Пуликовский закатывал, насколько можно судить, дичайшие истерики, но возразить по сути ему было нечего, и в суд он подать не мог.
В итоге его сняли как некомпетентного, насколько помню, после двух аварий с огромным количеством жертв на шахтах Кузбасса. И вот сейчас мы видим ситуацию, когда технический надзор, насколько можно судить, практически не работает.
Да, Ростехнадзор, возможно, получит право добиваться увольнения директоров шахт, но директор производства действует под очень жестким контролем собственника. Грубо говоря, если Абрамович ему скажет «делай», то ему придется делать, даже если его потом за это уволят.
Дело ведь не в увольнении, а в судах. Если нарушения не исправляются, если судебные решения, как мы знаем, злостно не исполняются – это значит, что судебной системе плевать на некоторые собственные решения, а государству плевать на суд. Когда нужно, судебные приставы разрушают дома чуть ли не вместе с живущими там людьми. Причем не в Междуреченске, а в Москве. А если судебные решения не выполняются, значит, это не нужно. То есть здесь вопрос к судебной системе.
Второй вопрос – к Ростехнадзору. О его коррумпированности криком кричат еще с аварии 2006 года, когда, между прочим, на «Юбилейной» погибли 110 человек, – и вскоре после этого была вторая авария, и снова с жертвами. Сейчас его полномочия расширят, но если коррумпированной структуре дать полномочия, от этого ничего не изменится.
И сегодня выбор очень простой. Либо государство действительно преодолевает коррумпированность Ростехнадзора (или доказывает его кристальную честность, вопреки широко распространенному мнению), либо нужно национализировать угольную промышленность к чертовой матери. Потому что, повторю еще раз: когда владелец высасывает все деньги из шахты, а последствия аварии ложатся на государство, для него заниматься развитием этой шахты просто нерентабельно.
Совершенно не являюсь фанатиком национализации, но выбор очень простой: если вы, вопреки всем своим официальным заявлениям, не хотите бороться с коррупцией в собственном государстве, если вы не очищаете от нее Ростехнадзор, – тогда извольте национализировать угольную промышленность. Потому что иначе коммерческий интерес частного бизнеса будет убивать людей более надежно, чем стрельба на поражение.
Кстати, премьер-министр Путин, заявляя с трехлетним опозданием о своих сомнениях в добросовестности расследования аварии на шахте «Ульяновская» в марте 2007 года, отметил, что в актах технического расследования аварии прямо указано: администрация шахты разработала специальную компьютерную программу округления данных приборов, предупреждающих об опасности. В акте указаны 42 человека, которые этим занимались, а в результате расследования к ответственности привлечены лишь двое. И в итоге, как мы сейчас знаем, подавляющее большинство из этих людей чувствует себя прекрасно: частный бизнес умеет прикрывать своих сотрудников, выполняющих указания хозяев.
Конечно, говоря о частном бизнесе, надо уточнить, кто имеется в виду под этим наименованием в данном конкретном случае. 20 % акций шахты «Распадская» крутятся на бирже в свободном обращении, что является очень большой долей. 80 % принадлежит кипрской компании, из которых половина – 40 % – принадлежит менеджменту компании, насколько можно понять, Г. И. Козовому и А. С. Вагину, а другие 40 % – «Евраз групп». «Евраз групп» наполовину принадлежит Роману Абрамовичу, остальное – Александру Абрамову, Александру Фролову, Игорю Коло– мойскому. Это данные 2009 года, вполне возможно, что в структуре собственности произошли изменения.
Бизнесмены получили все описанное в ходе приватизации.
Российское общественное мнение не совсем справедливо по отношению к Абрамовичу. Людям просто неизвестно, на что тратят деньги господа Козовой, Вагин, Абрамов, Фролов, Коломойский и пр. Но россиянам известно, на что тратит деньги кипрский бизнесмен и, кстати говоря, российский политический деятель, глава Заксобрания Чукотского автономного округа господин Абрамович. Так что, пока государство не задает им эти вопросы, эти вопросы имеем право задавать мы.
И мы уже сегодня видим океанскую яхту Абрамовича, которую теперь по праву можно, по всей вероятности, называть кровавой яхтой, как, впрочем, и свежеприобретенный им замок в Австрии.
Потому что за них, насколько можно судить, заплачено в том числе и кровью людей, которые работали в конечном счете и на Абрамовича на «Распадской».
И этот список будет продолжаться, потому что сама организация отрасли будет физически уничтожать людей.
И власть очень спокойно относится к этой ситуации.
Напомню, что на прошлых парламентских выборах 2007 года (если их можно назвать выборами, конечно) губернатор области господин Тулеев от шахтерского Кузбасса провел огромную бригаду политиков из Москвы, включая широко известного адвоката С. В. Макарова и бывшую первую леди Госдумы Л. К. Слиску из Саратова. У них официальный лозунг ««Единая Россия» – это партия, которая отвечает за всё». Так вот, формально избранные от Кемеровской области депутаты «Единой России» так и не сочли нужным появиться в Междуреченске. Эти деятели не только сами туда не полетели – они еще и остальным депутатам Госдумы не позволили создать комиссию по расследованию, так как для создания такой комиссии нужно голосование, а большинство во всех структурах Госдумы отдано «Единой России».
Подлинное безобразие наблюдается и в сфере финансовых выплат пострадавшим и их семьям.
Так, по закону в случае смерти или стопроцентной потери трудоспособности государство (по сути, Фонд социального страхования) выплачивает смешные деньги – до 65 тыс. руб. Когда же происходят трагедии крупного масштаба (аварии на шахтах или что-то в этом роде), представители руководства платят по миллиону, представители региональных властей платят еще по миллиону, и бизнес-структуры тоже.
Получается, что на самом деле жизнь человека стоит до 65 тыс. руб., но, если имеются телевизионные камеры, провоцирующие большой интерес к трагедии, то государство, так и быть, умножит эту сумму и на 10, и на 20. А если в захолустье на какой-нибудь маленькой фабрике по производству свечей человек погибнет, то его семья получит 65 тыс. руб.
А ведь наша страна должна быть единой. Невозможно говорить, что человеческая жизнь стоит тех или иных денег, – минимальная компенсация за смерть или полную потерю трудоспособности кормильца должна быть достойной.
Если при каких-то чрезвычайных обстоятельствах кто-то захотел оказать дополнительную гуманитарную помощь – прекрасно. Но минимальный уровень в 65 тыс. руб. – это издевательство и оскорбление. И это вопрос к закону, к тем самым депутатам от «Единой России».
Возвращаясь к Междуреченску: люди проявили великолепные способности к самоорганизации.
Протест был абсолютно стихийным, никакого организующего центра не было, – это очень хорошо видно на видеороликах, и тем не менее порядка 50 молодых ребят 20–25 лет бились с более чем вдвое превосходившими их количественно милиционерами в полной амуниции, со всеми спецсредствами. Два или три раза противоборствующие стороны сгоняли друг друга с рельсов, и в целом блокирование продолжалось более четырех часов. Старые горняки поражались, потому что ни в 1989, ни в 1990 в рукопашную против милиционеров не ходили.
И после пика стихийного протеста, после столкновений люди сумели самостоятельно выработать единые требования.
Во-первых, это создание своего рода «кабинета доверия», куда шахтеры «Распадской», семьи погибших и все междуреченцы могли бы обращаться со своими наболевшими вопросами. Потому что им сейчас даже вопрос задавать некому.
Во-вторых, необходимо расследование причин аварии на шахте. Причем желательно – парламентской комиссией и Госдумой. Пусть там будут «единороссы», кто угодно, но чтобы были со стороны, независимые от того же Тулеева и якобы не связанного с этой трагедией Абрамовича.
И все руководство шахты должно быть, естественно, уволено.
Далее, шахтеры требовали введения уголовной ответственности за каждую смерть на производстве.
Они требовали повышения зарплаты и выплаты ее в основном за фактически проведенное под землей время. Потому что сейчас шахтер получает основную часть денег за выполнение плана на сдельной основе, и это заставляет людей работать в условиях смертельной опасности. Сколько человек выработал – это
