Священное Писание Ветхого Завета. Часть 1.

Он проявляет как бы некоторую нерешительность и незнание всех обстоятельств дела. Нас с вами это уже не должно удивлять, поскольку подобная ситуация уже не в первый раз встречается на страницах книги Бытия. И каждый раз она связана с тем, что человеку тем самым дается какая-то новая возможность. В данном случае, благодаря этой «нерешительности» Авраам получает возможность выступить ходатаем к милосердию Божию. Он молит Господа пощадить город, и ради десяти праведников Господь согласен помиловать Содом и Гоморру, но даже и десяти там не находится, хотя города, казалось бы, были большие. Так что каждый из нас должен о своей праведности заботиться, вдруг он окажется тем самым десятым, которого не достанет.

В Содоме и Гоморре и десяти праведников не обрелось. Спасся оттуда только Лот с дочерьми, от которых берут начало Моавитяне и Аммонитяне.

Наследники Авраама

После рождения Исаака, «увидела Сарра, что сын Агари Египтянки, которого она родила Аврааму, насмехается. И сказала Аврааму: выгони эту рабыню и сына ее, ибо не наследует сын рабыни сей с сыном моим Исааком. И показалось это Аврааму весьма неприятным ради сына его. Но Бог сказал Аврааму: не огорчайся ради отрока и рабыни твоей; во всем, что скажет тебе Сарра, слушайся голоса ее, ибо в Исааке наречется тебе семя. И от сына рабыни Я произведу народ, потому что он семя твое» (Быт. 21:9–13). Измаил отсылается, а наследником обетования делается Исаак.

Очень интересен пример толкования Священного Писания, который мы встречаем в беседах святителя Филарета относительно трех последовательных наследников Авраама: Елиезера, Измаила и Исаака. В их лице он видит изображение трех периодов жизни Церкви — патриархальный, подзаконный и новозаветный.

Кроме того, в них можно увидеть три вида устроения человеческой души по отношению к Царству Небесному.

Елиезер изображает собой естественно благоустроенную жизнь, то есть человек начинает трудиться, делая какие-то первые опыты самоотвержения, но пребывает в недоумении и неизвестности относительно своего спасения. И утомившись от этой неизвестности, человек начинает считать свое природное состояние за благодатное. Он опирается на естественные добродетели: человеколюбие, милосердие, чтобы на них основать все право наследия Вечного. Делается сие из простоты, и если человек молится Богу, то ему открывается, что эти добродетели, порождение плоти и крови, Царство Божие не наследуют. Нередко приходится слышать о ком-то: он в Бога не верует, в церковь не ходит, но он хороший, добрый, всем помогает, никого не обижает — разве он не спасется? Так вот, оказывается, что естественная легкость характера, хорошее воспитание, приятность в обращении еще не делают нас сыновьями Благодатного Царства, как Елиезер, которому Аврам сначала собирается оставить весь свой дом, действительно не стал наследником обетования.

Следом Измаил, который стал результатом неплодства Сарры и родился от Агари. Это рождение толкуется следующим образом. Бездетность Сары и Аврама являет собой пример души, которая долго не чувствует спасительных плодов возрождения и уверенности в истине благодатных обетований, и по нетерпеливости стремится усиленными действиями способствовать пришествию скорейшему благодати. Эти усилия, эта деятельность проявляются в каких-то делах внешних, в делах внешнего благочестия или, как в Ветхом Завете, делах законных. И вот это смешение Аврама с Агарью есть смешение животворящего духа веры с убивающей буквой закона, свободы веры, которую изображает Авраам, с рабством закона (ср. Гал. 4:24–25).

Как говорит святитель Филарет: «В делах плоти по закону человек мнит обрести право на рождение, поверив в духовное чадство Божие. Эта деятельность, нравственная по своему источнику, поскольку эти законы происходят от Бога или устанавливаются Церковью, если говорить к нашему времени, но рабская по своему образу, поэтому не обретает своего покоя, своей субботы в Боге». Святитель Филарет говорит, что «в людях, находящихся в сем состоянии, нередко примечать можно измаилово свойство — налагать руки на всех», — такое говорится Агари по поводу Измаила, что «руки его на всех» (Быт. 16:12), он будет постоянно воинствовать на всех, кто его окружает. В историческом плане это обещание исполняется постольку, поскольку Измаила своим предком считают арабы, и их воинственная история на протяжении веков считается исполнением этого пророческого откровения Агари. В духовном смысле, налагать руки на всех — то есть осуждать всех тех, которые идут не одним с ними путем и вооружаться против них сильною, но не всегда благорассудною ревностью» [40]. Если Елиезер представляет собой состояние человека дозаконное, некоторое состояние естественной праведности, Измаил — состояние Ветхозаветное, то есть подчиненность и рабство; то благодатное состояние свободы изображается Исааком, который есть рождение в свободу чад Божиих.

Итак, третий образ — это Исаак, который есть рождение в свободу чад Божиих. Авраам с изумлением, 99-ти летний Авраам с изумлением слышит о рождении от него, омертвелого, сына. Это изумление Авраама напоминает изумление, которое испытал Никодим в беседе со Спасителем, когда Он ему сообщил, что «должно вам родиться свыше» (Ин. 3:7). Здесь идёт речь об одном и том же: благодатное, настоящее духовное возрождение человека, его действительное вхождение в обетование, усыновление Божие происходит совершенно для человека непонятным, сверхъестественным образом. И как говорит святитель Филарет: «Жизнь внутренняя утверждается на развалинах внешних. Бог не отвергает Измаила, то есть внешних дел, но к вечному с собой соединению предопределяет только благодатью, насаждаемою в душе внутреннюю жизнь веры и любви» [41], — все эти промежуточные стадии, которые изображает Елиезер и Измаил еще не есть то, чем наследуется обетование, а оно наследуется именно благодатью Божией.

Когда Бог дает Авраму обетование Исаака, то печатью этого обетования и залогом его рождения дается новое имя Авраам и обрезание, которое изображает собой таинство христианское, поскольку в крещении христианин получает некое новое таинственное имя и новое, духовное рождение.

Великое искушение Авраама

И, наконец, седьмое и восьмое богоявления связаны с принесением в жертву сына Авраама — Исаака. Перед нами встает вопрос, который часто вызывает недоумение даже у самих православных. Вопрос этот ставится таким образом: зачем же Богу нужно было проверять веру Авраама? Разве Бог не знал, что Авраам в него верует, когда уже Авраам поверил Богу, и вера эта вменилась ему в праведность? Иногда формулируют более жестко: разве можно так издеваться над отцом, велеть ему принести в жертву собственного сына, зачем это было нужно? Обычный ответ: в этой жертве мы видим прообраз крестной жертвы Сына Божия, сразу проблему не снимает. Стоит ли ради создания прообраза так жестоко обращаться с Авраамом? Говорят: нет, всё-таки Бог у вас какой-то злой, с людьми зло и нехорошо обращается — нам Бог такой не нравится. А Авраам — просто фанатик.

Бог, конечно, в нашей защите не нуждается, но, тем не менее, хотя бы для своего собственного уразумения здесь, наверное, всё-таки нужно что-то сказать. Давайте подумаем, может быть, Авраам приобрел в результате что-то такое, чего никаким другим образом приобрети невозможно? Что же Авраам мог переживать, чувствовать помимо великой скорби от необходимости принесения этой жертвы? Ключом могут служить слова Господа Иисуса Христа, сказанные иудеям: «Авраам, отец ваш, рад был увидеть день мой; и увидел и возрадовался» (Ин. 8:56), — когда, в какой момент увидел и возрадовался Авраам, когда он умер задолго до Христа? — сказали Ему иудеи: «Тебе нет еще пятидесяти лет, — и Ты видел Авраама?» (Ин. 8:7). Святитель Иоанн Златоуст комментирует это так: «под днем Он разумеет здесь день Христа, который Авраам прообразовал принесением овна и Исаака. <…> Этим показывает, что не по неволе идет на страдания (Господь), потому что хвалит Того, Кто радовался о кресте, так как крест был спасением вселенной» [42]. Итак, святитель Иоанн Златоуст утверждает нам, что Авраам радовался именно о Кресте и о дне Креста.

Мы с вами знаем, что путь в Царствие Небесное лежит через Крест, лежит через Голгофу, причём этот путь и этот закон положен не только людям новозаветным, — не только тем, которые живут после Христа,