вам удастся доказать, что я не прав.
— Если я сейчас составлю протокол, изложив в нем вашу гипотезу, вы подпишете его? — спросил Хендерсон.
— Нет, подписывать я ничего не буду. Я дал вам устные показания, и считаю, что этого вполне достаточно. Вы можете выдать мне вещи Мартина? За них я готов дать расписку.
— К сожалению, учитывая те обстоятельства, о которых вы только что рассказали, нам придется оставить вещи Мартина у себя вплоть до окончания расследования, — сказал Хок Мозли.
— Что, и деньги? — удивился Уэггонер. — Сержант Хендерсон говорил, что вы нашли в кошельке Мартина больше двухсот долларов.
— Да, и деньги тоже. Ваш сын мог оставить завещание, и тогда тот, кому причитаются деньги, сможет получить их только после утверждения завещания судом.
— Понятно. Вот как отплачивают человеку за то, что он выполняет свой гражданский долг... А когда я смогу забрать тело?
— Как только патологоанатомы составят заключение о причине смерти. Впрочем, вы можете поручить все эти скорбные процедуры похоронному бюро. В похоронном бюро «Нептун», например, тело вашего сына могут кремировать, а прах развеять над океаном.
— А мне они прах могут отдать? Я бы хотел развеять его над озером. Мартин очень любил наше озеро — с малых лет.
— Конечно. Вы можете поступать с прахом, как вам заблагорассудится. Учтите только, что в некоторых похоронных бюро вам могут навязать перед кремацией бальзамирование трупа. Вы имеете полное право отвергнуть это предложение. Спасибо за визит, мистер Уэггонер, — сказал Хок, вставая со стула.
Вслед за ним поднялся и Уэггонер.
— Вы дадите мне знать, как продвигается расследование? — спросил он.
— Нет. Мы обязаны хранить тайну следствия. Расследование ведь может ни к чему не привести, поэтому было бы глупо с нашей стороны заранее давать делу огласку. Вы можете не беспокоиться — о рассказанных вами фактах никто не узнает.
— Возможно, чисто внешне по мне это незаметно, но мне очень стыдно, — признался мистер Уэггонер. — Я стыжусь того, о чем рассказал вам. Спасибо вам за терпение.
— Я провожу вас до лифта, мистер Уэггонер, — сказал Хендерсон. — В этом здании легко заблудиться.
Хендерсон достал из ящика стола пончик, разломил его и предложил меньший кусок Хоку. Тот отрицательно помотал головой, и Хендерсон приступил к трапезе один.
— Ну, как тебе рассказец мистера Уэггонера, Хок? — спросил он, жуя пончик.
— Лирическое отступление про волосатую штуковину было в высшей степени познавательным.
— Согласен. Хотя я и раньше знал, что мне трудно перед ней устоять. Ты когда-нибудь был в Окичоби?
— Давным-давно. Я тогда еще жил в Ривьера-Бич. Мы с отцом ездили несколько раз рыбачить на озеро, но в сам город заезжали только дважды. Там не на что смотреть. Во всяком случае, десять лет назад это был захудалый городишко у обочины шоссе. Я бы ни за что не подумал, что в Окичоби может быть магазин, торгующий компьютерами. Хотя, скорее всего, за десять лет Окичоби разросся раза в три — и по территории, и по населению. Ты же сам знаешь, что творится во Флориде последние несколько лет. Будь я любителем рыбалки, не отказался бы переехать туда, выйдя на пенсию.
— Там, наверное, с женщинами напряг. Иначе с какой стати брат стал бы трахать родную сестру?
— Знаешь, Билл, я вчера весь вечер провозился с этой Сьюзен Уэггонер, и могу сказать, что в словах ее отца может быть доля правды.
— Не пори чушь. Если тебе надо кого-то проучить, то ты нанимаешь профессионала, орудующего велосипедной цепью, и он отделает кого надо за милую душу... Как ты себе это представляешь? «Сэр, возьмите, пожалуйста, пятьдесят баксов. И сломайте палец моему брату». Так, что ли?
— Может, девчонка не хотела, чтобы брату причинили серьезные увечья.
— Все может быть. Хочешь проверить эту версию? У нас других дел полно. Гораздо более серьезных.
— Она была со своим парнем, Билл. Я почти на сто процентов уверен в том, что он — бывший зэк. Это такой громила, что он запросто сломает тебе не только палец, но и руку. Он назвался Рамоном Мендесом — это явно липовое имя, и я не знаю, почему он так поступил. Значит, у парня могут быть какие-то причины для того, чтобы скрывать свое настоящее имя.
— А ты проверил по картотеке? Может, он и вправду Мендес.
— Ты что, смеешься?! Помнишь, как мы пытались вычислить Хосе Переса? Пересов тогда набралось двадцать семь душ. У этих латиносов фамилии по меньшей мере тройные, а имен вообще штук шесть, причем одно из них непременно должно принадлежать какому-нибудь святому. Выбирай любое из данных тебе имен и называйся, как тебе больше нравится... Но дело даже не в этом, Билл. Этот приятель Сьюзен — не латинос. Помнишь того спецагента из Джорджии, который вел в прошлом году семинар по технологии разведки?
— Еще бы! Этот сукин сын сразу запомнил мое имя и вызывал меня отвечать на каждом занятии.
— Так вот, у приятеля Сьюзен такие же голубые глаза, как у того спецагента — пытливые и невозмутимые. Он не отводит взгляд. Я попытался на него надавить, но потом понял, что это бесполезно. Он не сдрейфит и не расколется. Если Сьюзен попросила именно его, то он мог не задумываясь свернуть шею ее братцу, не то что палец сломать. Он явно сидел, а может, даже и в бегах. Мне он сказал, что приехал сюда из Калифорнии учиться менеджменту в колледже Дейд.
— Ну и что? В Дейд приезжают учиться со всего света.
— Но только не из Калифорнии. В Калифорнии бесплатное образование. Зачем человеку переться за три тысячи миль, да еще платить при этом за учебу по высшей ставке, поскольку он житель другого штата?
— А что, в Калифорнии действительно бесплатное образование?
— Во всяком случае, степень бакалавра можно получить бесплатно.
— Так съезди в Дейд и узнай, числится ли он у них. Какие проблемы?
— Обязательно съезжу. Только сначала мне надо узнать его настоящее имя, — сказал Хок, вставая.
— Ты что, прямо сейчас поедешь?
— Нет. Схожу в буфет, возьму себе кофе и пончик.
Глава 9
На завтрак Сьюзен поджарила копченые колбаски и приготовила яичницу с зеленым перцем. Поев, Фредди прихватил с собой чашку кофе и вышел на закрытую сеткой лоджию. Коричневые перепаханные поля тянулись на несколько миль, там их сменяли пыльно-зеленые полосы, простиравшиеся до самого горизонта, где они превращались в сплошное темно-зеленое марево. Земля была настолько ровной и плоской — ни единой ложбинки, ни одного оврага или пригорка, — что глазу не за что было зацепиться. А ведь до линии горизонта, если учесть, что Фредди смотрел с четвертого этажа, — миль двадцать, двадцать пять. Не меньше.
Квартира Сьюзи располагалась в западном крыле здания, поэтому по утрам солнце в окна не било, но Фредди знал, что днем в квартирах на этой стороне будет пекло.
В самой квартире, оборудованной кондиционером, царила приятная прохлада, но на балконе температура уже зашкаливала за тридцать градусов, так что Фредди внезапно обдало липким влажным зноем. Ощущение было не из приятных, но Фредди решил, что жара ему нравится. Белье под брюки Фредди надевать не стал, поэтому полотняные штаны прилипли к его ногам, едва он уселся в пластиковое кресло- качалку. Сьюзен, в белых шортах и светло-голубом купальном лифчике, вышла на балкон с кофейником и подлила Фредди горячего кофе. Голые худые ноги придавали Сьюзен вид тринадцатилетней девчонки.
— Расскажи-ка мне еще раз про банк, — попросил Фредди.
— Это не банк, а сберегательная касса. Хотя работает она точно так же, как банк. Я не знаю, в чем там разница, но в сберегательной кассе более высокие проценты. У нас с Марти там депозитный счет на десять тысяч долларов, и в конце каждого месяца набежавшие проценты автоматически перечисляют на чековый счет. Там уже прилично накопилось — больше четырех тысяч. Вот я и хочу снять деньги и открыть новый
