морить.
– Вас накормят, – нахмурился Сальвадор. – Но не пытайтесь бежать. Мои люди получили приказ стрелять вам в спину при попытке к бегству.
– Эх ты, обезьяна позолоченная! Только и смелости, что в спину стрелять, – отбрил я, и он принялся угрюмо жевать усы, а Джонни сказал:
– Ради Бога, Стив, заткнись! Неужели хочешь, чтобы нас поставили к стенке?
– Я пойду пригляжу за строительством ринга, – пробурчал Сальвадор и, звеня шпорами, широко зашагал прочь, оставив нас под надзором четырех солдат самого дебильного вида. Вскоре толстая индианка принесла нам большое блюдо с мексиканскими тако[2] и тушеными бобами, и мы набросились на них, поскольку оба не ели с раннего утра. Пища была недурна, но так щедро сдобрена красным перцем, что едва не сожгла нам желудки.
Мы еще расправлялись с едой, когда по брусчатке площади загрохотали подкованные каблуки, и в патио вошел высокий худощавый белый. Наши охранники не пытались его остановить, хоть и вытаращились с подозрением и неприязнью.
– Привет! – ожил Джонни. – Ну и рады же мы вас видеть! Я уж было решил, что в этом вшивом городишке нет ни одного белого. Вы американский консул?
– Консул? – переспросил незнакомец. – В республике Пуэрто-Гренада нет консула. Она еще не признана нациями, и вряд ли это случится, пока в ней хозяйничает жирная свинья Пизарро. Нет, я капитан Старк, владелец парохода, что стоит в заливе. Дернула же меня нелегкая привезти быка этому прохвосту!
– А не опасно ли говорить такие вещи? – нервно спросил Джонни, поглядывая на четырех солдат, которые сейчас ничем не отличались от деревянных индейцев[3].
– Эти вчерашние пеоны по-английски ни бум-бум, – успокоил Старк, усаживаясь за наш стол и обмахиваясь фуражкой. – Я слыхал, вы, ребята, попали в серьезную переделку. Плохо дело. Пизарро вам не простит своего быка.
– Да кто он такой? – рассердился я. – Откуда он, вообще, взялся?
– Просто жирный мошенник, – ответил Старк. – Поднял восстание и отхватил себе клочок земли.
Теперь называет себя диктатором. Что ж, он и впрямь большая шишка в Пуэрто-Гренаде и на примыкающих к ней сорока милях джунглей.
Меня он сцапал, когда я доставил быка. Требует, чтобы я продал ему мой пароход за смехотворную цену. Решил, видите ли, сделать из него канонерку! Когда я отказался, он приковал меня к этой забытой Богом помойке.
– Каким образом? – поинтересовался я.
– Упрятал в кутузку всю мою команду, – проворчал Старк. – Обвинил в нарушении общественного покоя, а закон, между прочим, состряпал тут же. Я не могу поднять якорь, пока он не выпустит ребят, а он не собирается отпустить команду, пока я не уступлю судно этак за четверть стоимости.
Тут мы услышали звяканье шпор и бряканье сабли о мостовую, и в патио вошел дон Рафаэль. Следом появился генерал Сальвадор.
– А, капитан Старк, – с усмешкой молвил дон Рафаэль. – Ну и как вам наш новый бычок?
– Думаю, он способен забодать любого в этой паршивой дыре, если дадите ему шанс, – проворчал Старк.
Дон Рафаэль чуточку нахмурился, затем усмехнулся и сказал:
– В этом я с вами согласен! Мне тоже сдается, что он уложит Диего.
– Позвольте усомниться, – возразил Сальвадор, почесывая нос. – Диего разорвет эту шавку на части.
– Ставлю десять тысяч песо на гринго! – воскликнул дон Рафаэль.
– Идет! – согласился Сальвадор, угостив меня убийственным взглядом.
– Погодите минутку, – вмешался я. – Разве здесь найдутся перчатки?
– У Диего найдутся, – ответил дон Рафаэль. – Он всегда возит с собой лишнюю пару. Итак, Сальвадор, вернемся к празднику. Пускай глашатаи повсюду объявят: мне угодно, чтобы весь народ Пуэрто-Гренады – солдаты и гражданское население – присутствовал на первом в республике состязании боксеров.
Когда они ушли, Старк возбужденно произнес:
– Нет, ребята, вы слыхали? Тут соберутся все солдаты. Тюрьма останется без охраны! На борту у меня есть динамит, в разгар матча я взорву кутузку, вызволю команду и ударюсь в бега!
– Жалко, что мы не сможем драпануть с вами, – посетовал Джонни. – Наверно, эти проклятые сторожа не слезут с наших шей.
– Я сообщу о вас ближайшему американскому консулу, – пообещал Старк, затем пожал нам руки и ушел в весьма приподнятом настроении.
Медленно тянулись часы. Мы слышали, как на плазе сколачивают ринг. Я без устали пил воду, тщась утолить жажду, вызванную густо наперченным обедом. Через пару часов Сальвадор вернулся со взводом солдат и вывел нас со двора. Посреди плазы стоял помост, а вокруг него, похоже, собрался весь город. Зажиточные горожане расселись на стульях вокруг ринга, а кто победнее – стояли и сидели на брусчатке. На заднем плане я заметил капитана Старка, он ответил на мой взгляд многозначительной улыбкой.
Дон Рафаэль расположился в золоченом резном кресле на платформе с балдахином, его окружала щеголяющая кружевами и аксельбантами челядь со своими женами. Диктатор ухмылялся, как мордастый кот.
Я влез на ринг, грубо сколоченный из неструганных досок и даже не прикрытый брезентом, толпа замахала кулаками и огласила небеса криками “Янь-ки!” или чем-то вроде этого. Джонни побледнел и
