мелькнуло, затем неестественно, против ветра, качнулась высокая кукуруза. Арчеладзе проследил примерный путь движения и взял под прицел короткий открытый участок между сараями. Спустя пару минут там пробежала лёгкая тень — это наверняка возвращался Воробьёв!
Полковник спустился с чердака, пролез бурьяном вдоль стены и оказался у него на дороге, но Воробьёв неожиданно резко изменил направление, короткими перебежками уходя через альпийский луг к лесу. Почерневшая высокая трава хорошо скрывала его, так что казалось, бежит заяц, изредка мелькая среди быльника. Имея чуть ли не двухметровый рост, Арчеладзе не мог так легко и незаметно скакать по лугу и потому вынужден был метров сто уползать на четвереньках. И лишь когда добрался до спуска, встал на ноги. Проворный «грибник» маячил у леса.
— Что хорошего скажешь? — спросил полковник, устраиваясь под деревом.
Воробьёв демонстративно и весело почесал затылок.
— Штука любопытная. Наших десантников пригнали сюда пять дней назад, для охраны объекта связи. Больше они ничего не знают. Кстати, ребятишки нормальные. Я представился русским добровольцем, донским казаком. Будто воевал на стороне сербов — отнеслись спокойно. А теперь батрачу тут у богатого мусульманина, денег нет, чтоб в Россию уехать.
— Как ты в доме оказался? Засёк тебя, когда ты от стены рванул.
— У них там на втором этаже канцелярия командира взвода, — доложил «грибник». — Когда тревога поднялась и все ушли, я заглянул. Дневальный, как положено, спит на тумбочке. Канцелярия нараспашку и все бумаги на столе. Командир взвода старший лейтенант Горохов, славный малый, есть жена и два сына…
— Покороче, Володя…
— Разумеется, держат за болвана. Дали только схему охраняемых объектов и больше ничего. На схеме дом с прилегающей территорией, а за ним, под горкой, четыре мобильные космические антенны. С кем тут держат связь? Почему именно отсюда?
— Это не прикрытие? — предположил Арчеладзе. — Там стоит буровая установка, тут локаторы. Что им больше нужно — земля или небо? Или то и другое?
— Дождёмся ночи, сползаем и посмотрим, — деловито сказал Воробьёв. — С двадцати часов усиленная охрана — БМП-80, пост у дома, патруль по деревне и два поста — возле антенн. Но ребята живут расслабленно, беззаботно, четыре месяца в Боснии.
— Думаю, после сегодняшнего дня их зажмут в кулак. Два вертолёта натовских упали в зоне. Сначала обстреляли нашу обсерваторию, а потом грохнулись.
«Грибник» искренне изумился.
— А я и не знал! Чего, думаю, забегали? Не дали кашу доесть. Слышал, летают… Кто же их уронил?
— Сами упали… Каша-то вкусная была?
— Извини, Никанорыч, не тревога, так принёс бы. Да и каша-то — вчерашняя, горелым пахнет…
— Тогда я потерплю, — буркнул Арчеладзе и встал. — Говорят, спать на сытый желудок вредно.
— Зато я тебя охранять буду, пока спишь, — пообещал Воробьёв.
Около часа они бродили по лесу в поисках хоть какой-нибудь крыши или норы, пока не вышли на просёлочную дорогу, за которой оказались брошенные позиции. В склон горы был врыт танк Т-54 со свежевзорванным орудийным стволом. Люк механика-водителя оказался открытым — жилище, конечно, опасное, больше напоминает ловушку, но если спать по очереди, то вполне годится. Воробьёв забрался в машину, открыл башенный люк, и Арчеладзе уселся на место командира, правда, и тут было тесновато и спать можно было лишь с опущенной головой.
Сам бы он не проснулся, несмотря ни на холод в тёмном стальном склепе, ни на затёкшие мышцы шеи и спины от железного сиденья; начиналось болезненное состояние полусна-полуяви, когда невозможно открыть глаза и поднять голову. Его растолкал Воробьёв, и свет, падающий в открытый люк, показался слепяще-ярким.
— Вставай, Никанорыч, обед готов!
Арчеладзе с трудом разогнулся, вылез из башни.
— Сколько времени?
— Пятый час, — «грибник» поставил ему на колени алюминиевый солдатский котелок. — Давай, пока не остыло.
В котелке было что-то чёрно-осклизлое, но пахло знакомо и вкусно, только чем — забыл…
— Что это за блюдо?
— Ешь, Никанорыч, это грибы! Натуральные опята. — Воробьёв засмеялся. — Как из подмосковного леса, только сильно перезревшие.
— Не отравишь? — полковник стал есть, точнее, глотать скользкое месиво, поскольку жевать было нечего.
— Опробовал, прошло три часа — жив, — уверил «грибник». — Никаких сигналов… Никанорыч, ты пленного сейчас допросишь или на закуску оставишь, когда в деревню сползаем?
Если Воробьёву удавалось провести какую-то операцию чисто и самостоятельно, он непременно старался, докладывая результаты, навести ещё и блеск. Арчеладзе знал эту его привычку и потому не выразил никаких эмоций.
— Сейчас… Только съем вот это… блюдо. По-моему, ты его уже один раз съел. Такое ощущение, что всё уже пережёвано.
— Никанорыч, ты ничего не понимаешь в грибах! — искренне заявил Воробьёв. Это называется — грибная икра. Приготавливается из перезревших или червивых грибов. Конечно, после специальной обработки. Ну вкусно же? И посмотри, сколько там лука!
Он ждал похвалы либо удивления, откуда взялся лук, да и соль, котелок, ложка, — но этого «кошкодава» всегда приходилось держать в узде: стоит раз похвалить, как тут же допустит промах. Арчеладзе выскреб икру, так и не заметив в ней лука, облизал ложку.
— Ну давай теперь твоего пленного, на второе. Кстати, кто он такой?
— Кажется, из негласной охраны, — предположил Воробьёв. — Тут километрах в трёх есть деревенька, на первый взгляд, брошенная, пустая. Но ничего не тронуто. Кругом же всё разграблено, а тут домики — заходи и живи. Я хотел зайти, а этот приятель вырос передо мной, как гриб. Говорит только по- английски, так что мы с ним не столковались. Но дерётся хорошо, чувствуется школа спецслужбы.
Пленный сидел в яме под танком со снятыми гусеницами, связанные руки торчали между катков, обхватив балку торсиона. Воробьёв отвязал его, вытащил из ямы и усадил к броне. Чувствовалось, что он подавлен и обозлён от своего положения и вида: осенний камуфляж уделан в грязи, глаза заплыли, сквозь разбитые губы чернеет прореха пары выбитых зубов.
— Оружие у него было? — спросил Арчеладзе, разглядывая пленного.
— А вот! — Воробьёв вынул из-под куртки итальянский пистолет-пулемёт «Беретта» с глушителем. — Классная штука, стоит на вооружении американских спецслужб. И посмотри, какая радиостанция. Я такой ещё не видел. Но ни документов, ни нашивок — всё чисто.
Пленный прислушивался к разговору, языка не понимал, однако угадывал, о чём идёт речь.
— Встать! — приказал ему по-английски полковник.
Тот медленно разогнулся, опершись спиной о броню, смотрел пытливо и тяжело.
— Гляди, Никанорыч, он здорово ногами работает, — предупредил Воробьёв.
— Возьми котелок, принеси воды, — распорядился Арчеладзе, поигрывая «Береттой». — Бегом!
Когда Воробьёв умчался вдоль траншеи, пленный разлепил губы.
— Моё подразделение находится здесь в составе миротворческих сил ООН, шепеляво проговорил он. — Всякое задержание и разоружение незаконно, кем бы вы ни были.
— Тебя как зовут? — просто спросил Арчеладзе.
— Меня зовут Мартин Кинг. Я офицер Гражданской полиции ООН.
— Очень приятно, полковник Арчеладзе, — представился он, замечая, как звучание фамилии обескуражило пленного.
— Вы француз? Или голландец?..
— А как ты считаешь, Мартин?
