На Савченко никто из «аборигенов» не обращал внимания, что его вполне устраивало. Обнаружив свободное место возле решетки, занял его, вытянул ноги и, сложив руки на животе, прикрыл глаза. Сейчас во что бы то ни стало следовало успокоиться, привести мысли в порядок и решить, как действовать дальше.
«Кто подставил, это ясно. Зачем? Тоже понятно, причина одна – секретный носитель подводных диверсантов, лакомый кусок для спецов всего мира. Возможно, я не в курсе незначительных деталей, но их можно выяснить, как говорится, при личной встрече, – размышлял Виктор, свои эмоции он уже целиком контролировал, направив мысли в нужное русло. – Сейчас самое главное – дать знать о своем провале командованию. Сделка с ментами исключается полностью, они могут быть в «доле», очень уж вовремя появился патруль на месте «преступления». Выход остается один, идти в бега. Когда?»
Разведчик приоткрыл глаза и сквозь решетку посмотрел на свет, льющийся из дежурной части, где находились двое милиционеров, в холле еще болтались несколько патрульных и кинолог со здоровенным ротвейлером. «Сейчас попроситься в туалет, на выходе рубануть конвоира. Слабо верится, что обойдусь малой кровью, как бы не пришлось этот городишко превратить в подобие второго Бейрута или Багдада. А будут значительные жертвы со стороны «цветных»[5], от меня откажется даже самое большое начальство, а то и вовсе прикажет «помножить на ноль», чтобы в будущем не было претензий со стороны недругов. Пытаться сейчас уйти по меньшей мере глупо, после заказного убийства (пусть сразу и раскрытого) нервы у всех на пределе, да и время суток – ночь – рефлекторно делает человека настороженным. Нужно ждать дня, тогда и людей, и суеты будет побольше, глядишь, вырисуется подходящая ситуация. Ну а нет, последним рубежом или, как говорят летчики, «точкой невозвращения» остается областное управление МВД. Там настоящий Вавилон – в памяти всплыл эпизод из французской кинокомедии «Инспектор Разиня» с переодеванием преступника в одежду полицейского стажера. Фантазии сценаристов и писателей часто не могут дотянуть до кульбитов жизни, в действительности может произойти то, во что ни один здравый человек не поверит. «Значит, утро вечера мудренее», – решил про себя Виктор и стал настраивать подсознание на сон, организму перед предстоящими действиями нужен полноценный отдых…
Проснулся моряк, когда время приближалось к полудню. В «обезьяннике», кроме него и двух бомжей, никого не было. Юных панков разобрали родители, а пролетариев благоверные супруги. Как понял Савченко из разговоров двух милиционеров, бомжи, как и он, дожидались отправки в УВД области, за ними по всему югу республики тянулся шлейф различных пакостей.
Оба романтика дорог и помоек – звали их Шкалик и Портвейн – держались от Виктора особняком, всем своим видом показывая, что душегуб им не компания.
Попробовать сбежать во время посещения санузла оказалось невозможным. Наручники хоть и не надевали, но сопровождали в сортир аж трое ментов, да и в холле нагло щерил зубы здоровый пес, вывалив из пасти розовый язык…
Экспортировать их в Новоморск собрались только во второй половине дня. Процесс передачи задержанных из милиции вертухаям УИН был прозаичным и в то же время надежным.
Вскоре в холл с шумом и подначками ввалилось двое пузанов в зелено-коричневых камуфляжах, краснощекие, с подковообразными усами, они были похожи, как родные братья. Разница была лишь в вооружении, у одного с плеча свисал короткоствольный «АКСУ» с оранжевым пластиковым магазином, у другого под шарообразным животом пряталась кобура с «макаровым».
– Ты гляди, Портвейн, снова нас принимать будут «двое из ларца», – прохрипел своему приятелю на ухо Шкалик. На что тот резонно заметил:
– А ты что думал, они с такими помойниками на стройку пойдут ишачить? Они же за всю жизнь тяжелее стакана и хера своего ничего не поднимали.
– А ну живо свои пасти прикрыли! А то мигом языки укорочу! – рявкнул один из пузанов и погрозил пухлым кулаком.
Открылась дверь, в «обезьянник», позвякивая связкой наручников, вошли двое милиционеров.
– Процесс окольцовки знаком? – спросил старшина с мрачным лицом неандертальца. – Прошу.
Бомжи первыми послушно заложили руки за спину и повернулись лицом к стене. Виктор проделал то же самое. После того как браслеты защелкнулись на запястьях, задержанных вывели наружу.
Оказавшись после смрада «обезьянника» на свежем воздухе, Савченко сперва зажмурился от ярких солнечных лучей, бивших в лицо, затем, когда зрение восстановилось, смог оглядеться по сторонам.
Внутренний двор городского управления внутренних дел был выстроен в форме глухого колодца. Четыре трехэтажных здания милицейских служб создавали монолитный ансамбль, из которого был всего один выход. Арку закрывали автоматические ворота, возле которых медленно прохаживался милиционер в бронежилете и с автоматом на шее. Еще один страж порядка опирался на перила крыльца контрольно-пропускного пункта.
С противоположной стороны стояла пара патрульных «Жигулей», между ними, перекуривая, о чем-то трепались оба водителя. А в целом во дворе было немноголюдно.
«Вырваться отсюда можно, только если захватить машину и вынести ею ворота», – глядя на уиновский автозак, подумал Савченко. Стащить наручники было делом не особо сложным, благо учили этому настоящие мастера. Но вот все остальное было гораздо сложнее, и без жертв явно не обойтись.
Вертухай поправил на плече автомат и, открыв дверцу в кунг, жизнерадостно скомандовал:
– Ну-ка, перелетные птицы, первый, пошел!
Бомжи тут же сорвались с места и опрометью бросились к грузовику. Виктор последним забрался в кузов. Внутри купе было разделено на две части решеткой из сваренной арматуры. В половине для этапированных стояла длинная скамья, приваренная к стенке. Со стороны охранника кресло с претензией на комфорт, но также приваренное к металлическому полу.
Едва задержанные оказались внутри, как за ними громко щелкнул замок решетки, а вертухай проявил необыкновенно благодушное расположение духа и снял с троицы наручники.
– Вот теперь мы можем ехать, – с треском ввалившись в кресло, охранник положил автомат на колени.
Угловатый «ГАЗ» зарычал давно не регулируемым мотором, потом резко дернулся и, раскачиваясь из стороны в сторону, пополз вперед, набирая скорость.
Бомжи, забившиеся в дальний угол, стали тихонько переговариваться между собой. Виктор тупо смотрел на замок железной двери, наблюдая, как в тусклом свете дежурного освещения перемещаются причудливые тени. Настроение было препаскуднейшим, мысли текли вяло, хотя и в одном направлении.
«Два рубежа я уже прошел. Остался последний, после чего тюрьма мой дом родной. А ко всем неприятностям на базе остаются без присмотра глиссеры, а значит, в любой момент может быть произведена попытка угона. И опять я выхожу крайним, – с тревогой думал Савченко, то и дело бросая косые взгляды на вертухая, который зевал, даже не пытаясь прикрыть рот ладонью. – Может, изобразить сейчас приступ или припадок, а после того, как охранник откроет клетку, отобрать автомат и дать деру? – подумал морпех, но тут же отбросил эту идею. Она была простой, но тем не менее практически невыполнимой. – Нет, этого бегемота ничем не проймешь, хоть захлебнись на его глазах в собственной блевотине. До Новоморска руку с места не сдвинет, а я себя только расшифрую и ментов напрягу».
Когда-то Виктор вычитал в каком-то популярном журнале, что всякая мысль при определенных условиях может материализоваться. На мгновение ему показалось, что от его мыслей автозак с минуты на минуту может взорваться, но время шло, а ничего по-прежнему не происходило…
Неожиданно раздался пронзительный скрип тормозов, сопровождавшийся толчком. Автозаковский «ГАЗ» остановился, раздались хлопки отворяющихся дверей, до слуха находящихся в кунге донеслись звуки громкой перебранки.
– Черт, что там еще за херня! – пробормотал вертухай, заерзав в своем кресле. Вырвавшись из тисков сиденья, он привычным движением большого пальца опустил предохранитель автомата и распахнул наружу дверь. – Ну, чего там…
Короткая автоматная очередь прервала его на полуслове, отшвырнув внутрь кузова. Ударившись спиной о решетку, охранник стал медленно сползать, автомат со стуком упал рядом.
Виктор, даже не сообразив, что происходит, рванулся вперед, опустился на колено и просунул руку сквозь прутья.
