силы вдосталь. А в таком возрасте уже поберечься надо, умом да опытностью жизненной воевать. А не ногами.
Немногим далее по старой оленье тропе в расщелине был расположен ха-ароший схрон, где Смотритель редко, но все же останавливался в своих путешествиях. Убежище было доброе, древнее, продуманно организованное и грамотно укрытое. А кто его выбрал да обиходил изначально - неведомо. Там всегда и дровишки есть, и припас какой никакой, и войлока лист припасён, что бы под спинку подстелить. Хотя сам он более любил сукно. Он и сейчас был одет в просторную суконную куртку. Суконная одежда самая лучшая, и греет мило, и сохнет быстро, да еще и дождик отталкивает. Раньше смеялись над такой справой, а сейчас одумались. Две недели как охотники-богатеи к нему прилетали, так они все в сукне, заграничном, правда. Понравилось Смотрителю, поинтересовался. Как сказали они ему, сколько такая курточка стоит, так он и рот открыл, хоть смейся… Приезжие удивлялись на его жизнь, то и дело приговаривали словечко 'экстрим'. Опять просил расшифровать. И какой тут 'экстрим', скажите? Жизнь, как жизнь, она тут с допотопных времен не меняется.
Группа уже спустилась вниз, и теперь прикрытие осуществлялось с нижней точки.
Из-за 'жандарма' выскочил последний смельчак и, пугливо оглядываясь, зайцем помчался к своим. Ну точно, клоуны! Мужик все-таки решил немного похулиганить, а заодно и поторопить события, демонстративно высунул руку из-за серого камня, помахал ей приветливо, мол, не боись, шпана, не трону, валите с Богом… Нечего время терять. Он отлично знал, что из оптики пришельцы все отлично разглядят.
А ведь все ж пришли сюда, ироды! Вот сволота, пронюхали как-то. Кто из наших колонулся? Но кто-то навел, не иначе… Ну да разберутся, Закирка на это мастер.
До последнего момента мужчина рассчитывал, что незваные пришельцы покатят мимо. Они долго волохались, часто останавливались, любопыты… Но, когда они свернули в эту сторону, он все уже понял и соответствующим образом подготовился. И не ошибся, все сделал, как задумал, и все получилось. Вездеходов не было видно, да и не очень-то и интересно - как пришли чудики, так и свалят восвояси. Хотя вряд ли они покатят назад своим ходом, по первоначальным прикидкам всяко выходило, что горожане вызовут вертолет.
Можно докладывать. Смотритель достал из застиранного рюкзака носимую радиостанцию 'йесу', уверенно сориентировал выносную антенну на север, на скрытый репитер, установленный за Аяном, где жил еще один из Наблюдателей. Пару минут мужичок потренькал зуммером, дожидаясь внимания, повопрошал оператора открытым текстом. Скремблеры-шифраторы, предусмотрительно установленные на рациях, позволяли ему не бояться случайного прослушивания. Наконец оператор ответил:
- На связи.
- Это Смотритель-3. Нужно переговорить с Пантелеймоном.
- Секунду, - в эфире тихо зашипела пауза, после которой оператор сообщил, - Первый занят, будете говорить с Закиром Алмазовичем.
- Ну давай хоть Закирку, голубь… - Смотритель показушно сморщился, хоть этого никто и не видел.
Оператору такая фривольность не нравилась, о чем Смотритель отлично знал, но плевать он хотел на оператора, пусть утрется, сынок глаженый. Полевых агентов надо уважать, тем более Смотрителей.
Через минуту в эфире раздался тихий и вежливый голос начальника службы безопасности:
- Слушаю вас, Герман Яковлевич.
- Докладываю я, - бодро выпалил тот голосом елейный таким, но несколько ехидным. - Они действительно появились тут, как я вас и предупреждал, и потому вынужден был их немножко шугануть от грота. Все сделано по уговору, значится… Всех сфотографировал, материалы отдам курьеру.
- Так… - медленно протянул Закир и непонятно было, доволен он, или нет, - А может, это все-таки случайные бездельничающие туристы?
- Нет уж, любезный Закир Алмазович, мои глазоньки не обманешь, они именно знак в пещере искали, не путайте меня сомненьями тяжкими, - с кривой улыбкой сообщил докладывающий. - Вы меня послушайте, я наверняка говорю. Это, как мой племяш говорит, не синички нахохлились, это хохлы насинячились.
- Что они сейчас делают?
- Удочки сматывают, мешки пакуют, поди уже и вертолет вызвали.
- Вы, Герман Яковлевич, сообщите мне сразу после взлета, куда вертолет направится. Сразу же, в течение получаса. И еще. Если после них хоть кто-то появится, кто бы ни был, сразу доложите. Это очень важно, - теперь уже совсем другим тоном, властно и грубовато приказал Закир.
- Сделаем без задержки, ситуацию понимаем.
И опять на секунды тишина воцарилась в эфире, лишь щекотало ухо легкое шипенье несущей частоты.
- Все ясно, спасибо за работу, - подвел черту Закир, - И не забудьте, уважаемый Герман Яковлевич, сообщить оператору список всего необходимого, прежде чем курьер к вам вылетит. Всего доброго. До связи.
И тут же пошел сброс.
Не стал ждать ответа, душегуб, цербер пантелеймоновский… А как стелет-то, сука! На 'вы' называет, 'Герман Яковлевич'… Вот же имечко! А все родной батюшка расстарался, подарил сынуле проблему на всю жизнь. Сколько раз ему за этого 'германа' в детстве нос плющили, и не упомнишь. А в суровые времена несколько раз чуть не сажали в лагеря за германское имечко. Миловал Бог. Для приезжих туристов Смотритель никогда Германом не назывался. Когда кликался Ерофеем, когда Федотом, а когда и вовсе Еремееем. Им так нравится, городским. Им нравится, когда самый настоящий отшельник, невесть как живущий в путоранских горах выглядит древним чучелом, говорит, как крепостной чушкан и несет всякую блажь. Сфотографировать можно, потом рассказывать-показывать на 'немытую Россию'. Что бы ствол с трещиной в ложе, да лодка обшарпанная, удивление от вида спутникового телефона и скривившаяся от предложенного стакана с виски рожа. Что же, пусть так думают, это и увидят, бараны ряженые. А имени всё едино никто не запомнит.
Он и перед этой группой вылез на белый свет - чисто оборванец, исподники старые напялил, руки вымазал, морду идиотскую склеил! Сам себе нравился в этой роли, сам упивался театральными способности. И поверили, куда бы делись - бери их тёпленькими.
Теперь будем других караулить. Дед Гера знал, что неизбежно появятся очередные искатели. Может быть, в следующий раз в эфире пройдет команда гостей вальнуть. Лично он так бы и сделал. Уж больно у того тихони ножик знатный был.
А имя… Немцы всегда Смотрителю нравились, даже во время войны. Правильно живет народец. Он иногда подумывал, а не течет ли и в его крови чего немецкого?
И тогда злость на отца проходила.
Иностранцы по-детски восторгались, суетились, торопились сфотографировать, несмотря на сильную вибрацию фюзеляжа, найденную винтажную деревяху и даже не щупали артефакт - они его м а ц а л и.
И лишь Игорь молчал. Вот так встреча! Глядя на остатки ветхого деревянного предмета, найденного на берегу ручья Ритой и теперь лежащие на полу салона вертолёта, Лапин под тяжелый гул двигателей молча слушал залихватские рассказы Сержанта - постоянный хриплый крик сквозь шумы вертолета сопровождаемый экспрессивной жестикуляцией - и вспоминал свою первую встречу с подобной штуковиной…
Дело было так.
Дверь-створку гаража опять закрыло порывом юго-западного ветра, Лапин опять ее приоткрыл, но в этот раз подпер понадежней. Не разозлился, хорошая у него нервная система. Стойкая. Только благодаря этому он сумел выдержать все напасти и тяготы, начала 'гаражной жизни'. Копил, копил… и купил вот, твою мать… Большой гараж, на две машины, как и планировалось. Все им всегда планировалось. Даже
