психику учёных мужей, не сеять страха и паники, говорили только на английском. «Снопы» вязали наручниками: по два-три человека — всех, кто оказывался в доме, — сковывали спина к спине, переплетая руки и пристёгивая к любому «якорю» — спинке кровати, каминной решётке, а то и просто к ручке двери. Уборка «снопов» началась после того, как прошли всю деревню. За малейшее сопротивление тут же коротко и крепко «обмолачивали». Урожай оказался богатым и тяжёлым, так просто не перетащить через голландскую зону на сербскую территорию: четырнадцать человек. Пленных сосредоточили на выходе из деревни, но, чтобы перейти речку по взорванной плотине, требовалось теперь снять ближайший пост охраны, месторасположение которого было установлено ещё вечером. На это дело Кутасов пошёл сам, а его команда готовила тем временем археологов к переходу, вернее, марш-броску. «Снопы» вязались по парам: переднему сковывали руки за спиной, а заднего цепляли за его наручники. Поскольку учёные пришли в себя и начали понимать, что это не произвол службы безопасности «Арвоха», а обыкновенное похищение, пришлось заткнуть им рты, тоже способом, который использовали казаки-пластуны — каждому в рот вставлялся камень, едва пролезающий сквозь зубы, и между ними пропускалась верёвка, завязанная на затылке. Пленные надёжно хранили молчание и дышали как йоги, медленно и только носом.
«Каскадёр» вернулся ни с чем — негласного дозора, контролирующего подходы к плотине, на месте не оказалось, наверное, часть охраны сняли и увезли на потасовку с русскими.
От деревни до начала зоны, контролируемой голубыми касками из Голландии, было километра четыре, и это расстояние следовало одолеть в один марш-бросок, поскольку оставшиеся постовые могли в любой момент обнаружить исчезновение археологов и поднять тревогу. Они бы не смогли организовать преследования или оцепления района, так как охрана уехала в «гости», однако подняли бы на ноги службу безопасности «Арвоха» — организацию, потенциал которой пока не раскрыт и не ясна тактика действий. Учёных мужей приходилось подгонять всеми мыслимыми способами, от кнута до пряника. И всё-таки миновать зону до объявления тревоги не удалось. По разделительной территории, охраняемой голландцами, где никогда и ничего не случалось, патрулировали бронетранспортёры и рыскали гигантские лучи тяжёлых пограничных прожекторов. Можно было представить, что сейчас происходит в зоне, где несут службу морские пехотинцы.
Втайне Арчеладзе надеялся, что где-нибудь возле колючей проволоки их поджидает эта женщина — Дара, обещавшая встретить на обратном пути, потому, когда вышли к зоне, он сам прошёл вдоль неё, но никого не обнаружил. Так что рассчитывать приходилось только на свои силы. Проскочить через нейтралку без пленных не составляло труда, но археологов не заставишь ползать, прыгать и, если надо, не дышать, обратившись в камень под лучом прожектора. А отчуждённая ООН полоса в этом месте была довольно широка, более полукилометра, и представляла собой долину с лоскутьями давно запущенной пашни.
Долго торчать возле проволоки становилось опасно, в любой момент могли выслать разведочный патруль вдоль зоны, и тогда остаётся прорываться с боем, что вообще было неприемлемо. Археологи должны исчезнуть бесследно; всякое неосторожное движение в районе зоны, в том числе, отвлекающий манёвр, который позволил бы под шумок перебраться на сербскую территорию, могло указать направление поиска.
Кутасов с одним бойцом ушёл в разведку, остальные спешно делали проходы в заграждении и минном поле, чтобы без промедления уйти в зону. С минами было проще: их обезвреживали, затем снимали и уносили с собой, как трофеи. Никому в голову не придёт проверять их количество. Больше хлопот со спиралями колючей проволоки, уложенной на земле ровными рядами. Её следовало осторожно нанизать на телескопическое удилище, после чего бережно, чтобы не перепутались и не перехлестнулись кольца, поднять над землёй на полметра и так же потом опустить на место. Ювелирная эта работа требовала крепких мышц и много времени, к тому же одно дело — пропустить под проволокой пару бойцов, и совсем другое — двадцать человек, которые животами, локтями и коленями набьют целую дорогу. Поэтому делалось сразу несколько проходов. На сей раз успели подготовить только два, как заметили приближающийся белый бронетранспортёр. Арчеладзе приказал прекратить работы, но тут заработала радиостанция.
— Гриф, я подхожу к вам на французском БТРе, — сообщил Кутасов. — Могу взять всех на борт и покатать.
Полковник не любил, когда «каскадёр» начинал выдрючиваться и кичиться своей ловкостью, но тут готов был расцеловать.
— Машину чисто взял? — сдерживаясь, спросил он.
— Да, вместе с командой из четырёх человек. Ребята послушные, не шалят, только по-русски не говорят. Но мы друг друга хорошо понимаем. Входите в зону, а я немного ещё покатаюсь. Всё-таки служба в усиленном режиме.
БТР проурчал вдоль минного поля и пропал за складкой местности. Это был, конечно, риск: контролировать команду бронетранспортёра невозможно из-за простого незнания голландского языка. Захваченные в плен «миротворцы» могли сообщить о своём положении по радио и «каскадёр» завалился бы в один миг. Но иного выхода сейчас не было. Чтобы войти в зону вместе с археологами, потребовалось около двадцати минут. БТР за это время выписал большой круг и остановился в условленном месте. Грузились через заднюю дверь, набились плотно, рассадив пленных на колени друг к другу. «Каскадёр» торчал из командирского люка в голубой каске и с трофейным прибором ночного видения. Оказалось, что он захватил антиснайперскую группу — команду в общем-то самостоятельную, находящуюся в свободном поиске. Теперь предстояло незаметно уйти из зоны на сербскую территорию. Увидев ООНовский бронетранспортёр, а потом, очутившись в его чреве, археологи окончательно были сбиты с толку. Трём из них пришлось развязать рты — у двоих началась рвота, у одного астматический приступ одышки. Освободившись от камней и верёвок, они поделились между собой впечатлениями, и Арчеладзе сделал вывод, что учёные мужи находятся в полном замешательстве и склонны думать, будто захвачены некой группировкой противоборствующих сил в системе ООН. Это было на руку сейчас, пусть как можно дольше остаются в заблуждении — легче будет на допросах вытащить истинные намерения «Арвоха» в Боснии.
Полковник полностью положился на Кутасова, а тот, освободившись от воли начальства, начал каскадерить в зоне в буквальном смысле. В его команде оказался боец, отлично владеющий немецким, и потому командир антиснайперской группы теперь был под языковым контролем. Подъехав к командному пункту голландцев, Кутасов выставил его из люка, и, держа под пистолетом, приказал, чтобы командир потребовал немедленно сделать проход в минном поле и ограждении для выезда БТРа на сербскую территорию — якобы для ликвидации снайпера. Сержант-голландец было заупрямился, и ему тут же надели на гениталии прибор, напоминающий конскую носовертку, после чего он стал послушным и сообразительным. Пока сапёры снимали мины и резали проволоку, «каскадёр» дефилировал по зоне и через пленного сержанта просил, чтобы прожектористы высветили вершину горы на территории сербов, где будто бы засел снайпер. И на удивление исполнительные голландцы навели луч прожектора на гору, после чего боец Кутасова демонстративно сделал один выстрел из захваченной в БТРе крупнокалиберной снайперской винтовки фирмы «Макмиллан». «Каскадёр» хорошо изучил тактику действий «миротворцев» в разделительной зоне и их повседневную жизнь. В том, что он делал, не было ничего, что бы вызвало тревогу или подозрения. Это было нормально, штатное поведение антиснайперской команды.
В проделанный проход он поехал не сразу, а около получаса ползал на бронетранспортёре по раскисшей пашне, мозоля глаза механизированному патрулю, и только после этого выскочил из зоны на большой скорости, устремляясь вдоль подножия горы. «Пассажиров» высадил в километре от ограждения, хотя вполне можно было сделать это раньше. И сразу же связался с прожектористами, требуя ещё раз посветить на гору. Арчеладзе с бойцами Кутасова уводил пленных стремительным марш-броском подальше от зоны, а «каскадёр» всё ещё продолжал бой с тенью: палил по горе из винтовки, потом из пулемёта и, наигравшись, не спеша снова въехал в зону, попросив через сержанта-голландца заделать проход в ограждении. И потом ещё часа два разъезжал по нейтральной земле, совался в самые неожиданные места и прощупывал таким образом систему ночной охраны. Ближе к утру, когда «миротворцы» притомились и пешие патрули мало-помалу стянулись к КПП или забрались под броню БТРов, Кутасов отыскал каменистый участок, чтобы не оставлять следов, снял мины, поднял проволочное ограждение на двухметровую высоту и благополучно покинул голландскую зону вместе с захваченным бронетранспортёром. За зоной бронетранспортёр вымазали грязью, чтобы не бросался в глаза, и пока Арчеладзе вёл пленных на обсерваторию, «каскадёр», опередив его, успел подготовить камеру в бетонированном подвале сгоревшего
