Все пробелы в билете не были заполнены. Последние строки зачёркнуты фиолетовыми чернилами и ниже от руки приписано:
«Как добрались? Надеюсь, все нормально? Встретимся в моей ложе».
Дальше стояла неразборчивая подпись.
Несколько часов спустя Эва, успевшего хорошо выспаться, вновь посадили в закрытые носилки и понесли — сначала по извилистым улочкам, сквозь смрад, жару, крики ослов, плач детей и вопли женщин, а затем по крутой лестнице наверх, навстречу нарастающему шуму огромной толпы.
В небольшой, отделанной изнутри тканью и убранной цветами ложе Эва встретил молодой человек в форме лейтенанта сапёрных войск, но в золотых сандалиях на босу ногу и с венком на голове. Кроме него в ложе находились четыре юные римлянки, завитые и надушённые. Поскольку вечер выдался душноватый, их тонкие белые одежды были распахнуты и почти ничего не скрывали. Эв помимо воли опустил глаза.
— Здравствуйте, — радушно приветствовал его лейтенант. — Садитесь рядом со мной.
Особенно не стесняйтесь. Они дети природы, хоть и аристократки. В их времена условностей было гораздо меньше, а белья не изобрели. Как ваши дела? Можете говорить смело, они нас не понимают.
— Подождите минуточку, — сказал Эв. — Дайте оглядеться. Вряд ли кому-нибудь из моих современников приходилось видеть что-либо подобное.
Переполненные ряды амфитеатра уходили круто вверх. Десятки тысяч разнообразно одетых городских плебеев, солдат, вольноотпущенников, всадников, из тех, кто победнее, евреев, греков, сирийцев заключали пари, играли в кости, свистели, горланили и пили вино. В ложах восседали консулы, преторы, эдилы и сенаторы.
Торговцы едой, орехами, фруктами карабкались по узким ступенькам. Арена, огороженная высокой стеной и посыпанная свежим песком, была метров на десять ниже уровня первого ряда. Прямо напротив Эва в стене виднелось два больших, закрытых решётками прохода. В первых рядах сидело несколько легионеров из городской когорты, вооружённых тяжёлыми копьями. Эв заметил также несколько гранатомётов, лежащих на парапете.
Неожиданно весь амфитеатр разразился рукоплесканиями и приветственными криками.
В императорской ложе появился высокий человек с тупым опухшим лицом, в роскошных пурпурных одеждах. Дюжина мужчин и женщин всех возрастов и цветов кожи сопровождали его.
— Это император? — спросил Эв у коменданта. — Как его зовут?
— Его имя вряд ли вам известно. Да я его и не помню. Он возведён на трон сегодня ночью и вряд ли продержится долго.
Император сел, взмахнул рукой — и одна из решёток медленно поднялась. Два или три десятка людей, подгоняемых сзади остриями копий, вышли на арену. На одних были богатые одежды и остатки доспехов, на других — окровавленные лохмотья…
— Родственники и сторонники свергнутого императора, — пояснил комендант. — Это, так сказать, первая часть представления.
Другая решётка поползла вверх, и из тёмного тоннеля раздались жуткие квакающие звуки. Затем там несколько раз вспыхнуло и погасло пламя. Скрипучее кваканье перешло в низкий глухой рёв. Кто-то огромный пробирался по тоннелю, и сзади его жгли огнём. Публика ахнула, когда наружу показалась чудовищная оскаленная морда, состоявшая, казалось, из огромной зубастой пасти и двух тусклых гадючьих глаз, величиной с арбуз каждое. Раздирая на спине чешуйчатую кожу, хищный динозавр вылез на арену и сразу встал на задние лапы. Его когти взрывали песок, как трехлемеховые плуги, а макушка почти достигала парапета. Раскачиваясь на ходу и волоча за собой хвост, он несколько раз обежал арену по кругу. Добыча была слишком мелка для него, но голод взял своё, и динозавр начал гоняться за людьми, прихлопывая их лапой, как курица прихлопывает червяков. Эв опустил глаза и не поднимал их до тех пор, пока вопли жертв, едва слышные за рёвом толпы, не смолкли. Динозавр снова бегал по кругу, вывалив узкий язык и жадно поглядывая вверх на зрителей. Лишь кровавые пятна на песке показывали те места, где смерть застигла несчастных. Юные римлянки восторженно хлопали в ладоши. Их золотисто-смуглые груди при этом подпрыгивали. Комендант ковырял зубочисткой во рту.
— Загнать его в тоннель уже невозможно, — заметил он. — Скоро начнутся гладиаторские бои. Это гораздо интереснее.
После того как динозавра расстреляли из гранатомётов и, разрубив на части, утащили с арены, из левого тоннеля вышли и построились в шеренгу люди в разнообразном боевом облачении: с маленькими круглыми и большими прямоугольными щитами, с копьями, мечами и дротиками в руках.
— Лучшие гладиаторы из императорской школы, — пояснил комендант. — Но сегодня им придётся нелегко.
Из правого тоннеля, сутулясь, появилось чёрное волосатое существо. Оно передвигалось на двух ногах и было раза в три выше самого высокого из гладиаторов. Это был гигантопитек — плотоядная, необычно жестокая обезьяна. Не обращая внимания на строй ощетинившихся оружием гладиаторов, гигантопитек медленно пересёк арену и, скрытый стеной, исчез из поля зрения Эва. Несколько легионеров привстали и метнули вниз копья.
Внезапно они отпрянули, а десятки тысяч человек, заполнивших амфитеатр, завопили во весь голос. Эв вскочил и увидел огромные толстые пальцы, вцепившиеся в край парапета. Камень крошился под ними. Каждый ноготь был величиной с небольшую черепаху. Затем появилась чёрная, покрытая пеной и кровью обезьянья голова.
Всего на долю секунды Эв встретился с ней взглядом и, ничего не сознавая, задыхаясь от немого крика, бросился бежать. Сзади него гигантопитек уже перемахнул через парапет и ударил кого-то лапой, да так, что брызги через десяток метров настигли Эва.
Очнулся он примерно на середине амфитеатра, сдавленный аплодирующей и воющей толпой. Гигантопитека в упор добивали из гранатомётов. Легионеры оттаскивали в сторону убитых и искалеченных. Из кучи тел, отплёвываясь, вылез комендант, уже без венка и в одной сандалии.
— Вы живы? — обрадовался он. — Славу Богу. Где мы поужинаем? Я знаю несколько компаний римской золотой молодёжи. Так как?
— Согласен, — ответил Эв. — А помыться у вас где-нибудь можно?
— Конечно. Лучшее общество как раз и собирается в банях. Какие вы предпочитаете, мужские или женские?
Ужин, начатый в полночь на квартире коменданта, закончился только под утро третьего дня в гроте на берегу моря.
Всю дорогу до аэродрома, наскоро отрезвлённый водой со льдом, Эв страдал от головной боли, расстройства желудка и мучительного стыда. В среде римской золотой молодёжи, как выяснилось, бытовали такие нравы и практиковались такие развлечения, о которых умалчивали даже малозастенчивые античные авторы.
Темпоральный бомбардировщик был полностью снаряжён и готов к рейду. Лишь в кабине, вновь соединённый со своими электронно-механическими членами, Эв обрёл ясность ума и точность движений. Он без труда прошёл Блошиный Заповедник, Алтафер, Решето, Тибет и ещё какое-то трансцендентное пространство, где справа и слева от бомбардировщика, почти смыкаясь над ним в вышине, вставали похожие на протуберанцы столбы раскалённого газа. Затем он чуть не погиб в Джокере, загадочная природа которого не могла допустить существования в нем каких-либо материальных тел. Далее же один за другим пошли мало отличимые друг от друга миры, ни один из которых не подходил для выполнения задания.
Минуло немало времени и немало пространств, прежде чем он, совершив запутанную петлю в мировом континиуме, вернулся в Первичное пространство. Так глубоко в прошлое он ещё никогда не забирался. Много Эв повидал пространств, но мир Архейской эры был не менее удивителен и грозен, чем мир Тибета или второго Ненормального. Воды океана кипели, как серная кислота. Молнии в десятки километров длиной с грохотом пробивали мрак. Кругом ревели циклоны. Смерчи сшибались друг с другом и неслись дальше в бешеном круговороте. Опалённые жарой и радиацией осколки суши торчали среди фосфоресцирующих волн, как сломанные зубы. В атмосфере не содержалось даже признаков кислорода, преобладали метан, аммиак и углекислый газ. Уже миллионы лет в этой адской кухне варилось то, что со временем должно стать Жизнью.
Первый контейнер рухнул вниз, как сошедший с рельсов железнодорожный вагон, и, разорвавшись,
