– Доктор, у меня мигрень.
– Это у вас так называемый ревматизм мозга. Пейте по три стакана утром и по четыре ве…
– Ревматизм мозга? Никогда не слышала.
– Вы откуда изволили приехать?
– Из Петербурга.
– Тогда неудивительно! Три дня вы пробыли в пути! Наука шагает быстро. За эти три дня сделаны колоссальные открытия! Пейте пять стаканов перед сном и двенадцать во время еды!
У курортного врача лежит на письменном столе большая книга, в которую он вписывает какие-то таинственные штуки про своих больных. Спросит:
– Гуляете много?
– Много, – ответит больной.
– Ага!
И начнет писать долго-долго.
Сидишь, следишь за его пером. Букв не видно, и приходится угадывать чутьем. Кажется, что пишет приблизительно следующее:
– Ara! Гуляешь много! Вот я те погуляю! Как закачу тебе двадцать четыре стакана бурды через каждые два часа, так небось перестанешь разгуливать.
Потом поднимет свое знающее лицо, проникновенно взглянет усталыми глазами и скажет:
– Попробуйте пить шесть стаканов. Через два дня зайдите.
Вы заходите через два дня. Он пощупает ваш пульс или смеряет температуру. Никто его не осудит за это, потому что нужно же и ему что-нибудь делать! Тоже ведь и он человек!
Потом велит пить не два стакана, а четыре полстакана, что составляет одно и то же только с грубо- математической точки зрения.
В курортном миропонимании четыре полстакана стоят значительно выше двух стаканов, и пьющий враздробь должен показываться врачу не через три, а через два дня.
В общем, обязанность курортного врача очень сложна, ответственна и требует особых сведений.
Курортный больной существует обыкновенно в нескольких лицах.
Он приезжает всегда с женой, с детьми, с теткой или с романами. Болен бывает, собственно, он один, но лечатся заодно и жены, и тетки, и романы. Так как на каждого больного полагается несколько теток и романов, то курортную толпу составляют, собственно говоря, не больные, а этот их антураж.
Поэтому вполне понятно недоумение какого-нибудь неопытного туриста, попавшего в курзал серьезного курорта для серьезных больных, когда он видит здоровенные, круглые физиономии, пылающие от веселых pas d'Espagne, и толстые ноги, лихо щелкающие каблуками.
– Это больные? Или это те, которые уже выздоровели? Какой чудный курорт, где так великолепно поправляются!
Через два дня неопытный турист узнает, что настоящих больных никогда и не видно. Они сидят дома или ездят в экипажах подышать воздухом. А живут полной жизнью только тетки и романы.
В каждом курорте есть своя официальная красавица.
Красоты от официальной курортной красавицы никакой, впрочем, не требуется. Большею частью даже они бывают некрасивы, носаты, с несколько круглой спиной и большими ногами.
На каждом курорте есть своя красавица, которая приезжает каждый год, и, когда умрет от старости, ее сменяет новая.
– Le roi est mort, – vive le roi! [5]
О курортных красавицах создаются легенды.
– Посмотрите, вон она! Видите, в зеленой шляпе… Она была замужем четырнадцать раз!
– Четырнадцать? Правда? А на вид, пожалуй, даже больше.
– Не правда ли? Удивительно интересная женщина! У нее двенадцать неизлечимых болезней. И все – наследственные. Сам доктор Шток лечит ее от наследственной простуды ноги. Это тоже неизлечимо. Правда, интересная женщина?
Курортная красавица должна делать все не так, как обыкновенная женщина, и не в то время.
Если все пьют первую бурду в 7 часов, то красавица – на два часа позже. Если жарко и на всех надеты летние платья, курортная красавица надевает на себя черный бархат и томится, как тушеная говядина в кастрюле. Под дождем, если дождь с ветром, она ходит в декольтированном платье и обмахивается веером.
Все это очень трудно, и редкая курортная красавица доживает до семидесяти лет. Чаще они погибают безвременно, как тепличные растения, едва начав шестой-седьмой десяток.
Зато как пожито!
Курортная музыка давно уже делит одинаковое прозвище с Аттилой:
– Бич Божий!
Состоит она из десятка-другого выгнанных отовсюду за бездарность и жестокосердие молодых людей, которым, следовательно, все равно – терять уже нечего.
