— Эх, — подумал я, — родился бы ты раньше, старый добрый Пиросмани с удовольствием запечатлел бы тебя с кувшином вина в руке…
Легенда о Золотом руне. Фрагмент.
Солнце село. Мы брели по горбатым улочкам Майдана. Теплый оранжевый свет струился из окон домов и красил булыжник.
Навстречу нам шел молодой парень, он напевал немудреную песенку. Шаг его был размашисто широк.
Под мышкой он нес круглый свежий хлеб.
Я вспомнил немедленно роспись Коки Игнатова и его веселого пекаря, предлагавшего нам вот такой, только что выпеченный, еще горячий хлеб.
Кока мгновенно остро посмотрел на меня, на проходившего парня с хлебом и спросил:
— Похож? — Да, - ответил я, пораженный.
Мы провели с Кокой Игнатовым пять дней. Он сделал все, чтобы я мог понять душу Тбилиси, его родного города. Мы посетили с ним замечательный Музей искусств Грузинской ССР, где долго любовались шедеврами искусства, хранимыми в «сейфе», — древними канонами, росписями и чудесными перегородчатыми эмалями.
Долгие незабываемые часы пролетели, как мгновения, когда я впервые увидел изумительные картины Пиросмани.
В музее был ремонт, и мне посчастливилось рассматривать клеенки великого Пиросмани, стоящие у стен, в тишине.
Надо было видеть глаза Коки, когда он глядел на работы Нико…
Потом мы ездили в Мцхету, поднимались по священным ступеням Джвари, посетили знаменитый храм в Атени, где я увидел в росписях, фресках истинные истоки творчества Игнатова.
Мы часами разговаривали с ним об искусстве. Кока вспоминал с благодарностью Тбилисскую Академию художеств, в которой, по его словам, жил, дух Лансере», великолепного художника и тонкого педагога. Он вспоминал его прекрасные слова о мастерстве, о реализме.
Лансере — выдающийся советский живописец, рисовальщик, монументалист. Художник эмоциональный, мастер огромной культуры, он ощущал кризис, наступивший в монументальной живописи.
Его не устраивали царившие в то время ходульность, парадность, примитивность, а порою просто безвкусица.
Драгоценное наследие истинной реалистической школы, которым владел Лансере, позволило ему и таким выдающимся русским мастерам, как Кустодиев, Кардовский, Юон, Грабарь, передать свои знания, опыт новой поросли советского искусства.
Берикаоба. Фрагмент.
Неоценимы годы педагогической работы Евгения Евгеньевича Лансере в Тбилиси в Академии художеств.
Вот строки из его высказываний об искусстве. Они сегодня звучат особенно современно, ибо раскрывают принципы развития монументальной живописи.
«Монументальная живопись, — пишет он, — требует законченности и ясности каждой формы. Таких недосказанностей, которые легко сходят в станковой картине, в монументальной живописи нельзя допустить…
Дня меня бесспорно, что реализм как основной принцип искусства был и остается той живительной почвой, землей, прикосновение к которой давало и дает искусству, как Антею, новые и новые силы».
В один из вечеров Кока сказал мне торжественно:
— Сегодня мы поедем к одному из моих учителей.
Мастерская художника Серго Кобуладзе. Необъятный мир мечты и ремесла. Счастья и забот. Взлетов и падений. На стенах орлиный профиль Данте работы мастера, листы иллюстраций к «Витязю», «Слову о полку Игореве».
— Кока всегда был хорошим студентом, отличным парнем, — говорит Кобуладзе.
Ведь я был в ту пору директором Академии, и мне было все виднее…
Знаете, я ведь за ремесло.
Зная ремесло, можно стать мастером. Кока мне верил и много работал, и вот, видите, ремесло ему не повредило, и сегодня талант Игнатова расцвел.
Сегодня он сложившийся мастер.
Великий русский художник Илья Ефимович Репин в конце прошлого века, в 1897 году, выступил с большой статьей «Нужна ли школа искусств в Тифлисе?», которая была опубликована в 7 и 8 номерах газеты «Кавказ».
В этой статье Репин доказывает необходимость развития и поощрения национального искусства.
«Надо пожелать им, — писал он, — побольше самобытности и смелости… Пусть каждый край вырабатывает свой стиль и воспроизводит свои излюбленные идеи в искусстве по-своему, уверенно и искренно, без колебаний, без погони за выработанными чужими вкусами».
В конце статьи Репин выражает веру в то, что «художественная пора Кавказа впереди».
Ровно через четверть века, в 1922 году, молодая Советская власть открыла в Тбилиси Академию художеств, где грузинские, русские художники рука об руку работали, учили, воспитывали молодежь.
Николай Игнатов — мастер широкого спектра. Острый рисовальщик, сценограф, иллюстратор. Его росписи, фрески — пример своеобразного пластического видения, он интересный живо-писец- станковист.
«Деревня в горах». В этой картине художник не изменяет своему метафорическому мышлению. Прекрасная девушка — образ Земли — держит в своих ладонях маленькое селение Верхней Сванетии. Образ юной женщины гуманистичен. Свет ее милого лица излучает силу и добро. Она величественна.
Союз природы — Земли и Человека. Волнообразные пряди ее волос, широкие мягкие складки одежды подобны горным вершинам и склонам, уютно берегущим покой людей. Прозрачен, как горный воздух, колорит полотна — голубоватый, свежий, прохладный.
Роспись «Берикаоба» отражает веселый грузинский праздник. Традиционный карнавал ряженых. Он бытует и ныне. Берики — значит скоморохи. В этой росписи царствует яркая буффонада, задорное, искристое, фантастическое действо.
Совсем другой атмосферой наполнен графический лист иллюстраций к «Ричарду III» Вильяма Шекспира… В тугой, зловещей драматургической завязке чувствуется затаенное до поры противоборство враждующих сил. Это — грозная статика, предвещающая взрыв.
Тонко, колористически необычно решена роспись, посвященная широкоизвестному мифу о путешествии аргонавтов за Золотым руном. Празднично и как-то очень современно глядится этот подвиг античных времен…
ЕФРЕМ ЗВЕРЬКОВ
