Ее губы были приоткрыты, густые черные ресницы – два дивных веера – слегка подрагивали во сне, одна щека покоилась в колыбельке-ладони. Ник не мог оторвать от нее глаз. В его взгляде были нежность, любовь и… горечь.
Со вздохом он нежно и благодарно поцеловал Рейн, поправил одеяло. Полусонная, она повернулась на другой бок, слегка потянулась и, бормоча что-то невнятное, спрятала голову под одеяло.
Проснувшись, она обнаружила, что ее нос упирается в мускулистую грудь Ника. От соприкосновения с волосками ей захотелось чихнуть. Ее громкое «пчхи-и!» заставило его рассмеяться. Это был добрый смех – глубокий, мужской, он клокотал у него в груди.
Но ей не над чем было смеяться.
Отстранившись, она взглянула на него: на его лице она увидела царапины, под левым глазом начинал проявляться синяк, а на теле – красные следы от ее тумаков.
Прослеживая ее взгляд, он сказал:
– Да… побаливает. – (Ее охватил стыд, лицо залила краска.) – Но не вини себя. На то было много причин…
– Я глубоко сожалею, – извинилась она.
– Это означает, что ты намерена прекратить боевые действия на период медового месяца?
– Здесь необходимо обоюдное решение.
– Буду счастлив установить перемирие. – Синие глаза пытливо заглянули в зеленые. – Ну что, мир?
Она понимала: перемирие совершенно необходимо.
– Мир, – согласилась она в надежде, что ей еще представится возможность перейти в наступление.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
Ник легонько коснулся ее губ, сказав при этом:
– Это поцелуй примирения… Не вставай, пока я не протоплю помещение.
Он раздвинул шторы – день был прекрасный – и занялся камином. Когда в нем снова затеплился огонь, Ник подошел к окну.
В лучах яркого солнца его нагая фигура казалась бронзовой.
Рейн поймала себя на том, что любуется телом Ника. Классическая красота его форм завораживала, у нее мгновенно пересохло горло, в чреслах возникло непонятное напряжение.
Когда он обернулся и улыбнулся, она заметила:
– Хорошо, что у нас нет соседей. Ник хихикнул.
– Поблизости нет. Но на той стороне озера живет очень милая пара: Курт и Лизбет Дуди. Если они узнают, что мы здесь, то непременно приплывут сюда, чтобы познакомиться… Или мы сами можем навестить их после завтрака. Не против?
Она пожала плечами:
– Если тебе так хочется…
Заметив, что она произнесла это без особого энтузиазма, он сказал:
– Но это совсем не обязательно, я просто предложил… Есть какие-нибудь пожелания относительно сегодняшнего дня? Может, просто прогуляемся? На каноэ? – Она лениво потянулась, а Ник добавил: – Если, конечно, тебе не хочется провести день в постели…
– Нет-нет, прогулка на каноэ – это то, что надо!
– Что ж, пожалуй…
Ник взял одежду и направился в ванную. Затем Рейн тоже приняла душ, и они уселись перед камином и стали с жадностью поглощать консервированные сосиски, бобы, ломтики ароматного черного хлеба. Завершили трапезу горячим кофе и холодным яблочным пирогом.
– Ну, теперь ты готова к обещанной прогулке?
Не уверена, что вообще могу сдвинуться с места.
– Пойдем, ленивица, – он помог ей подняться. – Я попытаюсь выбрать маршрут, где поменьше грязи, но все равно нужно надеть резиновые сапожки, они здесь имеются.
Следуя совету Ника, она натянула резиновые сапожки, теплую фуфайку, подпоясалась оранжевым поясом и нахлобучила на голову такую же ярко-оранжевую шапочку.
– Ну, вот это другое дело.
Прогулка вдоль озера доставила им истинное наслаждение. Погода после вчерашнего ненастья радовала ярким солнцем и отсутствием ветра.
Остановившись, Ник обнял Рейн за талию и, привлекая к себе, указал другой рукой на противоположный берег озера:
– Вон там, видишь?..
Из трубы приземистого домика, едва различимого вдали, курился голубоватый дымок. Она кивнула.
– Это домик четы Дуди.
Скорее из учтивости Рейн поинтересовалась:
– Они живут здесь постоянно? – А про себя подумала: «Неужели такое возможно?..»
– Да. Уже несколько лет. Курт – писатель, а Лизбет держит лошадей. Иногда я принимаю их предложение прокатиться… Ты умеешь ездить верхом?
– Ну, я не очень хорошая наездница. Время от времени мы с Марго предпринимаем верховые вылазки, но это несерьезно.
– Завтра, если погода будет хорошей, мы можем проехаться до озера Саскис – там есть бобровая запруда. Вдруг посчастливится увидеть его обитателей…
– О, мне бы очень хотелось!
– Тогда после завтрака я съезжу к Дуди и возьму пару лошадей. – Он слегка наклонился вперед, его прохладная щека коснулась ее щеки. – И если тебе нравится идея, мы устроим пикник прямо в седлах.
– Это будет прекрасно!
Рейн удивлялась: как Нику удается воздействовать на нее с такой силой? Он подчинил ее с небывалой легкостью – словно паук попавшую в паутину муху… Хотя сравнение нелепое…
Стоило ей задуматься, как она споткнулась о корягу – Ник вовремя подхватил ее, предупреждая падение.
Они остановились, перевели дыхание, она осмотрелась. На иголках сосновых и еловых лап дрожали бриллиантовые капельки влаги. Голубое небо отражалось на гладкой поверхности озера.
– Как тут красиво! – воскликнула Рейн.
– Да, пейзаж потрясающий! Финн и я плавали здесь, когда были еще мальчишками…
– Финн… – эхом повторила она, – какое необычное имя…
– Да он и сам необычный человек. Умница, талантище… Ему под силу любое дело. Финн говорит на нескольких языках, превосходно играет на фортепьяно, опытный врач. Но вот, оставив все это, он вошел в мой бизнес. Его семья принадлежит к первым переселенцам из Швеции, обосновавшимся в штате Мэн, а затем в Бостоне.
– Насколько я понимаю, вы росли вместе?
– Мы по-прежнему как братья. Андерсоны, помимо того что наши соседи, всегда оставались добрыми друзьями, и мы всегда вместе проводили каникулы. В те далекие дни они снимали развалюху неподалеку отсюда. Но Финн обычно жил у нас. И моя мать разрешала нам спать на веранде, даже невзирая на то, что в округе было полно медведей.
Внезапно Рейн поймала себя на мысли, что ей приятно слушать его воспоминания. Узнавая больше о Нике, она начинала лучше понимать его характер, в ней пробуждалась симпатия к нему.
– Она позволяла нам самим готовить на костре, – продолжал Ник. – Мы поджаривали сардельки, варили бобовую кашу… Когда умерла моя мать, Инга Андерсон взяла меня под свое крыло…
– И сколько тебе тогда было?
– Одиннадцать. Сложный, смутный возраст. Но Инга, кажется, понимала, что я чувствую. Она окружила меня вниманием, заботой и такой же любовью, какую дарила своим детям.
– Сейчас эта женщина жива? – поинтересовалась Рейн.
Ник помрачнел.
– Она и ее муж Нильс погибли во время дорожной катастрофы полгода назад. – Было очевидно, что он