эллинских государств. Он был признан гегемоном эллинов и стратегом-автократом войск эллинского союза. Александр хотел этого, и Александр этого добился!..
В Коринфе начались пиры и праздники. Со всех концов Эллады собрались художники, философы и политические деятели, чтобы посмотреть на царственного юношу, питомца Аристотеля; все теснились около него и ловили каждый его взгляд и каждое слово.
Только Диоген Синопский спокойно оставался в своей бочке-пифосе.
VII
Друзья предпочли собраться в македонском лагере, раскинувшемся на берегу Коринфского залива, в шатре полководца.
– Эта ночь наша, – с гордостью сказал Александр, довольный результатами коринфского синедриона. – И никто нам не помешает провести ее так, как мы хотим.
Кроме Гефестиона, Птолемея, Неарха и Клита на пиршество были приглашены скульптор Лисипп, Филота, Никанор и Гектор, сыновья Пармениона, а также Кратер и Гарпал.
Верный друг Гефестион провозгласил:
– О Александр, тебе благоволят боги, а ты благоволишь, словно бог, своим верным друзьям.
Александр обнял друга, громогласно объявил:
– Эта ночь принадлежит мне и вам, моим друзьям, собравшимся в этом шатре. Сегодня я не хочу ни о чем думать. Веселья, вина – вот чего жаждет моя душа.
В шатре легкий аромат, словно в храме Зевса. В бронзовую коринфскую курильницу были подсыпаны крупицы финикийского ладана.
Светильники освещали ровным желтоватым светом пиршественный стол.
Гефестион, тайный любитель яств, вина и азартных игр, закуску придумал отменную: мягкие сыры, маслины, копченая скумбрия, гусиный паштет. Ярко алели на столе фанаты. Но Гефестиону было мало и этого: жареные дрозды в окружении спелых слив привели в восторг македонских полуночников.
– Я лишаюсь дара речи! – воскликнул Неарх.
Птолемей трагическим голосом предупредил:
– Смертные не смеют прикасаться к пище богов!..
Александр же выразил пожелание поскорее испробовать еду, рекомендованную Гефестионом.
– Друзья мои, – сказал царь, – я не прочь поговорить об еде, но ведь еще лучше вкушать ее.
С этими словами он возлег на ложе и занял почетное место за столом. Раб-виночерпий принес чаши с вином.
– Воду – убрать, – приказал Гефестион. – Мы обойдемся сегодня чистым вином.
– Эвоэ! – хором воскликнули пирующие.
Попробовав паштет из гусиной печенки, царь закатил глаза и радостно завизжал. Это развлекло друзей, и они, сначала осушив кубки, набросились на еду.
Вскоре за столом стало весело, говорливо. Любвеобильный Птолемей вспомнил о женщинах, посетовал на их отсутствие. На что Гефестион заявил, что нынче пир мужской:
– Если на Лесбосе женщины предпочитали общество без мужчин, то почему бы и нам не остановить свой выбор на чисто мужской компании? Почему бы нам не предпочесть ее женской?
Птолемей не согласился:
– Женский смех облагораживает мужское собрание. А женские груди? Губы? Еще кое-что?..
– Есть нечто более прекрасное, – возразил Гефестион. – Разве красота мужчин не затмевает порою женскую красоту?
За столом поднялся шум. Одни кричали – да, другие – нет. Александр слушал и усмехался. Пил себе вино. Очень это интересно, к какому все-таки выводу придут спорщики.
Клит попросил Александра разрешить спор.
– Я не в состоянии, – резко бросил полководец. – И та и эта любовь имеют свои достоинства. За любовь! И пусть каждый придаст этому слову свое значение!..
Все подняли и осушили чаши с вином.
– Будет ли нынче музыка? – поинтересовался Птолемей.
– Всему свое время, – успокоил друга Гефестион. – До рассвета целая вечность.
Царь не спеша беседовал с Лисиппом. Речь шла о том, чтобы изваять бюст Александра. Это нужно во всех отношениях: для сегодняшнего дня и будущих времен. Скульптор приберег для этой работы уникальный кусок мрамора. Для Александра и только для Александра!..
Александр поблагодарил Лисиппа и поднял чашу:
– Я высоко ценю вашу любовь и дружбу и, в свою очередь, отплачу вам сторицей.
И выпил за друзей.
Вслед за царем полную чашу поднял Лисипп:
– О Александр! Нет в мире ничего выше великого сердца! Самое горячее мое желание, чтобы ты позировал мне!
– Да, конечно! Но лучше всего после похода!
– О, нет! – возразил Лисипп. – До! И только до!
– Я согласен, – дружески сказал Александр, пребывающий в благодушном настроении. – Но первое, что следует сделать на этом пути – выпить чашу.
Скульптор с величайшей готовностью исполнил просьбу царя.
– Ну, а теперь самые модные в Коринфе музыканты готовы усладить уши пирующих, – объявил Гефестион.
В шатер молча вошли музыканты в белоснежных хитонах, стали в отдалении от пирующих и поклонились. Один был с флейтой, второй держал лиру, а третий принес большой, тяжелый тригонон и поставил рядом с собой. Музыканты были красивы. Как на подбор.
По знаку Гефестиона они заиграли. Музыка отвлекала пирующих от яств. Мелодичные переборы тригонона сплетались с другими инструментами столь причудливо, что компания невольно заслушалась. Музыканты играли легко. Чувствовалась отличная сыгранность.
– Восток, – тихо заметил Лисипп.
– Да, – согласился чуткий Птолемей.
– Восток нас погубит, – неожиданно бросил Клит.
Александр удивленно поднял брови:
– Почему?
Клит не отвечал. Пил себе вино. Затем неохотно бросил:
– Я так думаю…
Музыка продолжала звучать вкрадчиво, дурманяще. Мелодия овладевала, захватывала в плен слушателей. Неожиданно Клита прорвало:
– Вначале мы ощущаем в этой музыке что-то глубоко чуждое нам. А спустя несколько минут, она покоряет, начинает нравиться.
– Очень нравиться, – согласился с Клитом Александр.
– Вот так всегда! – горько усмехнулся Клит. – Когда Восток учил нас есть лежа, наши предки сперва возмущались. Теперь же мы не мыслим, как это знатные мужчины могут есть сидя. Я боюсь, что в каждом из нас уже течет восточная кровь.
– Тебя это пугает? – поинтересовался Александр.
– Да. Я теряю частицу своей эллинской души…
Музыканты неожиданно возвысили голос. Из нежненькой, из мягко чарующей, обволакивающей музыка сделалась властной, напряженной, чуть ли не угрожающей. Будто налетела буря, все сметая на своем пути.
VIII
В этот день толпа на Агоре была особенно оживленной. Под временными навесами и портиками, защищающими от дождя и солнца, расположилось бесконечное множество лавок с разнообразием товаров греческого рынка.
Продавец венков с гордостью раскладывал свой товар: венки из мирт, из роз, из плюща, гиацинтов и фиалок. Со всех сторон раздавалось:
