психического или психоаналитического подходов изучаются и процессы политической социализации: формирование в детском возрасте конкретного содержания, т.е. когнитивного и ценностного аспектов политических взглядов человека.
Понятно, что, поскольку опыт и знания, да и историческая ситуация, в которой живет человек, сильно отличаются от того, что он узнает и переживает в раннем детстве, было бы нелепо думать, что уже в 3–5 лет совершается окончательный выбор политической ориентации. Исследователи–психоаналитики, изучавшие политическую социализацию, и не ставили вопрос таким образом. Наиболее видные представители этого направления Д. Истон и Дж. Деннис на основании эмпирического обследования 12 тыс. американских детей пришли к выводу, что в раннем возрасте формируется механизм «диффузной поддержки» существующей политической системы. Эти и другие американские авторы полагали, что дети переносят положительное аффективное восприятие отца и известного им представителя власти полицейского — на президента США, в результате чего фигура главы государства идеализируется, а затем эта идеализация может быть экстраполирована и на более безличные институты власти, например конгресс, на символы государства: флаг, гимн[209].
Критики концепции «диффузной поддержки» справедливо отмечали ограниченность того эмпрического материала, который лег в ее основание. Выводы авторов, относящиеся к маленьким белым американцам 60–х годов из благополучного среднего класса, не подтвердились данными о социализации детей из более бедных семей, особенно принадлежащих к этническим меньшинствам, а также детей более поздних поколений, росших в ином, более «конфликтном», чем в середине 60–х годов внутриполитическом климате. И уж совсем сомнительной выглядит эта концепция, если пытаться применять ее к условиям ряда других стран с менее конформным, чем в США, массовым политическим сознанием. И наконец, самый убедительный аргумент критиков состоял в том, что «диффузная поддержка» может быть сугубо временным феноменом и исчезать с повзрослением человека в связи с переживаемыми им личными или политическими событиями.
При всей справедливости этой критики нельзя отрицать значимость концепции «диффузной поддержки». Во–первых, она вполне адекватна тем ситуациям, в которых институты первичной социализации (семья, школа, другие детские учреждения) вносят в сознание детей единую, непротиворечивую систему политических представлений. Опросы детей, проводимые в России в разгар перестройки, показали, что среди них была широко распространена идеализация «дедушки Ленина», хотя в этой период его образ был уже основательно подмочен средствами массовой информации.
Во–вторых, многое в политической психологии подтверждает предположение Истона и Денниса, что первичные детские представления, даже будучи вытеснены последующим опытом, обладают значительной устойчивостью и что в «моменты кризисов вероятно возвращение личности к своим базовым представлениям»[210].
…В начале 1994 г. психолог Е.З. Басина провела серию бесед–интервью с несколькими представителями московской естественнонаучной и технической интеллигенции об их отношении к реформам и социально–политической ситуации в России[211]. Констатируя, что в этой социальной группе, первоначально поддержавшей реформы, впоследствии наметился явный сдвиг к антиреформаторским и тоталитарно«социалистическим» позициям, исследовательница объясняет его не только резким ухудшением социально–экономического положения респондентов. «Необходимо обладать продуманным и устойчивым «демократическим» мировоззрением, — пишет Е.З. Басина, — чтобы не подвергнуть сомнению свои прежние социальные ориентации, в связи с частичной реализацией которых твоя собственная жизнь изменилась таким образом, что перестала доставлять тебе радость, а окружающее утратило понятность. У обсуждаемой группы такого мировоззрения никогда не было… Новый период актуализировал «школьные» примитивные знания… единственной теории социального развития, известной «естественникам–техникам», которые теперь все больше проступают в их мыслях» — респонденты рассуждают о российской действительности 90–х годов в понятиях традиционного марксизма–ленинизма (хороший социализм — плохой капитализм и проч.).
Приведенный пример показывает, что в ситуации когнитивной неопределенности и когнитивного дефицита по поводу негативных явлений («плохое и непонятное») знания — пусть даже мифологические, усвоенные на более ранних этапах политической социализации, мобилизуются и выступают своего рода якорем спасения в бушующем море распадающейся, теряющей смысл действительности.
В целом рассмотренный материал подтверждает значимость установок и иных личностных структур, сложившихся на ранних стадиях дополитической и политической социализации, для процесса политического выбора. Социально–политическая психология, являясь психологической дисциплиной, не может не учитывать это первичное звено формирования политической ориентации личности. Но не надо забывать в то же время, что речь идет именно о первичном звене, за которым следует ряд других. Выбор политической ориентации для каждого конкретного индивида лишь в редких случаях является единовременным актом. Правильнее рассматривать его как процесс, развертывающийся на протяжении всей жизни человека. Формы этого процесса многообразны и могут быть расположены между двумя «крайними» типами. Один из них — стабильно–эволюционный. Он соответствует относительной устойчивости социально–экономического положения и культурной идентичности индивида, а также нарушаемой лишь ситуационными кризисами стабильности общественно–политической системы. В этих условиях содержание принятой в начале жизненного пути политической ориентации может меняться, но оно меняется, как уже отмечалось выше, не на индивидуальном, а на социэтальном и групповом уровнях по мере накопления общественно–политических изменений и соответствующего обновления набора актуальных для общества проблем. Иными словами, речь идет об эволюционном процессе психологических изменений, не контролируемом самим индивидом. Он просто «идет в ногу» с социумом.
Второй «крайний» тип — дискретный процесс изменений в индивидуальной политической ориентации. Он происходит в обстановке резких, переломных экономических, социальных, политических и культурных сдвигов в обществе и(или) в положении индивида. В этих случаях он вынужден делать не один, а ряд последовательных выборов, причем выбор в таких ситуациях теряет автоматизм, становится более индивидуальным, сопряжен с какими–то переживаниями, когнитивной и интеллектуальной активностью совершающего его субъекта. При отсутствии у него необходимых волевых, интеллектуальных и когнитивных ресурсов он может оказаться не в состоянии совершить выбор, утратить какую бы то ни было ориентацию, пополнить ряды психолого–политических маргиналов. У людей, вообще никогда не имевших определенной ориентации, представителей политического «болота» в подобных ситуациях обычно происходит ослабление элементов одной и усиление другой из тех ориентации, которым они в той или иной степени подвержены. Для анализа подобного типа выбора недостаточно индивидуально–психологического подхода, он должен быть дополнен подходами ситуационным и манипулятивным. Ибо в переломных ситуациях люди в силу своей растерянности, утраты собственных ориентиров обычно больше подвержены воздействию разного рода идейно–политических манипуляций.
Как уже отмечалось, ни воздействие ситуации, ни манипуляция не могут сами по себе быть монопольными факторами формирования индивидуальных и групповых ориентации. Выбор ориентации — результат взаимодействия этих факторов с потребностями и мотивами человека, выражающимися в его социальных ожиданиях и аспирациях. (Значение мотивации в социально–политической психологии подробно рассматривалось в главе П.) Здесь важно отметить, что иерархия потребностей и мотивов индивида является относительно устойчивым компонентом психики, который обеспечивает определенную независимость политического выбора от сиюминутных ситуационных и манипулятивных воздействий.
Разумеется, потребности и мотивы, выражающие их установки, тоже изменчивы. Они меняются в зависимости от изменений в макросоциальной и личной ситуации, от возраста человека. Однако существуют психологические механизмы и образования, которые придают определенную устойчивость «представляющим» мотивы установкам людей. К ним относятся принимаемые людьми социальные роли, их макрогрупповые идентификации и интерериоризированные ими социально–политические ценности.
Социальная роль, усвоенная человеком, как бы моделирует систему его потребностей и ожиданий и
