'Милый мальчик, ты, так весел, так светла твоя улыбка,
Не проси об этом счастье, отравляющем миры,
Ты не знаешь, ты не знаешь, что такое эта скрипка,
Что такое темный ужас начинателя игры!'
Хайф испытывал странные ощущения… Что-то незримое, какая-то сила наполняла его тело, пронизывала мозг, окутывала душу. В сознание проникали причудливые образы, непрестанно меняясь и переплетаясь с реальностью. Хайф с трудом продирался сквозь частокол нового, его мозг через силу вбирал информацию, а образы менялись с немыслимой частотой…
… дракон… темно-синий, неправдоподобно огромный летит над… городом… высокие… минареты?.. башни?.. Словно копья в теле неба… Ярко, вспышка… несметные армии у стен… гибнут… гибнут с восторгом… с восторгом скривив губы полков в немой усмешке презрения… смерть… черное… смерть — ничто… огненный шар разносит в клочья дракона… удивление… последний взгляд… Вспышка, ярко… неимоверно высокий и худой в бледном балахоне… голубой… смеется… говорит… СТИХИЯ!.. голубой и прозрачный — символы… небо… символы неба!.. Вспышка, ярко… один против троих, хотя он и сам третий… третий, его так зовут… смерть… но ведь смерть — ничто?.. пустыня… ветер… зной… песок, мелкий, как… что?.. противно… СТИХИЯ!.. Что?.. СТИХИЯ!.. Что??! А-а-а!.. Боль… голубой и прозрачный — символы неба!.. СТИХИЯ!.. ТРЕТЬЯ СТИХИЯ!..
Хайф потряс головой, мысли прояснились и неясные, ускользающие символы исчезли. Он вяло посмотрел на клинок, который сам прыгнул в руку. Витиеватые руны вдруг стали однозначно понятными, словно он всегда знал их. 'Сабля тысячи вихрей' — надпись на одной стороне лезвия. ' Сила в каждом вдохе' — надпись на другой стороне.
Хайф не умел читать, ни один погонщик не умел читать, а эти руны были древнее любого из существующих ныне государств и народов. Оцепенение и восторг, радость познания и гордость — вот что чувствовал он, погонщик верблюдов из бедной семьи. Он впервые почувствовал себя выше, он впервые почувствовал себя кем-то, и это вызывало эйфорию. Сабля Тысячи Вихрей на поясе внушала уверенность, кольцо на все еще свербящем мизинце давало ощущение силы, а амулет — безопасности.
Хайф с наслаждением сделал вдох, глубокий, как небо, легкий и надрывный одновременно. Он задержал дыхание и наслаждался этим вдохом, впитывая силу и власть. 'ВЛАСТЬ!' — мозг озарился вспышкой. Этот вдох давал ему власть, первозданную и абсолютную, незапятнанную грязными руками помощников, только сам, только Он. Его Власть, Его Сила! Губы Хайфа тронула легкая усмешка, когда он осознавал свое превосходство на всем, даже природа, даже страшная пустынная буря сейчас стояла перед ним на коленях, умоляя не лишать ее той толики, малой толики Силы, что была в ней. Он лишь улыбался, язвительно и колко, величественно оставляя буре ее мощь, а та тихо уползала, благодарно поскуливая, словно пес перед Хозяином.
Хайф нежился в потоках знойного ветра, впитывая Силу, впитывая мощь и обретая Власть. Каждая клеточка его тела жаждала воздуха, он хотел раствориться в нем, улететь ввысь, навстречу бездонному голубому небу, но что-то держало его… Что? Он с тревогой осмотрелся по сторонам, словно кто-то действительно мог удержать его, а потом Хайф понял, что его держит… Власть! В самом деле, зачем ему она на небесах? Кем там повелевать? Кого приносить в жертву самой себе? Только здесь могло найти себя ВОПЛОЩЕНИЕ… ПЯТОЕ ВОПЛОЩЕНИЕ ТРЕТЬЕЙ СТИХИИ.
***
Форпосты всегда мрачны, Северный не являлся исключением: тяжеловесные стены на пару с башнями-исполинами хмуро давили на всех, кто не был знаком с городом, всепоглощающая серость камня холодила душу, подслеповатые окна корявых домов просто отталкивали.
Мелт с неприязнью осматривал улицы, ловил на себе мимолетные удивленные взгляды, пугливо прятавшиеся, лишь он поворачивал в их сторону голову. Грязь и смрад угнетающе действовали на капитана дальней разведки, он никогда не видел изнанки того средневековья, лишь наивные сказания о великих героях, благородных воинах, величественных замках, каких-то парадных и нереальных битвах… Почему-то о быте нигде не упоминалось, а здесь… Столкнувшись лицом к лицу с городом-крепостью, заглянув в его нутро, капитан понял, в каком мире ему предстоит жить.
Его передернуло, мучительно придавил сердце тяжелый камень безысходности. Он глубоко вздохнул мутный воздух, стало чуть полегче.
— Не стоит, человек… — Мелт почувствовал, как на его плечо легла крепкая рука Стилдата.
Капитан взглянул на него: вечно печальное лицо, грустная полуулыбка с легким налетом, с усталой попыткой ободрения.
— Что не стоит?
— Не надо помнить прошлое, в которое нет возврата, не надо жалеть себя, просто живи настоящим, тогда будет легче.
— Почему же прошлое довлеет и управляет тобой?
Бард вздохнул:
— Не прошлое руководит мной, судьба ведет меня.
— И ты знаешь куда?
— Нити судеб ведомы лишь Творцу…
— Ты веришь в судьбу?
Опять грустная улыбка:
— Как можно верить в лес, в воздух, в дождь?.. Просто это есть, и вера здесь не причем.
Капитан сплюнул в душе, вспоминая, что невозможно ничего доказать законченным идеалистам и не стал продолжать разговор, бесплодный и бесполезный, по его мнению, для них обоих.
Как ни странно, стало легче: камень на сердце потерял в весе и жизнь стала казаться прозрачнее, враждебные стражи свободы — дозорные башни — померкли и затянулись дымкой простого, как день, слова: 'Плевать!' Капитану стало плевать на все: на себя, на жизнь, на смерть, на будущее и на прошлое, на императора и на войну. Захотелось просто проживать каждый день как можно ярче, опаснее и круче, именно круче. Капитан улыбнулся, жестко и как-то зло:
— А не зайти ли нам в какую-нибудь забегаловку?
— А что? Мысль дельная! — встрял Корни, поправляя ножны.
— Что ж, пойдем… — со вздохом какого-то печального задора пробормотал Стилдат.
— И какая здесь самая подходящая?
— Да тут недалеко 'Бойцовский кот' есть, не найти лучше.
— Ну, веди.
— Да вон она, за этим кварталом.
За 'Бойцовским котом' прочно закрепилась слава самой небезопасной забегаловки Северного форпоста, нередко драки и просто дуэли заканчивались безвременной кончиной, а уж сколько крови впитали в себя стреговые доски пола, не знал никто, но скоблить их никто и не думал из-за явной бесполезности этого занятия.
Незнакомцев в 'Бойцовском коте' не любили, и это мягко говоря. Поводом мог послужить любой не совсем дружелюбный взгляд, любое не к месту брошенное слово, а там уж начиналось веселье.
Когда на пороге появилась троица ничего не подозревающих (по мнению всех присутствующих) посетителей, лицо хозяина расплылось в довольной улыбке, больше всего он опасался потерять репутацию самой отчаянной забегаловки, а репутация эта приносила неплохие барыши, потому что чуть не все задиры Стролла стекались сюда и ждали, потягивая эль.
А все жадно впились взглядами в новичков, оценивающими взглядами профессионалов: юнец безбородый, но с близнецовыми ножнами, хотя вряд ли он с парными мечами на уровне обращаться умеет, слишком зелен; какой-то унылый и запыленный… с гитарой… бард, что ли? Хотя меч на поясе есть, ну да он, пожалуй, только с гитарой может что-то сделать; третий с виду опасен, но у него нет даже кинжала…
