дом, приютивший род человеческий. Млечный Путь. Немеренные дали Вселенной, мириады светил. Мерцают знакомые созвездия. Миры, несметь миров…
Канун XIX века, 1899 год. Маленькая точка на планете — Ясная Поляна. Но к этой усадьбе под Тулой приковано внимание миллионов людей. Здесь живет, творит, проповедует Лев Толстой.
И вот именно в 1899 году скульптор Паоло Трубецкой посещает Ясную Поляну и создает портрет великого писателя.
Могуч старец. Под необъятным куполом лба сведенные мохнатые брови. Темные впадины глазниц не могут скрыть пронизывающего взора мыслителя. Разметалась борода. Крепко сцеплены руки. Суров далеко видящий взгляд… Что видит он? Автор «Войны и мира», «Воскресенья», «Анны Карениной», «Казаков»… Человек, познавший меру добра и зла. Осудивший фальшь, фарисейство, ханжество власть предержащих.
Лев Толстой как бы представлял XIX век. Это он олицетворял в этот последний год XIX века сонм гигантов, вознесших отечественную культуру на гребень европейской, мировой цивилизации. Об этом говорят имена Пушкина, Глинки, Брюллова, Лермонтова, Кипренского, Александра Иванова, Тургенева, Достоевского, Мусоргского, Бородина, Чайковского, Сурикова, Ге, Левитана, Чехова…
Грядет XX, «железный век». Пророчески пронзает неведомое взгляд старого, мудрого землянина, сына планеты, горевав шего печалью людской, ликовавшего радостями мирскими…
Паоло Трубецкой, может быть, не добрал в монументальности образа, зато он передал живую, вечно движущуюся, трепетную, мятущуюся натуру творца.
Грань веков… В эти дни неподражаемый по густоте талантов мир русской культуры вместе со всем народом готовился переступить в новое столетие. Что несет оно?..
Задумчив, суров Лев Толстой. Может, он уже видит зарницы будущих революций. Кто как не он знал беды крестьянской России, страшную пропасть между нищетой и богатством, неграмотностью и светом знания. Он чуял завтра.
Ленин назвал Толстого «зеркалом русской революции».
Наступил XX век.
Жили и творили Толстой, Чехов, Бунин, Куприн, Горький, Блок, Брюсов, Суриков, Валентин Серов, Чайковский, Рахманинов.
Отечественная живопись испытывала подлинный расцвет. Широчайшая палитра ярчайших дарований… Репин, Врубель, Кустодиев, Архипов, Касаткин, Бену а, Сомов, Головин, Лансере и многие, многие другие поражали Европу своим сочным, свежим, талантливым мастерством. Успех дягилевских сезонов в Париже еще раз раскрыл всю радугу нашей музыки, сценографии, вокала, балета. Имена Римского-Корсакова, Бородина, Стравинского, Павловой, Фокина, Нижинского, Бену а и его товарищей по «Миру искусства» буквально потрясли «столицу искусства».
Но в самой России назревали грозные планетарные события.
Наверное, многих наших потомков будет смущать коловращение страстей, которые вспыхивали вокруг того или иного имени, особенно в нашем бурном XX веке. Сколько было «экстремальных» фигур, то появлявшихся, то исчезавших со сцены. Их не счесть. Повелось, что вдруг то, что становилось поперек привычного течения, объявлялось неугодным, даже диким. Потом проходили годы и выяснялось, что объявленное «нехудожественным» искусство признавалось интересным, и анафема снималась… И наоборот.
В начале века мир искусства бурлил. Пестрота направлений поражала. Радужные грезы символистов, зычный голос футуристов, громыхание бубнововалетчиков… Все это нисколько не мешало русской отечественной реалистической школе жить и действовать. В ту пору творил Василий Суриков. Писали Валентин Серов и Михаил Врубель. Выставляли свои полотна передвижники — Касаткин, Архипов, Поленов. Изумляли своими полотнами Кустодиев, Юон, Рылов… «Мир искусства» в лице своих мастеров Александра Бенуа, Константина Сомова, Льва Бакста, Александра Головина потряс Европу своими декорациями и эскизами костюмов.
П. Трубецкой. Портрет Л. Толстого.
Подобная мозаичность художественного процесса, естественно, находила выражение и в прессе. Но при всей остроте сражений на полосах газет и журналов никто никому не навешивал ярлыки. Тональность споров об искусстве удивляла блестками остроумия, точностью определений. Язык публикаций был ярок и художествен. Каждый отстаивал свою точку зрения бескомпромиссно и запальчиво.
Но все это, не переходило в брань, не носило формы поноси-тельства и хулы.
Никому не приходило в голову обвинять творчество художников «Голубой розы» или «Бубнового валета» во вредности или чуждости. Конечно, «Союз русских художников» высказывал свою линию, «Мир искусства» — другую. Но это был нормальный творческий процесс, соревнование талантов, стилей. Никто не пытался дискредитировать тот или иной почерк живописца…
Нельзя не заметить, что многие художники, такие как Александр Бенуа, Николай Рерих, Игорь Грабарь, обладали и завидным даром слова. Такое разнообразие талантов создавало благодатную почву для расцвета национальной школы живописи.
Рябушкин, Борисов-Мусатов, Петров-Водкин, Кончаловский, Малявин, Александр Яковлев, Павел Кузнецов — каждый из них поражал самоцветным даром и никто не пытался ограничивать полет их фантазии, стремление к самовыражению.
Это не означало, что начало века представляло некий рай. Наоборот, ощущалась предбуревая атмосфера грядущих социальных сдвигов, что находило отражение в творчестве самых разных художников — от Сергея Иванова до Мстислава Добужин-ского.
Словом, искусство жило во времени. Действовала формула, открытая еще Оноре де Бальзаком, который как-то заявил, что вся история человечества есть не что иное, как борьба таланта и посредственности. Простим максимализм автору «Человеческой комедии», но согласитесь: доля правды скрыта в этих словах…
-
Рылов. Зеленый шум.
… Талант — дар. Причем дар редчайший. Его надо беречь. У нас в искусстве уже в конце тридцатых годов XX века об этом почти забыли, как запамятовали, что есть душа, духовность…
Но вернемся к началу XX века. Это был поистине Ренессанс, который являло собой русское искусство той поры. Оно уже мощно и громко заявило о своих приоритетах на экспозициях в выставочных залах Европы.
Словом, к дням Октября художественная жизнь России была достаточно богата яркими дарованиями…
Крупнейшие мастера живописи и ваяния приняли революцию. Такие корифеи, как Поленов, Касаткин, Архипов, стали первыми народными художниками РСФСР.
Сергей Иванов — один из серьезнейших мастеров конца XIX — начала XX века.
В его искусстве нашла отражение драма времени. Уже в своих первых произведениях живописец показывает весь ужас будней старой России. «Смерть переселенца» — 1889 год. Мертвая тишина степи. Одинокая повозка. Труп усопшего крестьянина, не достигшего желанных пределов новых земель. Неизбывное горе семьи… Правда жизни, без прикрас и ненужной беллетризован-ной трагедийности.
Покой и ужас.
Его полотна «Бунт в деревне», «Едут! Карательный отряд» — как бы отсветы пожара, охватившего империю в преддверии 1905 года. Мастер сумел в своих холстах раскрыть быт острогов и тюрем, каторги;
