– А как насчет Принца? – поинтересовалась Хессет. – Нет ли каких-нибудь следов от Творений?
– Их и не должно было обнаружиться, – объяснил Дэмьен. – Если он, конечно, не устроил бы для нас какую-нибудь ловушку. – Произнеся это, он посмотрел на Тарранта, но тот никак не отреагировал. – Или если ему не удалось Познать нас. Но ведь этого не могло случиться, не правда ли?
– Насколько мне известно, – спокойно подтвердил Владетель.
Никакого колдовства. Это казалось настолько невероятным, что Дэмьен какое-то время не мог поверить. С какой стати такой могущественный колдун, как Принц, возьмет на себя труд обустроить пограничную зону между двумя враждующими племенами – и при этом не использует колдовских чар для ее укрепления? Мысль была настолько неправдоподобной, что Дэмьен чуть было не прибег к Творению сам, чтобы во всем убедиться лично. Может быть, Таррант что-то упустил из виду или же ошибочно интерпретировал какой- нибудь ключевой элемент? Что ж, такое, пожалуй, вполне возможно. Но едва задумавшись над такой возможностью, Дэмьен понял, что овчинка не стоит выделки. Если во всем этом крае и впрямь нет активного колдовства, то даже одно-единственное Творение послужит маяком, сигналящим по всей округе о их прибытии. Даже Видение он не мог задействовать без риска разоблачения.
– Ладно, – недовольно буркнул он, принимая концепцию Тарранта – до поры до времени. – Если нет колдовства, значит, одной заботой меньше.
– Неужели? – резко перебил его Охотник. – Простое Установление оставило бы след в здешних потоках, даже элементарное Затемнение. Но есть и другие Творения – а вот они могут оказаться невидимыми. – Он вновь повернулся к Дэмьену: – Вы ведь были у меня в Лесу. Я самым тщательным образом вырастил в ходе эволюционных процессов нужные мне виды, а затем выпустил их на волю в созданные моей мощью условия. И что же, неужели моя колдовская отметина осталась на этих видах и через несколько поколений – после того, как они жили, охотились, совокуплялись и размножались на свой страх и риск? Полагаю, что нет. И все же они продолжают выполнять мой замысел. – Он кивнул в сторону черной равнины, казалось, так и дожидающейся их появления. – Зная то, что нам известно о могуществе Принца, я бы предположил, что он прибег к… сходной технике.
– Другими словами, тот факт, что вы не видите здесь следов колдовства, не означает, что оно не было задействовано?
Таррант кивнул:
– Именно так.
– Что ж, это просто замечательно. – Священник вспомнил Запретный Лес Охотника, обитатели которого вовсе не показались ему замечательными. – Тем приятней будет идти. – Он повернулся к Хессет. Ее щетина встала дыбом, уши плотно прижались к черепу. – Ты что-нибудь почувствовала?
Ракханка самую малость замешкалась с ответом.
– Запах, – проворчала она. – Очень слабый. Я даже не до конца уверена.
– Что за запах?
Шумно вздохнув, Хессет промолчала. Уши ее теперь уже стояли торчком, а во всем облике сквозила тревога, причем источником этой тревоги был, судя по всему, как раз запах.
– Свернувшаяся кровь, – призналась она наконец. – Пожелтевшие на солнце кости. Слабые запахи, едва уловимые… запахи, на которые никогда не обратишь внимания, когда имеются другие запахи, перебивающие их, когда вокруг живые существа…
– А здесь их нет.
Хессет кивнула.
Дэмьен посмотрел на Йенсени. Девочка сидела, прикорнув к ракханке, обняв ее худыми ручонками за колени. Ее широкие темные глаза были полны страхом и усталостью, но когда она посмотрела на священника, он увидел в них и кое-что другое. Она смотрела на него с таким доверием, что у него защемило сердце.
«Господи, зачем мы ее сюда привели? И вообще, что мы тут делаем? Все мы…»
Придав голосу всю возможную твердость, он заявил:
– Ладно. Ночь еще только началась. Можем проделать отменный путь до рассвета, а потом разберемся…
– Во тьме? – удивилась Йенсени.
Пораженный внезапной мыслью, священник вгляделся в территорию противника – и тут же переменил только что принятое решение. За месяцы, проведенные в обществе Охотника, он привык странствовать в потемках, перешагивая через камни и через коряги и светя себе одним-единственным фонарем… но здесь дело обстояло по-другому. Что, если сама тьма представляет собой составную часть особого могущества этих мест, и едва они окажутся в ее объятиях… Он содрогнулся. Нет. Только не на этот раз. Девочка права. На этот раз они дождутся рассвета, чтобы, по крайней мере, видеть, куда идут. В здешних условиях это просто необходимо.
Словно почувствовав, какой характер приобретают его размышления, Охотник предостерег:
– Речь идет об очень существенной отсрочке.
Дэмьен кивнул:
– Если Принц вычислит, где мы находимся…
– Если бы он это вычислил, мы бы уже были сейчас у него в плену, и вы сами прекрасно понимаете это. При том темпе, в котором мы были вынуждены идти… – Он прикусил язык, но было уже слишком поздно. Девочка отвернулась от Дэмьена, и ему показалось, что она задрожала. Наверняка обвиняет себя в том, что всех задерживает, вне всякого сомнения. Может, даже ненавидит себя из-за них. Черт бы побрал его самого за такую бестактность! Медленно, осторожно Дэмьен продолжил: – Или ваши Затемнения оказались действенными, и тогда он не знает на все сто процентов, где мы находимся, или он решил разобраться с нами как-то по-другому. В обоих случаях, мне не кажется, будто несколько лишних часов так уж увеличат риск.
