Фернан хрустнул пальцами.
– Жеф, я вовсе не собираюсь становиться известным писателем. Я мечтаю лишь преуспеть в издательском деле. Достичь подобной цели значительно легче, если иметь за плечами репутацию мастера пера. Как только я получу место главного редактора, необходимость писать самому отпадет. Я буду учить писательскому ремеслу своих подчиненных и править их рукописи.
Судя по всему, он ясно представлял свой жизненный путь и собирался во что бы то ни стало добиться осуществления поставленных задач.
– Я уже получил массу предложений от других газет, – продолжил Фернан, – но решил не торопиться. В нужный момент я буду иметь все основания потребовать то, что мне причитается. Я легко смогу это сделать еще и потому, что наш теперешний главный редактор тяжело болен. У меня есть достаточно причин надеяться, что у него рак.
– Как же ты низок, Фернан! – побледнев, вымолвила Эмма и поднялась из-за стола. Она, как автомат, прошагала к выходу, не удостоив нас взглядом. Медина оставил реплику жены без внимания. Пожав плечами, он вновь принялся за еду.
– Моя жена слишком впечатлительна, – не переставая жевать, произнес он со вздохом.
– Мало кому из женщин нравятся циники и грубияны, – заметил я.
Медина вытер губы и отложил в сторону салфетку.
– Ну хватит об этом, Руа! Иначе наше совместно проживание слишком осложнится.
С этими словами он вышел из-за стола и направился писать 'свою' статью.
7
Я уже не спал, но и еще не проснулся окончательно. Нежась в сладкой полудреме, я пытался соединить воедино обрывки мыслей о моей теперешней жизни. Мне было хорошо в этом доме. Я вел вполне устраивающее меня растительное существование. В конце концов, какое мне дело до морального облика Медины? До тех пор, пока я буду писать, он меня не выдаст и не откажет в убежище, ведь он заинтересован в моей безопасности. Одна статья в день – не слишком высокая плата за его услуги. Ярость, которую я испытывал в последние дни, по зрелом размышлении показалась мне теперь весьма нелепой. Следовало посмотреть на ситуацию под другим углом зрения и воспринимать себя не как жертву обмана Медины, а, скорее, как его постояльца, оплачивающего предъявляемые счета натурой в виде пятидесяти строк в день. Дешевка, если быть до конца честным.
Мои вяло текущие мысли оборвал страшный крик, от которого кровь в жилах похолодела. Кричала Эмма, в этом не могло быть никаких сомнений. Я вскочил с кровати и, как был, в пижаме, вылетел в коридор.
Эмма стояла по другую сторону лестницы в дверном проеме ванной комнаты. На ее лице был написан ужас.
– Что случилось, Эмма?
Она не ответила. Я подбежал к ней и ахнул. Глазам предстало ужасающее зрелище, которое я никак не рассчитывал увидеть: Медина без признаков жизни лежал в ванне. Вода была красной от крови. На абсолютно белом лице выделялись посиневшие губы. Преодолевая отвращение, я дотронулся до его лица. Оно было еще теплым. Сквозь обагренную кровью воду я заметил изрезанные запястья. На дне ванны валялась раскрытая бритва... Кровь продолжала тонким ручейком струиться из вскрытых вен.
Эмма по-прежнему не двигалась с места.
– Уходите, – посоветовал я, – спускайтесь вниз.
Сам я тоже поспешил выйти из ванной и закрыть за собой дверь. Все увиденное мне казалось нереальным, словно плохо сделанный фильм ужасов. Самоубийство! Этого я меньше всего мог ожидать от Медины. Слишком мало подобное деяние соответствовало сущности этого заносчивого труса!
– Как это случилось? – спросил я Эмму.
После того как дверь в ванную комнату захлопнулась, женщина, наконец, вернулась к жизни. Обескураженно покачав головой, она неуверенно промолвила:
– Он поздно проснулся и, против обыкновения, попросил приготовить ему кофе, а сам отправился принимать душ. Когда кофе был готов, я позвала его завтракать, но ответа не последовало, и я...
Эмма затрясла головой, словно пыталась прогнать кошмар. Чудовищная картина продолжала стоять у меня перед глазами, несмотря на закрытую дверь ванной комнаты: сизый труп Медины, его перекошенное лицо, струящаяся из вскрытых вен кровь.
– В это утро он не показался вам странным?
– Вовсе нет. Принимая душ, он даже насвистывал что-то как ни в чем не бывало.
– Что же, черт возьми, взбрело ему в голову? Люди его пошиба не кончают жизнь самоубийством, тем более таким ужасным способом...
Эмма неожиданно вцепилась в мою руку. Ее лицо, которое постепенно обрело живые краски, стало серьезным. Она пристально посмотрела на меня.
– Жеф!
– Да?
– Поклянитесь, что это не вы...
Мне показалось, что я рухнул с небес на землю. Как она могла подумать, что я способен на такое?! Подобное предположение было еще более абсурдным, чем самоубийство Фернана.
– Ты сошла с ума! Ну сама подумай, разве я смог бы с ним справиться, не наделав шума, не оставив следов?
– Да, разумеется, простите меня, но я совсем потеряла голову от ужаса. Он так любил жизнь и шел по
