— Скорее всего, нет, — голос полицейского по-прежнему бесстрастен, но усы шевелятся, что означает крайнюю степень раздражения.
— Где же сейчас этот… Аполлон? — Министр выжидающе Смотрит на начальника охраны.
— Доставлен на вертолете в военный госпиталь.
— Какой план действий вы предлагаете?
— Вызвать штурмовую группу со специальным снаряжением. Высадить вертолетный десант на крышу. Пробить потолочные перекрытия. Дальше действовать в зависимости от обстановки.
В комнату бесшумно, как тень, входит еще один человек. Он что-то шепчет министру на ухо.
— Конечно, — отвечает тот. — Пригласите немедленно.
Человек-тень, пятясь, исчезает. В ярко освещенном дверном проеме появляется длинная сутулая фигура. Это научный руководитель Центра. Его редкие седые волосы растрепаны. Кожа на лице кажется предназначенной для другого черепа, на несколько размеров больше. Взгляд цепкий и умный, совсем не старческий.
— Простите меня, профессор, — говорит министр, — но обстоятельства вынуждают задать вам несколько вопросов. Скажите, пожалуйста, какого рода работа велась сегодня ночью в Центре?
— Этой ночью мы занимались структурным анализом стохастических темпоральных векторов.
— Еще раз прошу прощения. У вас, ученых, есть странная манера затемнять свои мысли мудреными словами. Когда я в детстве жил на ферме у дяди, его поросята страдали криворылостью. А знаете, как называл эту болезнь ветеринар? Атрофический ринит! Я эти слова запомнил на всю жизнь.
— Да-да, профессор, не темните, — подает голос военный.
— Рассказывайте, что вы изобретали: бомбы, газы или еще что похуже?
— Бомбы? Боюсь, что разочарую вас. Наша работа никак не связана с таким важным и почетным делом, как уничтожение себе подобных. Мы изучаем одно из фундаментальных свойств мироздания — темпоральный вектор, или, попросту говоря, Время. Некоторые из вас посмотрели на часы; увы, к, нашей работе они имеют такое же отношение, как школьная линейка к расширению Вселенной. Течение времени прерывисто, оно распадается на ряд бесконечно малых темпоральных квантов. Мы научились использовать энергию, заключенную в этих квантах, и примерно год назад построили тоннель, соединяющий наше время с одной из точек минус-вектора, то есть с прошлым. Несколько позже такой же результат был получен и на плюс-векторе. Вникать в проблему глубже кажется мне бесполезным.
Все молчат. Военный барабанит пальцами по столу. Министр шепотом совещается со своим референтом. Наконец полицейский задает вопрос:
— Поясните, что вы имели в виду, когда говорили о тоннелях в прошлое и будущее.
— От обычных тоннелей они отличаются только тем, что развернуты не в пространстве, а во времени. Кроме того, темпоральные тоннели практически не имеют глубины. Вход и выход у них — нечто единое.
— На что конкретно похож этот вход?
— Более всего на глаз или на мертвое пятно урагана.
— По тоннелю можно проникнуть в здание Центра? — спрашивает полицейский.
— Теоретически — да. Но, повторяю, воронка, которая образуется в месте материализации тоннеля, представляет собой довольно жуткое зрелище. Вряд ли кто-нибудь осмелится приблизиться к ней.
— А эти тоннели можно… как бы лучше сказать… закрыть или выключить?
— Только по приказу из аппаратного зала.
— А если прекратить подачу энергии?
— Это был бы трагический шаг. Стоит хотя бы на полчаса отключить внешний источник энергии, как силы станут неуправляемыми. Трудно даже представить, чем это грозит. Не исключено, что наша планета будет выброшена из Солнечной системы.
— Хор-рошенькую кашу вы заварили! — цедит сквозь зубы военный. — Что же вы предлагаете?
— Ждать. Ни в коем случае не идти на обострение. Кем бы ни оказались те, кто захватил Центр, они рано или поздно дадут о себе знать.
— Благодарю вас, — подчеркнуто вежливо говорит министр, приподымаясь с кресла. — Теперь позвольте несколько слов мне. Известно ли присутствующим, сколько средств было истрачено на строительство Центра? Не всем? Тогда смотрите! — Он поднимает над головой лист бумаги, на котором жирно нарисована цифра со многими нулями. — Наша маленькая страна никогда не располагала подобными средствами. Нам помогли, нам предоставили кредиты. Результатами исследований интересуются не только наши друзья и союзники, но и враги — вы понимаете, о чем я говорю. Страшно подумать, что будет, если исследования прекратятся. Штурм, немедленный штурм — вот единственное решение!
Человек-тень на полусогнутых ногах подбегает к министру и что-то говорит ему.
— Прекратилась подача энергии? — переспрашивает тот. — Когда? Пять минут назад! Что бы это могло значить, профессор?
— Одно из двух: либо тоннели уже не существуют и сработала автоматика отключения, либо через двадцать пять минут все мы распадемся на элементарные частицы.
— Проводите меня в бомбоубежище, — ледяным голосом требует министр.
— Никакое бомбоубежище не поможет, — говорит профессор.
— Вы во всем виноваты! Вы! — Голос министра срывается на визг. — Маньяк! Сумасшедший!
В комнату вбегает еще кто-то и кричит:
— Двери Центра открыты! Что делать?
— Инициативу берет на себя армия, — отвечает военный и надевает фуражку. — Всем остальным держаться во втором эшелоне.
…Та же комната. Шторы отдернуты, в высокие окна врываются потоки солнечного света. За столом нет только военного. Все горько рыдают, беспрерывно утираясь платками.
— Можно подвести некоторые итоги, — сквозь слезы говорит министр. — И откуда вы только берете эту дрянь? У меня скоро глаза вытекут!
— Вы сами санкционировали применение этой дряни силами безопасности, — отвечает полицейский. — Незачем было так рано снимать противогазы. Газ не успел выветриться из одежды.
— Ну что ж, продолжим. Итак, нападающих и след простыл, научные сотрудники невредимы. Потери понесла лишь наша доблестная армия. Ранен полковник, к счастью, легко.
— В здании обнаружены гильзы только от автоматов «Штейер», которыми была вооружена штурмовая группа, — ни к кому конкретно не обращаясь, говорит полицейский. — Ягодицу полковнику прострелил кто-то из своих. Противник, если он действительно существовал, не произвел ни единого выстрела.
— Что скажет профессор? — обращается к научному руководителю министр.
— Оборудование разрушено, документация уничтожена, темпоральные тоннели не существуют. Сотрудники арестованы, мне не дали даже поговорить с ними.
— Их допрашивает следователь. Оборудование мы купим новое, документацию придется восстановить.
— Центр заказывал себе уникальное оборудование. Документация считалась особо секретной и существовала в единственном экземпляре. На ее восстановление уйдут годы, а мне за восемьдесят. Поздно начинать все сначала.
— К этому мы еще вернемся, а сейчас нам надо выработать итоговый документ. Прошу высказываться. Начальник охраны!
— Считаю доказанным, что нападение произведено изнутри. По словам сотрудников, они не успели рассмотреть нападающих. В тот момент они собрались у какого-то прибора и не видели ни дверей, ни входных воронок темпоральных тоннелей. Цель нападения очевидна — уничтожить все результаты работы Центра. Повреждены только те приборы, которые существуют в единственном экземпляре. Документация сожжена не вся, триста томов вспомогательных материалов не тронуты. Все это смахивает на инсценировку.
— И следовательно, вашей вины здесь нет. А откуда взялся человек на крыльце? — интересуется министр.
— Этого я пока объяснить не могу.
