Папа между прочим писал императору:«Ты преследуешь и мучишь нас руками воинов и оружием плотским. Что до нас: мы наги и беззащитны, не имеем оружия земного, но мы призовем Иисуса Христа, царя всех тварей, Высшего всех воинств небесных, да предаст Он тебя сатане, для спасения твоей души, по слову апостола. Ты спрашиваешь: почему на шести Соборах ничего не сказано об иконах? На сих Соборах ничего не сказано и о том: должно ли есть хлеб и пить воду. Мы чтим иконы по древнему преданию: епископы сами приносили их на Соборы, и никто из епископов, любивших Господа, не путешествовал без иконы». Подобно святителям Герману и Григорию восстал на защиту икон св. Иоанн Дамаскин (730–750) всей силой красноречия и пострадал за них.«О, чудо! — между прочим писал он. — В малом теле обитает Тот, Кто горстью содержит все. Как же ты, противник Христов, называешь Его неизобразимым? Ты, опасаясь описывать или изображать, смешиваешь естество с акефалитами [417] или отвергаешь домостроительство с манихеями».[418] За св. иконы Дамаскин претерпел отречение десницы своей, которую Богоматерь чудесно исцелила.[419] Поэтому, говорит предание, он начал вдохновенные песнопения свои словами:«Твоя победительная десница боголепно в крепости прославися».
Но голос и страдания святых в защиту икон несилен был обуздать гонителей. Сын и преемник Льва Исавра на престоле Константин 3 Копроним (741–775) продолжал начатое гонение на св. иконы и иконопочитателей. Раздраженный народом, который открыто решился не повиноваться императору — еретику и избрал было своим царем другого (родственника его Артабаза), [420] он стал преследовать иконопочитателей еще жестче, чем отец его, особенно иноков, которых он злословил и внешний образ их называл одеждой тьмы. Собрав многочисленный народ, Константин повелел произнести пред Крестом клятву — не покланяться иконам и с иноками не иметь общения. Избрав по своей воле единомышленного себе патриарха Константина, Копроним совокупно с ним, предписал бросать иконы и мощи в болота, в море, в огонь,[421] раздроблять и рассекать секирами; на стенах церковных древние превосходные изображения иконоборцы изглаждали железом или замазывали красками; знаменитую Влахернскую церковь Божией Матери, украшенную дивным благолепием,«лишили, аки царицу от порфиры», всего иконного превосходного украшения, а вместо икон святых начертали на стенах ее деревья, животных и птиц; и таким образом исполнились слова Давида: Боже, приидоша языцы в достояние твое, оскверниша храм святый твой (78, 1). Обители византийские опустели, иноки удалились в разные места.[422] Копроним простер свою дерзость даже до того, что в 754 году созвал в Константинополе собор из 310 епископов, большей частью иконоборцев, на котором иконопочитание объявлено неправым; произнесено осуждение на всех иконопочитателей, и особенно на Германа, Григория Кипрского и Иоанна Дамаскина; лжесобор назван седьмым Вселенским, при всей очевидной незаконности своей, потому что ни один из пяти патриархов в нем не участвовал, и сопровождался насилием.[423]
Император, видя, что своим Собором он достиг вовсе не того, чего хотел, во гневе приказал (768) всех епископов, не признавших лжесобора, отрешить, константинопольские монастыри уничтожить, а здания монастырские или разрушить, или обратить в казармы; иноки принуждены были избегать строгости императора добровольным изгнанием. В это время пострадали мученической смертью и скончались в 761 году св. Андрей Критский, которого память 30 (17) октября и в 767 году св. Стефан Новый, которого память 11 декабря (28 ноября), и многие другие.
Преемник Копронима Лев 4 (775–780) продолжал гонение на св. иконы, хотя не так жестоко, как Константин.[424] Сторона православных стала усиливаться, тем более, что нашла себе тайную, но сильную покровительницу в императрице Ирине. Смерть Льва 4 подала Ирине возможность исполнить свое давнее благочестивое желание — восстановить поклонение св. иконам. Благоприятный случай к исполнению намерения ее открылся в неожиданном обращении патриарха Павла, поставленного Львом 4 в 780 году. Сделавшись болен, Павел в 784 году без ведома императрицы оставил патриарший дом и заключился в монастырь, где наложил на себя подвиг глубокого раскаяния, облекся во вретище и посыпал голову пеплом, исповедуя, что он сознает свое заблуждение и вину в подтверждении Копронимова лжесобора и почитает себя недостойным сана патриаршего; вместе с тем Павел убеждал заблудших обратиться на путь истины, а православных утверждал в истине поклонения св. иконам. Избранный на место Павла благочестивый Тарасий не иначе решился вступить на патриарший престол, как получив от императрицы обещание — решить дело об иконах судом Вселенского Собора.[425] Таким образом благочестие императрицы Ирины и ревность патриарха Тарасия подвигли пастырей Церкви к составлению Вселенского седьмого Собора.
В Константинополь прибыли многие пастыри Церкви и настоятели монастырей с разных сторон. Но накануне открытия Собора, 1 августа 786 г., иконоборцы произвели возмущение против Собора, который по этому случаю отложен до следующего года и открыт был в Никее, под председательством патриарха Тарасия, в числе 367 св. отец в храме св. Софии, 24 сентября 787 года, и продолжался до 14 октября.[426] Прежде всего предстали перед св. Собором увлеченные заблуждением — с изъявлением раскаяния в своем согрешении. Отцы Собора, видя искреннее, чистосердечное раскаяние их, воздав славу милосердому Богу, приводящему заблудших в разум истины, приняли их в общение с Церковью;[427] исследовали и утвердили православное учение об иконопочитании в том виде, как оно издревле сохранялось в Церкви, в писаниях св. отцов и в исторических сказаниях; показали, что иконоборцы не первые стали укорять христиан за иконопочитание, а еще прежде их легкомысленные и нечестивые люди, смешивая его с идолопоклонством, причиняли св. иконам разного рода оскорбления. Иконоборцы в своем образе мыслей суть только последователи и подражатели иудеев, язычников, евтихиан и сарацин; произнесли проклятие на лжесобор Копронимов, который беззаконно присвоил себе название седьмого Вселенского Собора.[428]
В заключение отцы выразили свое определение о почитании св. икон:«Храним не нововводно все, писанием или без писания, установленные для нас церковные предания, от них же единое есть иконного живописания изображение, как повествованию евангельские проповеди согласное, и служащее нам к уверению истинного, а не воображаемого воплощения Бога Слова. Последуя богоглаголивому учению св. отец наших и преданию Кафолической Церкви, со всякою достоверностию и тщательным рассмотрением определяем: подобно изображению честного и Животворящего Креста, полагать во святых Божиих церквах, на священных сосудах и одеждах, на стенах и досках, в домах и на путях, честные и святые иконы, написанные красками и из дробных камений и из другого способного к тому вещества устрояемые, яко же иконы Господа и Бога и Спаса нашего Иисуса Христа, и непорочныя Владычицы нашей св. Богородицы, также и честных Ангелов, и всех святых. Взирающие на иконы побуждаются воспоминать и любить первообразных им, и чествовать их лобызанием и почитательным поклонением, а не Богопоклонением, которое приличествует единому божескому естеству, но почитанием, какое воздается изображению честного и Животворящего Креста, св. Евангелию и прочим святыням, — фимиамом и поставлением свещей, каковый и у древних благочестивый обычай был. Ибо честь, воздаваемая образу, переходит к первообразному, и поклоняющийся иконе покланяется существу изображенного на ней».[429]
Утвердив св. иконопочитание, отцы изрекли благодарение Господу; возгласили многолетие благочестивым императорам, вечную память защитникам православия патриарху Герману и Иоанну Дамаскину, Георгию Кипрскому, и произнесли проклятие иконоборцам.
Впрочем, седьмым Вселенским Собором иконоборство было не совсем погашено. Еще более 50 лет после Собора оно возмущало мир Церкви, и особенно при царях Льве 5 Армянине — по духу манихею (813–820) и при его преемниках — Михаиле 2 Косноязычном (820–829) и Феофиле (829–841), зараженных также манихейством и иудейством.
Лев Армянин, убежденный врагами веры Христовой, что христиане терпят порабощение и бедствия от неверных за иконопочитание, повелел в 814 году собрать древние книги из всех библиотек Константинополя, равно как из церквей и монастырей, чтобы сделать известными те, на которые ссылался собор иконоборный, бывший при Копрониме, и истребить те, которые особенно говорили в пользу икон.[430] Патриарх Никифор (806–815) с христианской твердостью защищал пред императором древний обычай иконопочитания и усугубил свои молитвы к Богу об укреплении православных в подвигах терпения за правое исповедание; целую ночь провел он в молитвах с
