полностью не в субстанции, а в абсолютном субъекте. Не перечисляя всех мыслителей этого направления, укажем лишь, что и по учению Шопенгауэра подлинное бытие (не феноменальное) доступно человеку в его внутреннем опыте; в его метафизическом толковании — это воля к жизни. Наконец, в наше время представители экзистенциализма Хайдеггер, Ясперс и Сартр четко выявили различие между объектной и субъектной установками сознания и начали разработку философского учения, в основу которого положена последняя из них, т. е. субъективная установка.
Экзистенциалисты считают, что главный недостаток всех философских концепций, начиная с античности и кончая новым временем, заключается в том, что они не учитывали коренного различия между внешним и субъективным (сознательным) бытием, либо признавали их односторонность, а вместе и возможность субъектного бытия, как известную форму или ступень развития объектного (вещного) бытия, либо же, несмотря на признание их существенного различия, применяли к анализу и исследованию субъектного бытия те категории и методические подходы, которые соответствуют природе вещного (объектного) бытия, словом, были в плену объектной установки, что и приводило к явному и скрытому овеществлению субъектного бытия.
Отсюда ведут свое начало материалистические концепции, но отсюда же проистекает преимущественная ориентировка позитивизма на точное естествознание и связанное с этим исключение всех вопросов нравственных, эстетических и религиозных из сферы научной философии. Но экзистенциализм не только выдвигает существенное отличие субъектного бытия от объектного, но вместе с тем признает за бытием субъекта онтологическое первенство. Философствует человек как субъект, сознающий свое бытие и связь этого бытия с окружающим миром, а поскольку он в своем философствовании должен исходить из конкретной ситуации, то начинает размышлять, как в ней себя находить. Эта ситуация характеризуется так, что человек сознает:
— себя и свое бытие и размышляет как отдельный индивид, которому противостоит как объект весь материальный мир;
— что он «брошен в этот мир», не зная, откуда идет начало его существования, но зная, что оно временно и смертно;
— что существование его есть существование в мире (неразрывно с ним связано) и проявляется в его активном (деятельном) отношении к физическому и социальному миру, а тем самым и к самому себе.
Хайдеггер в своей книге «Бытие и время» (изд. 1929 г.) говорит о том, что в бытии человека необходимо использовать категорию времени, т. е. решающую роль играет временность, так как всякое отношение человека к миру определяется временем. А время материального мира (объекта) отличается от времени для субъекта. Время для физического (материального) мира есть производное от первого (т. е. вторичное), однородное, число количественное, а время же субъекта есть озабоченность за свою судьбу. В самом времени решающее значение принадлежит направлению к будущему. Прошедшее есть опыт, которым пользуются, чтобы устроить будущее. Эта забота о будущем первопланова. В этом заключается основная ситуация человека.
На основании этого Хайдеггер рассматривает три вопроса.
1. Учитывает ли (сознает ли) человек все, что в него заложено
как в конечное существо, обреченное на смерть?
2. Как реализовать заложенные в него возможности?
3. Или человек этого не сознает или не хочет сознавать?
Все эти вопросы ставили и ставят буддисты. Будда постоянно предупреждал всех, что люди (то есть все мы) обречены на гибель, что мы не знаем, кем будем после смерти (в следующем перерождении), найдем ли там условия для совершенствования, и поэтому надо торопиться совершенствоваться в этой жизни, стараться оторваться от иллюзии темного блаженства, которое кончится со старостью смертью.
Нагарджуна говорит: «все в мире постоянно так же, как и человек. Он подобен свече, которая горит на поле и может погаснуть при малейшем дуновении ветерка. А в следующем перерождении он может по закону кармы найти бесконечно низший
живой организм, где нет того сознания и свободной воли, где он не сможет найти удобного пути для совершенствования; если будет так, то ему придется опять испытать бесконечное количество мучительных перерождений, прежде чем снова найдет состояние сознательного человека». Поэтому Нагарджуна призывает всех сознательных людей осознать свою конечность, непостоянство индивидуального Я, осознать жажду к жизни, страсть половой любви, гордость, зависть, как цепи, приковывающие человека к мучительной сансаре, и стремиться к вечному блаженству нирваны.
(Продолжение в следующих письмах.)
Ната! Почему не пишешь, понятны ли мои положения, согласна ли ты с тем, что я пишу? Как идет созерцание Ваджрасаттвы? Самое основное — постепенно научиться сосредоточиваться, сосредоточить ум на одном и постепенно увеличивать время отвлечения от чувственного мира. Когда научишься это делать, тогда неминуемо приобретешь все достоинства йогини — сначала чудотворную силу, а потом нравственное достоинство архата (нирвану), после смерти — паринирвану, состояние Бога (Абсолюта).
Пока, целую тебя, моя богиня.
Твой Биди.
43.
3 марта 1957 г.
(день выборов)
Москва
Дорогая, милая моя Наташенька!
Мне стыдно оправдываться каждый раз, после каждого эксцесса. Но хочу сказать несколько слов по поводу моего настроения.
Ты, как умная девушка, должна ближе присмотреться к психологическим последствиям, вытекающим из охватывающего все углы нашей страны перелома в эпоху культа личности. Такая кошмарная эпоха, как 1937-й год и послевоенные годы, представляют очень благоприятную почву для повышенной нервозности.
С одной стороны, распадается нормальная форма человеческой жизни, она заменяется ужасными темницами и лагерями, разрушаются верования и чувства; с другой — возникает настоятельная необходимость приспособления к новым условиям «жизни».
Такие ужасы переходных эпох, которые постоянно (периодически) повторяются в сансаре, представляют очень благоприятную почву для нервного заболевания. При таких условиях психика людей расшатывается и взвинчивается. Нервы натягиваются, звучат болезненно и надломленно, содрогаются от каждого ничтожного соприкосновения.
И в самом деле, жизнь в лагерях повсюду сопровождалась своеобразной душевной болезнью, психическим недугом, основною сущностью которого была крайняя нервозность. Такие люди реагируют на самые ничтожные явления, а жизнь они представляют состоящей из одних гнусностей — непропорционально резких и сильных. От пустяков такой человек приходит в восторг или в отчаяние. Быстро воспламеняясь радостью или горем, он так же быстро охладевает. Вся его душевная жизнь состоит, таким образом, из ряда быстро меняющихся, ярко противоположных настроений. От слез он через минуту может перейти к беспечности. Вслед за очарованием немедленно наступает разочарование. Немудрено, что и жизнь вообще ему представляется рядом скачков из стороны в сторону, а человек ему кажется воплощением непостоянства. Такие люди могут быть и хорошими по своим душевным качествам, поэтому умные и добрые люди, которые дружат с ними и любят их за человеческие качества, должны учесть болезненное состояние своих друзей и научиться их прощать. Мне так кажется, но все это не оправдывает моих грубых писем к тебе. Через день после того, как я отправляю тебе письмо, мне становится тяжко на
