Паломничество Чайльд-Гарольда

Не раз я видел, как из тьмы веков,
Взыскуя света, ищет мир дороги,
Как все течет: народы, царства, боги.
А он стоит, для веры сохранен,
И дом искусств, и мир в его чертоге,
Не тронутом дыханием времен.
О, гордость зодчества и Рима — Пантеон.

147

Ты памятник искусства лучших дней,
Ограбленный и все же совершенный.
Кто древность любит и пришел за ней,
Того овеет стариной священной
Из каждой ниши. Кто идет, смиренный,
Молиться, для того здесь алтари.
Кто славы чтитель — прошлой, современной, —
Броди хоть от зари и до зари
И на бесчисленные статуи смотри.

148

Но что в темнице кажет бледный свет?
Не разглядеть! И все ж заглянем снова.
Вот видно что-то… Чей-то силуэт…
Что? Призраки? Иль бред ума больного?
Нет, ясно вижу старика седого
И юную красавицу… Она,
Как мать, пришла кормить отца родного.
Развились косы, грудь обнажена.
Кровь этой женщины нектаром быть должна.

149

То Юность кормит Старость молоком,
Отцу свой долг природный отдавая.
Он не умрет забытым стариком,
Пока, здоровье в плоть его вливая,
В дочерних жилах кровь течет живая —
Любви, Природы жизнетворный Нил,
Чей ток щедрей, чем та река святая.
Пей, пей, старик! Таких целебных сил
В небесном царствии твой дух бы не вкусил.

150

У сердца и от сердца тот родник,
Где сладость жизни пьет дитя с пеленок.
И кто счастливей матери в тот миг,
Когда сосет и тянет грудь ребенок,
Весь теплый, свежий, пахнущий спросонок.
(Все это не для нас, не для мужчин!)
И вот росток растет, и слаб и тонок,
А чем он станет — знает бог один.
Ведь что ни говори, но Каин — Евы сын.

151

И меркнет сказка Млечного Пути
Пред этой былью чистой, как светила,
Которых даже в небе не найти.
Природа верх могущества явила
В том, что сама закон свой преступила.
И, в сердце божье влиться вновь спеша,
Кипит струи живительная сила,
И ключ не сякнет, свежестью дыша, —
Так возвращается в надзвездный мир душа.

152

Вот башня Адриана,[225] — обозрим!
Царей гробницы увидав на Ниле,
Он наградил чужим уродством Рим,
Решив себе на будущей могиле
Установить надгробье в том же стиле,
И мастеров пригнал со всех сторон,
Чтоб монумент они соорудили.
О, мудрецы! — и замысел смешон,
И цель была низка, — и все ж колосс рожден.

153[226]

Но вот собор — что чудеса Египта,
Что храм Дианы,[227] — здесь он был бы мал!
Алтарь Христа, под ним святого крипта.