– А вы отпечатки проверьте.
– Да кто в наше время на стволах отпечатки оставляет! Все ж кино про разбитые фонари смотрят, знают, что «пальчики» стирать надо…
Ева никак на этот выпад не прореагировала, решив не поддаваться на провокации, а отвечать только на вопросы по существу. Головин, уловив настроение допрашиваемой, перестал паясничать и спросил серьезно:
– Значит, вы утверждаете, что пистолет не ваш?
– Нет.
– И как он попал в кадку с пальмой, стоявшую у
– На площадке еще четыре квартиры. Может, кто из соседей его туда сунул…
– Хотите сказать, кто-то из соседей и вашего брата убил?
– Все может быть.
– А мотив?
– То есть у меня, по вашему мнению, он есть?
– Конечно.
– Ну-ка, ну-ка?
– Первый – давняя вражда. Я знаю, вы рассорились с братом еще до того, как он сел. Денис обвинял вас в том, что вы его обобрали, присвоив бабушкину квартиру со всем антикварным имуществом себе, трубил по всем углам, какая вы гадкая особа, и вы его за это ненавидели…
– Настолько, что решила его убить? – Ева презрительно скривила безупречные губы. – Не смешите, майор. Вы сами только что сравнивали меня с героиней «Основного инстинкта», а такие женщины из ненависти не убивают, только ради забавы… – Она позволила себе загадочную, как раз в духе Шэрон Стоун, улыбку. – Тем более что я Дусика не ненавидела. Мне было на него и на его обвинения чихать!
– Это раньше, до того, как вы стали популярной певицей. Теперь же вам ни к чему скандалы…
– Вы не знаете шоу-бизнеса, господин следователь. Скандалы мне только на руку, это лишняя реклама.
– Антиреклама.
– Ну с моим-то имиджем именно такая работает лучше всего!
– А если предположить, что Денис вас шантажировал или требовал своей доли, а вы не хотели делиться…
– Предполагайте на здоровье, – фыркнула Ева. – А вот когда у вас появятся факты, приходите. – Она демонстративно зевнула, не удосужившись прикрыть рот ладонью. – Теперь же попрошу меня оставить. Надеюсь, я помогла следствию, и вы найдете убийцу моего брата в ближайшее время…
– Позволите еще пару вопросов? – смиренно потупив очи, молвил Головин.
– Слушаю, – процедила Ева.
– Когда вы вышли из лифта, ничего подозрительного не заметили? Удалявшегося силуэта, например.
