Я часто ездил в Саргону - больницу для психов за нашим городом. Сквозь решетку забора я часами наблюдал за чокнутыми, гулявшими в больничном парке. Учился подражать их движениям, гримасам, манере говорить...
Я отлично освоил свою роль!
- Увы, - говорит отец Себастьян, - я вынужден полностью согласиться с тобой. Теперь, когда ты рассказал свой истинный план, я могу только признать, что ты преуспел в его воплощении.
Твой рассказ многое прояснил. Непонятным остается только одно: почему ты убил доктора Коэлито?
- Почему-почему?! Здесь что - вечер вопросов и ответов?! Я пришел вас убить, отец Себастьян! Разоблачить вашу двуличную натуру, а потом пристрелить, вы не забыли?!
- Такое не забывается, Мануэль! И я откровенно признаю теперь: ты заставил меня обвинить в тяжелых грехах себя самого, раскопал в моей душонке все прятавшееся там дерьмо! В твоей руке пистолет, и ты можешь убить меня с легким сердцем.
Но неужели так трудно перед тем, как нажмешь на курок ответить хоть вкратце на очень простой вопрос: почему...
- Отец Себастьян! У вас, что нет иных забот накануне собственной смерти?
- Я просто чувствую, что в этом вопросе...
- К черту вопросы! К стенке, твою мать!
- Мануэль! Почему...
Я выстрелил ему прямо в сердце. Он рухнул на пол дергающейся кучей и быстро затих.
Я направился к выходу, но остановился у дверей, и повернул назад - к неподвижно лежащему телу...
13
Тем не менее, поначалу это было довольно трудно - перевоплощаться в психа, убедительно рассказывать о его видениях и навязчивых идеях. Поначалу.
Потом все пошло гораздо легче. Даже как-то уж слишком легко!
Я репетировал свои монологи, потом с воодушевлением повторял их еще и еще, и уже попросту не мог остановиться!..
Это уже становилось проблемой. Да и придуманные мною видения...
Чем больше я о них рассказывал, тем ярче их представлял...
- Вы не поверите, отец Себастьян, - объясняю я лежащему в луже крови мертвецу, чьи глаза остекленело смотрят в потолок собора, - иногда я силой заставлял себя заткнуться, и заняться чем-то другим, но проклятый текст уже крутился в голове сам собой!
Я отворачиваюсь от покойника и иду к дверям. Стою возле них несколько секунд. Возвращаюсь назад. Туда-обратно, туда-обратно... Боже мой!!!
Самым пугающим было то, что голоса и видения стали меняться сами по себе. И они все больше сползали с тщательно намеченной траектории...
Я все отчетливее видел эту зловещую пасть черной бездны, эти пылающие в ней звезды-костры, и Веронику, сгорающую в багровом огне.
'Не нужно никаких дурацких очков, - шептал голос в моей голове, - всего лишь застрелись сам, и ты сразу встретишься со своей русалочкой, ты сразу попадешь в ад!'
И стоило закрыть глаза, как вспыхивал перед моим внутренним взором прекрасный путеводный свет - пурпурная звезда из грядущего, далекий костер, в пламени которого мы с Вероникой соединимся вновь...
14
На самом деле, доктор Коэлито, сказал я, главная проблема совсем в другом. Время от времени, я обнаруживаю, что рука моя, действуя, словно сама по себе, берет вдруг воображаемый пистолет и наводит его на мое собственное сердце!..
'Ну, Мануэль, - сказал доктор, пристально глядя мне в лицо, - пока пистолет этот - воображаемый, многое еще можно изменить. Ведь так?'
'Вроде бы', - согласился я.
'Плохо, что ты не рассказал об этом раньше. Ты многое недоговаривал, Мануэль, и я не уверен, что и теперь говоришь все'...
Я пожал плечами...
Эти его пристальные взгляды... Их стало чересчур много...
И намеки. Сначала дурацкие намеки, а потом уже и прямые уговоры...
Тебе, говорит, пошло бы на пользу стационарное лечение. Под постоянным наблюдением специалистов. Саргона, говорит, очень неплохая больница. И специалисты там замечательные...
Видел я этих специалистов. С этой стороны забора. От психов их только по одежде и отличишь!
Это была очень неудачная идея - запереть меня там внутри.
Но у Коэлито она стала просто навязчивой!
Добровольное согласие он от меня не получил бы никак, но ведь существуют и другие пути!
Решив меня изолировать, этот маньяк мог настучать не только в психушку, но и в полицию. Там тоже хватает специалистов...
Если уж священник пошел в стукачи, то психологу, как говориться, сам Бог велел...
Но мертвые не доносят. И доктору Коэлито пришлось умереть.
Потом за ремонт моих мозгов взялся Учитель Санчес. С аналогичным результатом - во всех смыслах.
И рука моя по-прежнему тянется к пистолету, чтобы, в конце концов, навести его на меня же...
Вот и сейчас, вот и сейчас. Почему? По...
Открываю глаза. В последний момент перед выстрелом чудовищным усилием воли я отклонил свою руку на несколько сантиметров вбок. Пуля прошла рядом с сердцем...
Это мало что изменит: слишком много крови потеряно, слишком много сил. Просто маленькая отсрочка минут на пять...
Но теперь я могу сделать кое-что еще, перед тем, как покину этот мир...
Подползаю к стене. Касаюсь пальцами раны на груди. Крови вполне достаточно... Вполне достаточно, чтобы написать...
Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, ВЕРОНИКА. Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ...
Падаю, но все еще могу смотреть на написанные мною слова...
Потом надпись рассыпается сотнями красных искр. Тьма, черная бездна... Багровые отблески мутных, зловещих светил...
Но я верю, что однажды в глубинах черно-кровавой бездны вдруг засияет пурпурным светом новая
