«Славу». Когда она приехала в аэропорт, чтобы проводить меня в Америку, куда я отбывал на ПМЖ, Лина, кроме слов прощания, произнесла еще кое-что. Сначала она поблагодарила меня – добавив «сам знаешь за что…», – а потом склонилась к уху и прошептала: «Карелия». Я удивленно спросил, что она имеет в виду. И Элеонора ответила: «Если когда-нибудь к тебе обратится один из моих родственников с вопросом, знаешь ли ты, где спрятан „Слава“, скажи одно слово – „Карелия“…»
– Ох уж эта маменька! – проворчал Вульф. – Вечно что-нибудь выдумывала. То собак велела выкапывать, а вот теперь в Карелию ехать… Ни слова в простоте! Все шарады да загадки…
– Думаете, Карелия, – это географическая точка, а не, скажем, название магазина или кафе? – впервые подал голос Петр. – А может, это картина? Или книга? Или открытка с видом?
– Да, пожалуй, вы правы. В Карелии матушка вряд ли бывала. Да и не стала бы прятать драгоценного «Славу» в такой дали от себя…
Вульф хотел продолжить свои рассуждения, но тут лимузин остановился, и из-за перегородки, разделяющей салон с водительским местом, донесся голос шофера:
– Александр Глебович, ресторан «Антрэ», останавливаемся?
Бердник вопросительно посмотрел на Еву. Та энергично закивала головой, и Александр Глебович велел остановить.
Лимузин плавно затормозил. Почти тут же открылась дверь, распахнутая вышколенным водителем в форменной фуражке, все вышли. Ева, окинув взглядом фасад и ливрейного швейцара у дверей, кивнула еще раз, признавая за рестораном право принять такую важную особу, как она. Вульф, заметив это, насмешливо хрюкнул (его забавлял дочкин снобизм) и первым направился к входу. Остальные последовали за ним.
Зал ресторана был небольшим и очень уютным. Их посадили за столик возле фонтанчика, искусно подсвеченного и успокаивающе журчащего, дали меню. Новицкий, изучив ассортимент предлагаемых блюд, вынужден был констатировать, что уйдет отсюда голодным – ничего из того, что составляло его рацион питания, тут не подавали. А из того, что подавали, он мог себе позволить только овощной салат с брынзой да вареного судака, но ни рыбы, ни овощей он не хотел. Зато Ева возжелала и того, и другого, а еще попросила принести тарелку бульона, отбивную, десерт с жареными каштанами и бутылку красного вина. Моисеев с Бердником в выборе были более скромны – заказали по супу и салату, а от алкоголя отказались, но тут Ева закапризничала:
– Я что, одна пить буду? Нет, так дело не пойдет! – Она игриво шлепнула Моисеева по руке: – Петр, вы обязаны составить мне компанию, вы же мой адвокат…
– Может, ему еще и в тюрьму с тобой сесть? – мрачно пошутил Вульф.
– А я туда не собираюсь…
– Я тоже не собирался. Но трижды побывал.
– Просто у тебя не было такого талантливого адвоката, как у меня! – Она чарующе улыбнулась Моисееву, очень напоминая в эти минуты свою бабку.
– За комплимент спасибо, – сдержанно улыбнулся Петр. – Но пить я не буду, мне за руль садиться, а я и так пригубил виски…
– Какие мы законопослушные, – закатила глаза Ева и, переключив внимание на Бердника, предложила: – Ну а вы, Александр Глебович, не откажете даме? Выпьете с ней бокал вина?
– Вам невозможно отказать, Ева, – откликнулся тот. – Тем более что вы так похожи на бабушку… – Он взял ее руку и поцеловал весьма пылко. – Только вина мы пить не будем, а закажем шампанского…
Эдуард Петрович едва сдержался, чтобы не засмеяться. Ему казалось, что Евины ужимки и прыжки так смешны и нарочиты, а ее намерения столь очевидны, что ни один здравомыслящий мужчина на них не поведется, а вот поди ж ты, находятся идиоты, готовые добровольно прыгнуть в пасть этой хищницы…
Тем временем принесли напитки и первый заказ – тарелочку оливок для Новицкого и вазочку красной зернистой икры для Евы с Бердником. Официант разлил «Кристалл» по фужерам, сок по стаканам и удалился.
– Ну что, Ева, – обратился к девушке Бердник, подняв свой фужер, – помянем вашего брата?
– Дусика мы уже в машине помянули. И давайте больше не будем о грустном… Предлагаю выпить за «Славу»! – Она приблизила свой фужер с нелюбимым ею шампанским к фужеру Бердника. – И за то, чтобы он нашелся как можно быстрее.
– Согласен! – Он чокнулся с ней, отпил немного. – Тем более что у меня есть к вам предложение, связанное со «Славой»…
– Ко мне?
– Ко всем вам. – Бердник перевел взгляд с Евы на Эдуарда Петровича, затем на Петра. – Как я понимаю, на камень претендуете не только вы, но и Эдуард Петрович, и брат Элеоноры Сергей Отрадов, и его дочь Анна, которую сейчас представляет господин Моисеев…
Тут Петр встрепенулся и выдал следующее:
– Вообще-то единственной своей наследницей Элеонора Георгиевна сделала именно Анну, поэтому, смею предположить, что и «Слава» станет ее собственностью…
– Это мы еще посмотрим, – процедила Ева, обдав адвоката холодком.
– Тут и смотреть нечего, – пожал он плечами. – Фамильное колье завещано Ане, значит, и…
– Вот именно, что колье, а насчет «Славы» в завещании не было ни слова. Так что не торопитесь женушку обнадеживать… – Она ехидно улыбнулась. – И сами не обольщайтесь!
– Давайте не будем делить шкуру неубитого медведя, – встрял Вульф. – Тем более что камень мы можем так и не найти, уж больно подсказка невнятная… – Ева подняла руку, желая прервать отца и сказать еще что-то, но Новицкий отмахнулся от нее и обратился к Берднику с вопросом: – А что вы, уважаемый Александр Глебович, хотели нам предложить? Вас так невежливо перебили…
– Я хочу купить у вас «Славу», – ответил он. – У любого из вас. Мне не важно, кто завладеет камнем и законным ли путем. С Денисом у нас была договоренность, но он погиб, и теперь я делаю предложение вам. – Бердник вновь обвел всех взглядом, но на сей раз более цепким. – Могу я надеяться на то, что вы примете мое предложение?
Вульф пожал плечами – он пока не думал, как поступит со «Славой», если завладеет им. Ева, судя по всему, только об этом и думала и все уже решила (Новицкий был уверен, что дочь намерена оставить камень себе), но делиться своими мыслями с остальными не стала – скорчила неопределенную гримаску и принялась за шампанское. Ответил Берднику только Петр:
– Я передам ваше предложение своей жене. Более того, я постараюсь уговорить ее принять его. Мне не хотелось бы, чтобы Аня владела такой кошмарно дорогой вещью, это небезопасно и очень хлопотно… – Он испытующе посмотрел на Бердника. – Кстати, вы в курсе того, что «Слава» стоит просто немыслимых денег? Кажется, речь идет о сотне миллионов…
– Я готов заплатить за него двести пятьдесят миллионов, – спокойно сказал он.
– Ничего себе! – присвистнула Ева, которая, видимо, даже не предполагала, что цена бриллианта настолько огромна. – И у вас есть такая сумма?
– У меня есть гораздо больше. Я, конечно, не новорусский олигарх, но могу назвать себя достаточно богатым человеком.
– И не жаль вам расставаться с такой суммой? – поинтересовался Вульф, который сам никогда бы не отдал четверть миллиарда за бриллиант, хотя его благосостояние от этого не пошатнулось бы. – Вы что, коллекционер драгоценных камней? Или вам это для понтов надо?
– Ни то, ни другое. Я хочу подарить «Славу» своей единственной дочери Катерине в качестве предсвадебного презента. Дело в том, что моя девочка не очень удачлива в жизни. Особенно личной. Ей катастрофически не везет с мужчинами. Все ее избранники оказывались подлецами, использовавшими ее в корыстных целях. Она трижды была помолвлена, но ни разу не вышла замуж – свадьбы срывались буквально за месяц до назначенной даты. Сейчас она собирается под венец в четвертый раз, но я боюсь, как бы не повторилась всегдашняя история… Я очень люблю свою дочь, но ничем не могу ей помочь – счастье, как известно, не продается за деньги. Единственное, что в моих силах, это подарить ей талисман, приносящий удачу. Если верить легенде, ваш бриллиант как раз из таких…
– Вы верите в легенды?
– А что мне остается? – Бердник тяжко вздохнул. – Катя уже не юна – ей тридцать семь – и не очень здорова, но все тянет с рождением детей, мечтая завести их только в законном браке, чтобы у ребятишек
