Андреа замкнулась.
Возникала еще одна проблема: все близкие и знакомые тоже избегали упоминать о покойной. Они, очевидно, считали, что в этом и заключаются такт и милосердие.
Иногда ему казалось, что столь любимая им жена ни для кого просто не существовала…
— В коттедже был нешуточный переполох, папа, — задумчиво промолвила Анди. — Что все это значит?
— Видишь ли… — Логан лихорадочно искал нужные слова, которые удовлетворили бы любопытство дочери. — Эта женщина в коттедже… знаешь, тебе лучше держаться от нее подальше, моя дорогая.
Он встал и, сунув руки в карманы, пристально посмотрел на дочь. В безжалостно обрезанных прядях еще не просохших после душа волос резвились солнечные зайчики. Он вспомнил, как играло солнце в длинных русых волосах Бетани, и у него сжалось сердце.
— Почему, папа?
— Что «почему»?
В голосе Анди слышалось отчаяние.
— Почему я должна держаться подальше от «этой женщины»?
Последние два слова она произнесла с мрачным драматизмом. Логан сделал вид, что ничего не заметил.
— Хорошо это или плохо, моя дорогая девочка, но общество судит о человеке по его друзьям и знакомым. Я хочу, чтобы ты общалась с людьми твоего круга. Хорошая репутация ценится на вес золота. И теряют ее лишь однажды.
— Как невинность, папа, не так ли? Логан смущенно откашлялся и начал собирать посуду со стола.
— Да, — наконец промолвил он. — Да, черт возьми.
В который раз сознание своего бессилия пришибло его. Да, он никудышный отец, он неуклюж, неумел и жалок. Андреа нуждается в матери, особенно теперь, когда она на пороге тех перемен, которые превращают девочку в женщину.
Логан знал, что должен жениться… Он дал такое обещание Бетани.
Воспоминания, как всегда, причинили боль.
— Милый… — с трудом проговорила слабеющим шепотом Бетани в слепяще белой палате больницы, когда минуты ее были уже сочтены. — Обещай мне, что ты снова женишься. — Она слабела, ей все труднее становилось говорить. — Я не могу думать, что ты обречешь себя на одиночество и будешь оплакивать меня всю жизнь…
Логан достал бы луну с неба, если бы это спасло Бетани от страданий.
— Обещаю, — сдавленным голосом еле произнес он, немея от горя. — Если ты просишь, я женюсь еще раз…
Бетани ждала этого ответа. В ее глазах он увидел облегчение, слабеющие пальцы сжали его руку.
Он отвернулся, чтобы Бетани не видела его слез.
С тех пор минуло пять лет.
Пять долгих лет. Невозможность выполнить свое обещание тяжким грузом давило на него. С каждым днем груз становился все тяжелее. Больше медлить нельзя. Он дал себе клятву, что все решится этим летом. Он найдет себе жену. Кого-нибудь, кто понравится Андреа. И будет приятен ему. Она должна быть достаточно разумной, без всякой романтической ерунды в голове. Словом, такая женщина, которая согласится на брак по расчету, а не по любви.
Когда Логан уносил посуду в кухню, он снова был в самом мрачном из своих настроений.
Где ему найти такую женщину?
Брак с Тревисом приглушил творческие начала ее натуры и почти погубил их. Это произошло не мгновенно, но начало было положено почти сразу же после их возвращения из свадебного путешествия.
Грустные воспоминания нахлынули на Сару, как только она вытащила из сумки последнюю из своих вещей — элегантный свитер из рейона и шелка бирюзового цвета с серебряной нитью и с фирменной маркой «Салли Коул» на изнанке у ворота.
Ее марка. Ее фасон. Ее гордость.
Сара вздохнула и провела рукой по шелковистой поверхности изделия. Ее замужество оказалось ошибкой, она и Тревис — совершенно разные люди. Она вспомнила его собственнические замашки; он всегда считал жену лишь красивой вещью в своей коллекции. Но это было одно, а вот отрицание ее таланта — совсем другое.
Тревис был прагматиком, бухгалтером по натуре, ибо для него в жизни существовали лишь факты и цифры. Девизом для него служило выражение «практический результат». Вскоре Сара, к своему отчаянию, поняла, что в браке ожидаемым «практическим результатом» Тревис видел превращение ее в домашнюю хозяйку, которая будет вести дом столь же экономно и успешно, как он ведет свой бизнес. Нет никакой необходимости держать в доме экономку, когда есть жена. Регулярно устраивая званые обеды, он ждал от своей жены, что она приготовит обед, накроет стол и сумеет легко и непринужденно поддержать любую беседу. Он также ждал от нее, что отныне огромный Винтер-Хауз в шикарном предместье Ванкувера будет в безукоризненном состоянии. Если он замечал где-нибудь хотя бы пылинку, то бывал резок и суров.
— Господи, Сара, чем ты занята весь день? Все, о чем я прошу, — это содержать дом в порядке и угощать моих клиентов. Они должны чувствовать, что их уважают и ценят. А могут они чувствовать себя так, если перед их приходом ты даже не потрудилась вытереть пыль с кофейного столика? Это бизнес, в конце концов!
— Но мои модели, мое вязание — это тоже бизнес, — горячо возражала она. — Я не собираюсь бросать свою работу.
— Никто тебя и не просит бросать ее. Но ты должна смотреть вперед, видеть перспективу. Мы сможем продержаться на твоих свитерах? Думаю, что нет. Вот тебе практический результат: я кормилец семьи. Хочешь моделировать и вязать? Пожалуйста. Но только после того, как сделаешь все по хозяйству.
Дела у мужа шли хорошо, и вскоре Сара с грустью призналась себе, что того времени «после», о котором говорил муж, у нее, в сущности, не остается. А даже если бы оно и было, язвительные замечания мужа о ее работе что-то убили в ней.
Жизнь с Тревисом Винтером не давала простора фантазии и изобретательности, без которых она не могла творить.
Иногда Сара, задумавшись, гадала, не погубил ли он в ней талант художницы?..
Тяжело вздохнув, она встала с постели и натянула на плечи легкий свитер. Направившись к двери спальни, невольно остановилась, заметив кого-то на лужайке за окном. Девочка из белого дома на холме, дочь Логана Хантера. Та быстро спускалась по тропинке к коттеджу.
Что ей нужно? — удивленно подумала Сара, но, пройдя по коридору, все же открыла входную дверь. Девочка уже шла по дорожке, однако резко остановилась, увидев на пороге Сару.
— Здравствуй! — приветствовала ее Сара и подумала про себя: «Какая славная девчушка… огромные карие глаза, чистая нежная кожа, аккуратная фигурка… но что за стрижка. Боже мой?» — Ты ко мне? — спросила она вслух.
Щеки девочки вспыхнули, и на мгновение Саре показалось, что она сейчас бросится наутек.
— Я порылась на чердаке, среди всяких ящиков и коробок, которых у нас полным-полно для упаковки вещей, и… и вот что нашла.
Девочка протянула Саре мышеловку. Сара с трудом сохранила спокойное лицо.
— Это как раз то, что мне нужно! — живо воскликнула она и, скрывая дрожь отвращения, взяла в руки мышеловку. — Я так боюсь мышей! Если бы в ванной оказался лев, я бы знала, как с ним справиться. Схватила бы щетку для мытья спины, и он бы у меня получил…
Девочка хихикнула.
— Конечно! Проще простого.
— Не хочешь зайти в дом на чашечку кофе?
— Я не люблю кофе.
— Тогда чай со льдом и жареные кукурузные хлопья.
— Нет, спасибо.
