вместе с тем задумчиво.
– Серега – какое странное имя, – протянула она, приблизившись к нему вплотную.
– Производное от 'Сергей', – ответил он.
– Сер-гей, – протянула она, собираясь положить руки ему на плечи но передумав. – Тоже довольно странное имя.
Он пожал плечами.
– Ты никогда не занимался этим на улице? – вдруг спросила она тихим томным голосом, подчеркивая слово 'этим'. – Хочешь, научу?
– И что в этом хорошего? – непроизвольно поморщился он. – Только одна животная страсть.
– Ну и что? – удивилась она. – Настоящая животная страсть придает любви силу и цвет.
Сергей улыбнулся.
– Настоящая любовь не нуждается в животных страстях. Она сама по себе уже страсть, и гораздо сильнее всех остальных, – зачем-то ответил он – он уже так много успел переговорить с ней на тему любви, что, казалось, уже говорить было не о чем.
Кэрол усмехнулась усмешкой очень опытной женщины.
– Убедил, – сказала она тоном учительницы, не собирающейся спорить с ребенком. – Значит, хочешь любви?
– А кто ее не хочет?
– А тебе известно, что любовь на самом деле – это одно сплошное страдание?
– Но зато – это любовь, – возразил Сергей.
Она пожала плечами.
– Ладно, пойдем, – сказала она поежившись. – А то что-то в этом секторе довольно прохладно.
Они снова шли молча. Только на этот раз она почему-то взяла его под руку. Он противиться не стал, твердо решив, что эта их встреча – последняя, и больше их рядом никто не увидит.
Наконец они вышли на магистраль. Остановились.
– Наверное, ты и прав, – задумчиво проговорила она, первой нарушив молчание. – Не скажу, что с тобой было интересно. Я рассчитывала на более увлекательный вечер. Но душу ты мою зачем-то умудрился разворошить, так что почему-то захотелось еще поговорить о любви. – Она прямо и пристально посмотрела на него и Сергей выдержал ее взгляд. – Но мне пора. А то мой толстячок всполошится. И так еле удрала. Совсем тогда житья не даст.
А тут и автокар показался. Сергей махнул рукой и аппарат остановился.
Открыв дверцу, она снова задумчиво посмотрела на Сергея.
– Лицо твое мне почему-то кажется знакомым? Мы раньше не встречались?
Он отрицательно покачал головой, точно зная, что Толстяк после убийства матриц с нее не снимал и поэтому о своих встречах с ним она помнить никак не могла.
– Почему-то повеяло чем-то грустным и печальным. Это странно. И неприятно. – И она, не попрощавшись, уехала.
На обратной дороге Сергей на всякий случай остановился у автоматического киоска – генератора питания. Выбрал пункт 'водка пшеничная'. Приложил ладонь – для авторизации. Получил свежесгенерированный продукт. Заодно просмотрел свой текущий баланс, который оказался совсем мизерным.
И что ее все время тянет ко мне? – думал он, торопливо продолжая свой путь. – Ну раз случилось. Ну два. Ну три. Но сейчас это уже двенадцатый или тринадцатый. Как-то подозрительно все это.
Задумавшись, он столкнулся с человеком, вышедшим из-за ближайшего поворота и тоже куда-то спешащим.
– Извините, – сказал Сергей чисто машинально.
– Ничего страшного, – прозвучало в ответ.
И только когда незнакомец скрылся за следующим поворотом, до Сергея вдруг дошло, что увиденное в полумраке лицо почему-то сильно его разволновало.
Он замер, ошарашенный. Видений вроде никогда не было, подумал он медленно разворачиваясь. Сейчас догоню и все выясню.
Но ни за этим поворотом, ни за следующим никого уже не было. А потом коридоры стали раздваиваться и растраиваться и погоня стала бессмысленной.
Немного постояв перед очередным разветвлением, Сергей покачал головой и медленно побрел обратно.
Где я мог его видеть? – мучительно рассуждал Сергей, чувствуя, что здесь кроется разгадка какой-то тайны.
* * *
В каморке у Реника закуска уже была разложена на столе, что-то приятно пахло на печке, и водка была уже разлита по старым засаленным стаканам. Судя по лицам Ларри и старика, уютно устроившихся за столом – разлита уже не раз.
Взглянув на вошедшего Сергея, старик молча пододвинул к столу единственную имеющуюся табуретку. Сам он сидел на ветхой кровати, а Ларри – на старом ящике. Реник достал откуда-то из под стола третий стакан, подул в него для верности, посмотрел на просвет, молча поставил на стол и налил водку.
Сергей сел. Под одобрительные возгласы выставил на середину купленную бутылку.
– Все нормально? – спросила его Ларри, радостно чему-то улыбаясь. – Что-то ты совсем быстро.
– Без приключений, – кивнул Сергей, беря свой стакан. – За что пьем?
– За встречу, естественно?! – удивился Ларри. – Вот что значит заглянуть в незнакомый бар!
– Ну что ж, – снова кивнул Сергей. – За нее, – сказал он, приподнимая над столом емкость с водкой.
– Черт! – воскликнул гигант. – Как я все-таки рад тебя видеть!
Чокнулись. Выпили.
– Ты давно здесь уже обитаешь? – спросил Ларри, выхватывая вилкой закуску из общей тарелки.
– Где-то с месяц, – ответил Сергей, ставя свой стакан на стол. – А ты?
– Да уж третий год, наверное, пошел, – ответил Ларри. Речь шла конечно же об универсальном летоисчислении, принятом во всех космических базах.
Сергей кивнул, принимая это к сведению.
– А до этого где-нибудь уже побывал? – продолжал любопытствовать Ларри.
– Пришлось, – честно сказал Сергей, хотя понимал, что гигант его спрашивает совсем о другом.
Теперь уже Ларри кивнул.
– Меня тоже уже несколько раз восстанавливали. В текущей моей жизни. А сколько этих жизней у меня было – одному Властелину известно.
– Богу, ты хотел сказать? – переспросил Сергей, удивляясь новому слову в данном контексте.
– Да нет, – усмехнулся Ларри. – Именно Властелину. – И видя слегка непонимающее лицо Сергея, уточнил. – Нашему суперкомпьютеру. Не слышал что ли такого прозвища?
Сергей отрицательно покачал головой.
– Сказано довольно верно, – согласился он.
Ларри улыбнулся, довольный.
– Серж, – снова спросил он, не в силах скрыть своего любопытсва и радости от встречи. – Ну и как тебе эти новые порядки?
Сергей проглотил зеленую плитку.
– Порядки, как порядки, – пожал он плечами. – В конце концов они от нас не зависят.
– Ну, это ты зря! – воскликнул Ларри энергично. – Люди во все времена всегда сами определяли те порядки и ту систему, в которой они хотели бы жить.
Сергей усмехнулся его горячности.
– Ну, во-первых, судя по истории, эти желания, как правило, приводили к совершенно обратному результату. А во-вторых, вся мировая история уже не имеет никакого отношения к тому, что мы сейчас
