деталей, идти к общему. И эта тяжко достижимая простота начинает приходить к художнику. Взгляните на «Портрет негритянки». Это, думается, серьезная работа. Плод многолетнего и упорного изучения натуры.
Иные поражаются: в чем секрет популярности художника?
Он восстанавливает «житейское» в станковой живописи. Ведь в последнее время некоторые наши художники писали только широкоформатные, многометровые холсты, наполняя их производственной тематикой, а иногда непомерно раздутыми пейзажами… Но ведь дело не столько в тематике, сколько в декоративном и несколько однообразно пестром исполнении. Это, между прочим, заметно не только специалистам. Сырые, непрописанные полотна отпугивают любителей живописи, ищущих в искусстве нюансы, музыку, а не только барабанную дробь или трубы. А ведь таких любителей искусства миллионы.
Поэтому приверженность Александра Шилова к небольшим жанровым, интимным решениям, конечно, привлекает людей, отвыкших вовсе от живописи, отражающей бытие человеческое.
«Цветет багульник»… Старая женщина о чем-то задумалась, глядя на юный побег цветка. Здесь есть метафора.
А. Шилов. Негритянка.
Кумирами Александра Шилова являются старые мастера — Жан Доменик Энгр, Карл Брюллов и, конечно, Дмитрий Левицкий… Видеть впереди подобное совершенство и пытаться приблизиться к нему — задача в наше время архисложная, но благородная. Верится, что постоянный, напряженный труд, открытое, бескомпромиссное стремление достичь вершин мастерства, утерянного якобы за ненадобностью, даст свои плоды.
А время, неумолимое время подведет свое строгое резюме…
Ведь трудно, скажем прямо, невозможно предположить, какую форму должна найти живопись, подчеркиваю — станковая живопись, чтобы выдержать соревнование с такими динамичными и экспрессивными видами массовой культуры, как телевидение, видео. Но размышляя иногда о загадочности развития искусства, задумываешься: а нет ли логики во все увеличивающемся пристрастии несмети людей к старинной архитектуре, скульптуре, живописи?
Может быть, действительно, старомоден пожилой человек, умиленно гладящий любимого друга — собаку.
Но ведь это жизнь…
И таких одиноких стариков — миллионы. Неужели это человеческое чувство, выраженное в картине Александра Шилова «Двое», лишь сентиментализм и непонимание современной тематики?
Верю, что стремление художника постичь вот такие «тихие», интимные стороны быта, скорее, выгодно отличает его от мажорных, а иногда показно-плакатных, конъюнктурных, а потому приевшихся тем в картинах. Подчеркиваю, в картинах. Ибо задача станковой картины — глубокое проникновение в сюжет, раскрытие его перед зрителем во всей его сложности. А плакат — прекрасный вид искусства, но ведь у него есть свое особое предназначение: сказать громко, нет, еще громче то, что надо сразу понять и постичь…
… Достичь струн души человеческой. Найти там отзвук и остаться в сердце надолго. Вот задача…
Л… Шилов. Митрополит Филарет.
В. Орешников. Псковитянка
XV АКАДЕМИЧЕСКАЯ
Вольный ветер гуляет по Москве-реке. Гонит сизую рябь. Свободно, весело дышится, когда шагаешь по ажурному Крымскому мосту. Вот и бетонный скучный параллелепипед Выставочного зала. Около — застывшие бронзовые фигуры… Просторный, но на редкость казенный холл. Не то универмаг, не то аэровокзал. Широкая лестница.
Очередная, пятнадцатая выставка членов Академии художеств СССР. Что греха таить, не думал я увидеть что-то новое, свежее. Но ожидания не оправдались. Само время посоветовало художникам сделать шаг, вглядеться пристальней в свои работы, в окружающий мир и попытаться найти ответ в своих произведениях. Отразить тревожный, нелегкий, но такой динамичный, интересный, полный событий, борьбы света и тени, добра и зла XX век. Вернее, конец восьмидесятых годов, канун грядущего третьего тысячелетия.
Может быть, много вопросов, порою трудных, нерешенных, ставит перед нами наша эпоха… А решать их надо. Не всем художникам это удается.
Но вернемся к вернисажу новой выставки.
Голубоватый серебристый свет окутал центральный зал экспозиции. И сразу у входа неожиданность. Интересные, экспрессивные полотна Ренато Гуттузо, Корнелиу Баба, Святослава Рериха, Эндрью Уайета… Италия, Румыния, Индия, США пришли в гости, прислав картины почетных членов Академии художеств. Все познакомились с произведениями Джакомо Манцу (Италия), Вернера Клемке и Фрица Кремера (ГДР),
Афеворка Текле (Эфиопия) и Херлуфа Бидструпа (Дания). Как ни странно, но этот первый аккорд сразу заставил насторожиться и понять, что нечто произошло. Сломан стандарт, ушел стереотип. А это уже немало.
И когда еще издалека я увидел большое полотно Андрея Мыльникова «Тишина», тр окончательно убедился, что надо приготовиться к чему-то новому.
Чем больше бродил я по залу, разглядывая незнакомые холсты, тем все более крепло чувство: лед тронулся.
Картины не скользили по горизонтали. Не поражали пестротой, яркостью, форсмажорным криком. Нет. Скорее слышалась глубинная, сдержанная, но сильная по чувству гармония обновления. Шире, человечнее, раскованнее стал круг тем. Более утвердительно взглянули на нас страсти людские. Не было натяжки, гуинпленовских, до гримасы застывших улыбок, не играли духовые оркестры. Слышалось пение скрипок, виолончелей, струнных. Но это не значит, что превалировала интимная сюжетика. Нет. Просто не гремел звон литавр и барабанный бой, вовсе не уместный порой в мирной обстановке лицезрения выставки произведений высокого искусства.
«Тишина» кисти Андрея Мыльникова. Юноша и девушка ведут беседу в поле у стога сена. Говорят от души. Они глядят в светлое северное небо. Состоянием чистоты, редкой светлой, тихой радости полон этот холст. Ни жестов, ни ракурсов. Ни поражающего блеска колеров. Сдержанно, мощно звучит тишина. А как она необходима сегодня, в век, когда децибелы грохота (врачи определили это с помощью ЭВМ) заставляют все более терять слух миллионы людей. Не говоря об утратах духовных. Эта картина программна. Она взывает к сердцу человеческому.
Что может быть лучше юности, когда сердца бьются рядом. Чистое бездонное небо зовет к мечте. Запах свежескошенного разнотравья сливается со свежестью росных звезд. Нет, здесь не надо слов. Это — миг счастливого слияния тишины и счастья… Убежден, что, несмотря на глубоко русский характер полотна, оно найдет отклик у любого землянина — так гуманистически близки и понятны всем эти чувства. Так национальное становится вселенским.
Виктор Орешников. «Псковитянка». Задумчивая русская женщина. Тонкие черты лица северянки. Она молчит. Только ее глаза, чуть раскосые, немного печально глядят куда-то далекодалеко. Простой сарафан. Скромный платок. Руки спокойно лежат на коленях. Светлая гамма холста, тишина, царящая около
