l:href='#n124' type='note'>[124]. Константин II требовал от ростовского епископа Феодора, чтобы тот получил от него благословение, и когда тот отказывался, ссылаясь на благословение патриаршее, послал грамоту к духовенству Ростовской епархии чтобы оно не признавало его епископом и не служило с ним; затем, когда Феодор не исправился, подверг его суду и суровому наказанию [125]. Некоторые из рассмотренных судных дел были решаемы митрополитом в собрании епископов. Соборы открывались и по другим надобностям, то общецерковным, то местным; впрочем, созывались не всегда самими митрополитами, иногда — князьями. Из соборов, созванных митрополитами, по особым случаям, известны, например, соборы: 1168 г. — по случаю споров о посте в среду и пяток, 1157 г. — по случаю суда над Нестором ростовским, 1151 г. — для встречи князя Изяслава, 1182 г. — для пострижения в игумена Печерского монастыря попа Василия [126]. Неизвестно, бывали ли у нас ежегодно срочные, регулярные соборы, какие требуются каноническими правилами, для совещания митрополита с епископами касательно епархиального управления; но известно, что епископы приезжали иногда к митрополиту вне сроков, как только откроется какая–нибудь надобность в нем [127]. К сожалению, ничего с достоверностью нельзя сказать о фактическом приложении последнего митрополичьего права — приема апелляций на епископские суды.
Впрочем, митрополит пользовался своими правами не всегда и не настойчиво. Вот примеры. Митрополитом Георгием был издан»Устав белеческий»(мирской), которым должны были руководиться не только миряне, но и духовные лица; однако о нем скоро забыли или даже совсем не знали многие епископы [128]. В деле поставления епископов митрополиты встречали часто ограничение со стороны светской власти. Захочет князь видеть в своем городе епископом угодного ему человека и посылает его на поставление к митрополиту; тот исполняет просьбу или, как иногда, требование князя. Так например, был поставлен для Ростова (1185 г.) епископ Лука,«неволею великою», — по сильному настоянию Всеволода Суздальского и Святослава Киевского; так же были поставлены и его преемники Иоанн (1190 г.), Пахомий (1215 г.) и Кирилл II (1231 г.) [129] . Поэтому в летописях нередко можно встретить такого рода выражения:«постави»князь такого–то епископом, или»посла»на епископство туда–то. Особенно свободно в деле избрания епископов поступали вольные новгородцы. С 1156 г. у них утвердился обычай избирать епископов самим посредством народного веча и из среды собственного духовенства. Одни выбирались единогласно или, по крайней мере, большинством голосов, другие, при разногласии, — по жребию; в этом случае обыкновенно жребии кандидатов клались на престол в Софийском соборе и один из них затем кем–либо вынимался; новоизбранный дожидался, когда его позовет митрополит для просвещения. Случалось, впрочем, что избранный в епископа вступал в действительное управление епархией еще до посвящения и иногда правил очень долго; например, Аркадий, Илия и Митрофан — по 2 года; а Арсений, 2 года правивший в Новгороде, совсем даже не дождался»от митрополита позвания». Вообще в домонгольский период практика так сложилась, что митрополит, посвящая епископа, должен был согласоваться с желанием князя и народа:«Несть достойно наскакати на святительский чин на мзде (за деньги), но его же Бог позовет и Святая Богородица, князь восхочет и людие», — говорит летописец, выражая современный ему обычай и возводя его в правило. В противном случае новопосвященный епископ не принимался на кафедру: когда митрополит Никифор II поставил в Ростов епископом Николая Грека, Всеволод не принял его, сказав:«Не избраша сего людие земли нашей», и заставил посвятить игумена Луку (1185г.). Подобное всему этому случилось и с правом митрополичьего суда. Князья поддерживали иногда епископов в их протесте против митрополита и мешали последнему воспользоваться своим правом суда; Нифонт Новгородский, например, был поддерживаем Юрием Долгоруким, Феодор Ростовский — Андреем Боголюбским; иногда же оправданных митрополитом епископов не хотели восстановить в прежней чести; например, Нестору Ростовскому, обвиненному Андреем Боголюбским и оправданному потом в Киеве владыкою, Андрей не возвращал кафедры. Нередко князья и народ, без церковного суда и следствия, по одному произволу, низлагали епископов и на их места ставили других; Андрей Боголюбский, например, три раза лишал кафедры епископа Леона (1159—1164 гг.); Святослав Черниговский изгнал из епархии епископа Антония за справедливое требование соблюдать посты. Новгородцы и в этом случае оказались впереди других. Вот пример: в 1211 г. епископ Митрофан чем–то вооружил против себя новгородцев; те без всякого суда и дальних проволочек вывели его за город; через 8 лет снова дали ему кафедру, согнав с нее Антония; по смерти Митрофана (1223 г.) был избран Арсений, но скоро был выгнан и на его место принят опять Антоний (1225 г.); впрочем, после того как этот удалился на покой, Арсений опять занял кафедру (1228 г.), хотя не надолго: народ восстал против него, с шумом ворвался в архиерейский дом, и Арсений успел скрыться от грозящей ему смерти лишь в Софийском соборе, на место его силой посадили больного и немого Антония, дав ему в помощники двух светских чиновников. В подобных случаях митрополиту не было возможности прилагать к делу свое судебное право: сила его была слаба перед народным и княжеским капризом. Отмечен, наконец, в летописи один замечательный случай, когда епископа судили князья своим гражданским судом, без соглашения с церковною властью; именно, на суздальском съезде князей (1229 г.) ростовский епископ Кирилл I был приговорен к лишению имущества. Что касается права митрополитов созывать соборы, то несомненно, что оно не всегда находило должное приложение. Митрополит Иоанн II положительно свидетельствует, что»епископы в этом случае иногда не слушали своего митрополита и призываемые им не являлись на собор», пусть бы этот собор имел в виду насущные нужды Церкви. Это зависело главным образом от дальности расстояния и неудовлетворительности путей сообщения. Ввиду, может быть этого нарочито открыто было вблизи Киева несколько епархий [Юрьевская, Переяславская, Белгородская], епископы которых таким образом всегда были под рукою у митрополита; их–то действительно чаще всего и видим в Киеве [130].
Итак, круг действительной власти митрополита в Русской Церкви был значительно ограничен в сравнении с каноническими его правами. Это могло зависеть от многих причин: от личной слабости некоторых митрополитов, от силы удельных князей или народного веча, от громадности русской митрополии и вытекавшего отсюда неудобства сношений между епископскими и митрополичьей кафедрами, от личного характера епископов и от фактического положения их в своих епархиях [об этом ниже]. Впрочем, ограничиваемый в практиковании своих прав, митрополит киевский за весь настоящий период остался единым главой Русской Церкви. Хотел было суздальский князь Андрей Боголюбский ограничить и пространственную сферу митрополичьей власти учреждением второй митрополии на севере, но не удалось: патриарх Лука Хризоверг, к которому по этому случаю он обратился, отказал ему [131].
§ 7. Летописи очень мало говорят о митрополитах домонгольского периода. Самое большее, что находим здесь, — это или общие отзывы о видных митрополитах, или случайное упоминание о некоторых фактах из их гражданской и церковной деятельности. Невозможно даже составить точный список митрополитов данного периода; с вероятностью можно только насчитывать их 25 (Михаил I, Леонтий, Иоанн I, Феопемпт, Кирилл I, Иларион, Ефрем, Георгий, Иоанн II, Иоанн III, Николай, Никифор I, Никита, Михаил II, Климент Смолятич, Константин I, Феодор, Иоанн IV, Константин И, Никифор II, Гавриил, Димитрий, Матфей, Кирилл II и Иосиф, прибывший в 1237 г. [132]). Почти все они были родом греки. Замечательнейшими из них являются: Михаил I, по свидетельству позднейших летописей, энергично насаждавший христианство в пределах России; Леонтий, учредивший епархии, устроявший церковное управление и суд, полемизировавший с латинянами и входивший даже в гражданские нужды России [133]; Илариан, первый собственно русский митрополит,«муж благ, книжен и постник» [134], принимавший участие в организации церковного суда [135] и оставивший о себе блистательную память своим»Словом о законе и благодати»; Георгий, написавший»Устав белеческий, или Заповедь святой отец ко исповедающимся сыном и дщерем» [136] и полемическое сочинение»Стязание с Латиною» [137]; Иоанн II, известный как писатель»церковного правила»(к Иакову Черноризцу) [138] и полемического послания к папе Клименту III [139]. Первоначальная летопись отзывается о нем, как человеке исключительном:«Бысть муж хитр книгам и ученью, милостив к убогим и вдовицам, ласков же ко всякому, — богату и убогу, смирен же и кроток, молчалив, речист же, книгами святыми утешая печальныя, и сякаго не бысть преже в Руси, ни по нем не
