купюр. Отсчитав десяток, он протягивает их мне.
– Это задаток, – говорит он. – Чтобы скрепить наше соглашение.
Я не решаюсь протянуть руку. Он делает это сам.
– Очень скоро вы мне понадобитесь, – говорит Анджелино. – Есть сложное дельце, как раз по плечу вам! Я кланяюсь мамаше Альде. Она бормочет слова прощания на сильно итальянизированном французском.
Мэллокс провожает меня до двери.
Он резко распахивает ее, и тип, прижимавшийся к ней, чтобы плотнее приклеиться ухом к замочной скважине, чуть не падает под ноги американцу.
Поверьте, это большая подлянка, потому что тип, прижимавшийся ухом к двери, не кто иной, как мой коллега Равье, посланный боссом обеспечивать мое прикрытие.
Этот кретин все испортил.
Америкашка в мгновение ока схватил его за пиджак и втянул в квартиру. От того, что должно последовать, у меня пересыхает горло.
– Что случилось? – спрашивает Анджелино. Мои колебания длятся какую-то долю секунды. Я бросаюсь в гостиную и отвожу макаронника в сторону.
– Мне хана, – шепчу я.
– Почему?
– Мы захватили типа, подслушивавшего у вашей двери. Это мой коллега. Если он здесь, значит, следит за мной, а если следит за мной, значит, в конторе что-то заподозрили, если только не хотят обеспечить мою безопасность, но это кажется мне маловероятным. Этот парень видел меня здесь. Если вы его отпустите, он об этом доложит; если уберете его, большой патрон насторожится, когда он не вернется. Я так погорю, что запах паленого будет чувствоваться на тысячу лье отсюда...
Черт, как некстати это осложнение. Я принимаю удрученный вид, что дается мне легче легкого, потому что влип я по-настоящему.
Анджелино пожимает плечами.
– Мы это уладим, – говорит он. – В нашем жалком мире никто не застрахован от случайностей...
Я вздрагиваю. Давненько я не оказывался в таком тупике.
С какой стороны ни смотри на ситуацию, выхода не видно. Одно из двух: или я делаю вид, что играю за Анджелино, и тогда Равье получает бесплатный билет до рая; или, воспользовавшись добрыми отношениями, установившимися у меня с макаронником, я начинаю действовать против него и предпринимаю попытку прорваться...
Могу ли я не моргнув глазом позволить прикончить коллегу? Сказав себе «нет», я подхожу к столу, на котором осталась моя пушка.
В тот момент, когда я собираюсь ее схватить, Анджелино трогает меня за плечо.
– Возможно, есть способ все уладить, – говорит он.
– Вы так думаете?
Я прислоняюсь к столу и, как ни в чем не бывало, ловлю, что он скажет.
– Вы можете уйти отсюда с тем типом, сказав ему, что взяли меня на испуг... Понимаете, что это дает?
Я не могу опомниться. Может ли быть, чтобы все разрешилось так гармонично? Неужели Анджелино такой дурак?
Я смотрю на него. Он совершенно не кажется шутником.
– А если он подаст боссу рапорт длиной с рулон обоев? Меня удивит, если патрон проглотит такой заметный крючок, – говорю я с примерной откровенностью.
Анджелино никогда не сможет сказать, что я пытался его наколоть...
– Слушайте, – говорит он, – как я себе это представляю... Поскольку вы человек смелый, то схватите свой револьвер, лежащий на столе... Вам так и так нужно будет его забрать. Вы отскочите назад и прикажете нам поднять руки как можно выше. Мы подчинимся. В коридоре вы оглушите Мэллокса и вытащите вашего парня. А когда вы выберетесь вдвоем, расскажете, что мой человек притащил вас сюда под угрозой револьвера.
– Это пойдет, О'кей, – соглашаюсь я.
Хватаю свой шпалер и ору:
– А ну, все руки вверх!
Я смотрю в глаза Анджелино. Он не моргает, но вид у него очень задумчивый.
Я говорю себе, что он сейчас является отличной мишенью. Должно быть, он думает о том же, но у него нервы из закаленной стали.
Он поднимает руки, его женушка и Рюти тоже... В воздухе торчат шесть клешней.
– И даже не думайте рыпаться! – деру я глотку. Выхожу в прихожую. Мэллокс схватил Равье за лацканы пиджака и спустил его с плеч моего коллеги, чем совершенно блокировал ему руки.
Я направляюсь к американцу, подмигнув ему, и так быстро стукаю рукояткой по его кумполу, что он даже не успевает понять, то ли его огрел я, то ли ему на котелок приземлился самолет.
– А-о! – говорит он, как английские туристы в пьесах, и валится, будто срубленный дуб. А падение срубленного дуба слышно далеко... Прямо сольный концерт!
Равье уже выхватил свою пушку.
– Падлы! – орет он. – Я их всех перебью! Более скандального и злопамятного типа, чем Равье, не сыщешь на всем свете. Он вполне способен потребовать у продавца вернуть деньги за кило вишни, если хотя бы одна ягодка оказалась с гнильцой.
– Плюнь на них, – говорю я. – Сматываемся! Он смотрит на меня, и мои глаза, должно быть, достаточно красноречивы, потому что, отказавшись от мщения, он открывает дверь на площадку.
Дружески махнув рукой Анджелино, я присоединяюсь к нему.
– Черт побери! – взрывается он. – Я не привык удирать как какая-то размазня, когда всякие урки обращаются со мной подобным образом!
Я убираю свою пушку и спокойно спускаюсь по лестнице.
– Вы слышите, патрон! – говорит он мне. – Я ни разу так не поступал за всю мою дерьмовую жизнь...
Поскольку он мне досаждает в тот момент, когда мой мозжечок работает в полном режиме, я оборачиваюсь.
– Если ты сейчас же не заткнешься, я воткну тебе в глотку набалдашник с лестничных перил, понял?
Он недовольно качает головой.
– Ни разу в жизни... – бурчит он. Я влезаю в свою машину, он – в свою, и мы оба берем курс на контору.
Глава 11
В фирме акции Сан-Антонио летят вверх, словно курс золота в дни правительственного кризиса. Не успел я появиться, как все свободные парни, толкая друг друга, открывают для меня двери, ведущие к боссу.
Он на месте – серьезный, бледный, с черепом цвета слоновой кости – проверяет, не смылись ли его запонки.
– Слава богу! – восклицает он при моем появлении. Раз уж он упомянул суперглавного патрона, значит, в его Котелке все кипит.
– Ну что? – спрашивает он. – Как прошло похищение?
– Великолепно, – отвечаю. – Я познакомился с Анджелино. Более того, с сегодняшнего дня я на него работаю.
Достаю из кармана сто штук, которые мне дал сицилиец,
– Вот аванс...
– Что вы говорите?
– Он отстегнул мне сто кусков, чтобы скрепить сделку. Отдайте это в благотворительный фонд полиции. Оставьте только одну десятку, чтобы оплатить выпивку для всех. Не каждый день гангстеры проявляют
