вопроса об их увольнении. Предчувствие иногда оправдывается, иногда — нет... Налей себе водки с лимонадом и расслабься.
— Я на службе не пью, — с намеком сказала Санчес.
Я тоже. Мой рабочий день закончился. Я взял отгул на вторую половину дня — поеду подыскивать себе жилье. А ты дождись, пожалуйста, оперативников. Потом можешь ехать в управление. Попросишь Гарсию, он тебя подвезет.
— Но нам в 16.30 надо быть у майора Браунли.
Хок допил свой коктейль и улыбнулся:
— Я знаю. — Он сполоснул стакан и поставил его на деревянную сушилку. — Там и увидимся. Но до половины пятого у меня отгул.
Глава 2
Хотя Майами и является самым большим из двадцати семи муниципальных районов, образующих Большой Майами, в городе невозможно найти жилье, которое было бы по карману человеку среднего достатка и при этом находилось в приличном квартале. Богатых кварталов в городе хоть отбавляй, но мало кто из полицейских — даже те, у кого работают жены — может позволить себе роскошь жить в элитных районах Майами. Конечно, более или менее приличное жилье по вполне сходной цене можно найти в черных кварталах, но белые полицейские предпочитают там вообще не появляться. По той же причине белому человеку не с руки селиться в Маленькой Гаване.
Как только среди соседей начинают преобладать черномазые или латиносы, белому человеку приходится сниматься с места и переезжать в другой район. У латиносов-полицейских проблем с жильем нет, поскольку в Маленькой Гаване полно домов, сдающихся в аренду, — белому же полисмену в самом городе буквально некуда приткнуться. Что неудивительно, поскольку 55 процентов населения Майами нынче составляют лица латиноамериканского происхождения. Короче говоря, белые полицейские расселились в основном по пригородам — в бурно растущем Кендалле, в южном Майами, в гигантских жилых комплексах северного Майами и загородных коттеджах к западу от города.
Полицейским было предписано иметь при себе жетоны и оружие даже во внерабочее время — чтобы каждый коп мог, в случае необходимости, подсобить своему несущему службу коллеге в любое время суток. Но поскольку очень многие полисмены жили за городом, то частенько вызвать кого-либо на подмогу было весьма проблематично. Новый шеф полиции Майами логично рассудил, что если вся тысяча состоящих в штате сотрудников будет жить в пределах города, то уровень преступности в Майами существенно снизится. По правде говоря, правило, согласно которому полицейский должен проживать на территории города, в котором он служит, было введено давным-давно, но до назначения нового шефа его никто не выполнял. Теперь для полицейских, живущих за пределами Майами, настали черные времена: каждому из них был определен срок, в течение которого полицейский обязан переселиться в город. Для многих это требование было невыполнимо, поскольку им пришлось бы тогда продавать собственные дома. Поэтому большинство живущих за городом копов предпочли уволиться из полиции Майами, поскольку найти работу в пригородной полиции не составляло труда. Правда, зарплата там была существенно меньше.
Другие сотрудники департамента полиции — в основном, люди с большим стажем работы, — оставив семьи жить за городом, сняли в Майами дешевенькие тесные каморки или вселились к родственникам.
Остальным пришлось заняться поисками жилья. Времени на эти поиски уходило много, но в конце концов почти все нашли себе пристойное жилье.
Тем не менее, введение «прописки» привело к тому, что полицейское управление Майами лишилось ста с лишним наиболее квалифицированных сотрудников. Если учесть, что в связи с бюджетными трудностями полицейское управление и без того было недоукомплектовано, то после ввода «прописки» в штате осталось около 850 человек. Оставшиеся 150 вакансий заполнить было чрезвычайно трудно, поскольку управление обязано было комплектовать штаты в первую очередь представителями национальных меньшинств, а латиносы и негритосы в полицию не очень-то стремились. В общем, «прописка» нанесла урон управлению, но вновь назначенный шеф полиции был доволен: пусть сотрудников стало меньше, зато все они теперь живут в Майами, и каждого можно вызвать на место преступления в любое время суток.
У Хока Мозли, в отличие от его коллег, проблемы с жильем усугублялись причинами специфического свойства. Как сержант, он получал 34 000 долларов в год. Одинокому разведенному мужчине такой суммы вполне хватило бы на то, чтобы жить в Майами припеваючи. Но Хок половину своей зарплаты обязан был перечислять бывшей супруге, которая жила теперь в Веро-Бич. Десять лет назад, когда Хок разводился, он готов был подписать любые бумаги, лишь бы разорвать узы невыносимого брака. В итоге обе дочери Хока были отданы под опеку Патси — бывшей жене Хока, а Хок обязался выплачивать в качестве алиментов пятьдесят процентов своей зарплаты. В то время Мозли жил с одной дамой по имени Бэмби. Бэмби занималась рекламным бизнесом, и у нее была трехкомнатная квартира в Коконат Гроув, престижном районе Майами, так что Хок на жилье не тратил ни цента. Лишь потом, после разрыва с Бэмби, Хок сообразил, какую несусветную глупость он совершил, подписав перед разводом договор с Патси. Половину заработка он отдавал бывшей супруге, и у него оставалось на житье-бытье 17 000 долларов в год. Однако из этой суммы ему приходилось платить налоги со
Порвав с Бэмби, Хок кочевал из одной малогабаритной каморки в другую, а какое-то время даже снимал комнаты в частных домах. Однако с каждым годом финансовое положение Хока становилось все более тяжелым, он безнадежно задолжал своему собственному дантисту, который тщетно пытался спасти Хоку зубы. Кончилось все тем, что зубы пришлось удалить, и теперь рот Хока украшали искусственные серо- голубые резцы и клыки. Вставные зубы имели такой патентованно-фальшивый вид, что от улыбки Хока не могли оторвать взгляд знакомившиеся с ним люди.
Два года назад, еще до того, как управление возглавил новый шеф, Хок сумел наконец решить свои проблемы с жильем. Ховард Беннет, владелец захудалого отеля «Эльдорадо», что в Майами-Бич, согласился взять Хока на работу в качестве охранника. Денег он Хоку не платил, но зато предоставил ему бесплатный двухкомнатный номер в своей задрипанной гостинице. Обязанности у Хока были необременительные: от него лишь требовалось ночевать в отеле, а также проводить там выходные.
Из номера Хока открывался чудный вид на залив и на небоскребы Майами, а до места службы он мог добраться за пятнадцать минут. Или еще быстрее, если не было пробок на дамбе, соединявшей Майами-Бич с Майами. Однако, что ни говори, «Эльдорадо» находился за пределами Майами, поэтому майор Уилли Браунли, шеф отдела по расследованию убийств, вызвав как-то раз Хока, велел ему срочно переезжать в город.
— Чем быстрее ты выедешь из «Эльдорадо», тем лучше, — увещевал Хока Браунли. — Майами-Бич по разгулу преступности уступает только Корал Гейблз. Рано или поздно тебе придется вмешаться в какую- нибудь разборку или перестрелку, арестовать какого-нибудь бандита... Тут-то и выяснится, что ты служишь в полиции Майами, а не Майами-Бич. А это значит, что ты действовал на территории, которая не подпадает под нашу юрисдикцию. И тогда мне дадут по шее. Ты не имеешь права проживать в Майами-Бич, Хок.
— 'Эльдорадо' — очень спокойное место, майор, — попытался было возразить Хок. — Там живут одни еврейки-пенсионерки.
— И кубинские беженцы, — уточнил Браунли.
— Там осталось всего пять кубинцев, Уилли. Остальных я выселил, — сказал Хок. — Но я согласен с твоим требованием. Я выеду из «Эльдорадо». Сколько времени ты даешь мне на переезд?
— Две недели. У тебя накопилась куча отгулов. Возьми несколько дней, подыщи себе новое жилье и сматывайся на хрен из этого «Эльдорадо». Ты единственный человек в отделе, у которого нет «прописки» в Майами.
