Хессет задумалась:
– Зверь. Похоже на то. – Она вновь подставила лицо ветру и сделала глубокий вдох – ртом и носом одновременно. Щетина на шее золотилась под ветром. – Но откуда ему здесь взяться! Здесь вообще никого быть не должно.
– Йенсени говорила, что в Избытии водятся какие-то зверьки.
– Йенсени говорила, что они грызут деревья, – напомнила Хессет. – Но на деревьях, мимо которых мы проходили, я не видела ничьих следов зубов. Никаких.
Дэмьен попытался вспомнить, но волна отвращения захлестнула его при одной мысли об этом. На мгновение ему показалось, что его сейчас стошнит.
– В самом деле, – пробормотал он наконец. – Я тоже не припоминаю ничего такого.
Срабатывал ли страх, испытываемый им перед деревьями, или какой-нибудь защитный механизм, выработанный его телом, но он действительно не мог ничего вспомнить. Или Таррант каким-то образом стер это у него из памяти, пока он спал.
«Но если так, то он заменил бы эти воспоминания чем-нибудь более приятным», – подумал Дэмьен.
С тяжким вздохом он повернулся в ту же сторону, что и Хессет, и тоже попытался что-нибудь учуять, но несовершенное человеческое обоняние не предоставило ему такой возможности. В конце концов, изрядно раздосадованный, он осведомился о девочке:
– Как она?
– Жива. Но не более того. Я покормила ее на рассвете. Она была не в себе. По-моему, она видела во сне что-то страшное.
«Да уж. И, готов поклясться, дело тут не только в деревьях. В первый раз, когда Таррант поработал надо мной, мне тоже потом приснились жуткие кошмары».
И вдруг Дэмьен почувствовал страшный голод. Он поглядел на палатку.
– Она спит?
Ракханка кивнула:
– Если не ошибаюсь, спокойным сном. Может быть, впервые за всю ночь.
– Я ее не потревожу.
И священник побрел туда, где Хессет разложила припасы и снаряжение. Учитывая врожденную страсть ракханки к чистоте и порядку, тот хаос, в котором сейчас находились их вещи, свидетельствовал красноречивее всяких слов о ее собственной усталости. Еды слишком мало, заметил Дэмьен, бурдюки с водой неутешительно худые. В аптечке он разыскал витамины и проглотил парочку таблеток, гадая о том, какова их калорийность. Можно ли прожить на одних таблетках, если пища кончится, или дело сведется к интоксикации минеральными солями? Что ж, даже если так, совершенно не обязательно волноваться из-за этого заранее.
Он свел завтрак к минимуму, но и этот минимум изрядно сократил остававшиеся у них припасы. Должно быть, удирая от деревьев, они в спешке бросили на том месте слишком много еды. Черт побери… Оставалось надеяться на рыбу, которая может водиться в реке, или хоть на какую-нибудь съедобную зелень. Необходимо разжиться чем-нибудь, если они собираются добраться до страны ракхов, – чтобы прийти туда не полными дистрофиками.
Он вновь посмотрел на восток – туда и глядела Хессет – и подумал: «По меньшей мере, если там и впрямь бродит какой-то зверь, то у нас есть шанс разжиться мясом. Конечно, если нам удастся убить его, – трезво одернул он себя. – И если он сам не убьет нас…»
По камню заскрипела кожаная обувь: Хессет спустилась со своей наблюдательной вышки.
– Тоже хочешь позавтракать?
– Да нет. – Оглянувшись, она сгребла остатки съестных припасов в кучу и неуверенными руками принялась упаковывать их в мешки. – Похоже, нас ждут неприятности.
Дэмьен отложил фляжку, из которой только что пил.
– Зверь рядом?
Ракханка растерянно посмотрела на него.
– Не исключено. – И вновь принялась складывать припасы. – Запах исчез. Сперва пошел прямо на нас, а потом исчез. Как-то вдруг.
– И что ты об этом думаешь?
– Что-то шло на нас по ветру. А теперь не идет. – Дэмьен достаточно изучил язык телодвижений ракханки, чтобы понять, какая тревога ее охватила. – Так поступают звери. Хищные звери. Приблизившись к добыче, они заходят с подветренной стороны. Чтобы та не учуяла опасности.
Теперь встревожился и сам Дэмьен:
– Зверек, питающийся деревьями, так бы себя не повел.
– Вот именно.
Хессет уже покончила с упаковкой еды и теперь с помощью Дэмьена принялась завязывать бурдюки. Раскрытая аптечка все еще лежала на камне, Дэмьен закрыл ее и тоже упаковал.
– Но если зверь находился с наветренной стороны, как же он нас учуял?
Ракханка посмотрела на него с недоумением. Удивляясь не самому вопросу, а его очевидной глупости.
– След, – пояснила она. – Он идет по нашему следу.
