руководством. Позже, в разговоре с секретарем У. Буллитла, бывшего посла США в СССР, Николаевский узнает, что Бухарин «сливал» эту информацию Западу еще в 1935-м. Тем самым он пытался сорвать налаживание отношений между Россией и Германией.
В 30-е годы Бухарин делал особый акцент на антифашизме и, в своих статьях и речах, постоянно апеллировал к некоему абстрактному «гуманизму». То есть налицо были признаки прозападного социал- демократизма, который в 80-е годы погубил КПСС. Тогда ее лидеры взяли на вооружение «гуманный, демократический социализм с человеческим лицом».
Ягода был сторонником «любимца партии». О его приверженности к «правому», т. е. бухаринскому, уклону еще в 1929 году открыто заявил второй заместитель председателя ОГПУ — М. А. Трилиссер. Сам Ягода входил в состав Московского комитета ВКП (б), возглавляемого бухаринцем Н. А. Углановым. А на партучете он состоял в Сокольнической районной парторганизации, чьим секретарем был Б. Гибер — [- 86 -] также сторонник Бухарина. Ягода частенько пьянствовал с бухаринцем А. И. Рыковым и Углановым, и это тоже наводит на некоторые мысли.
Понятно, что Ягода не мог не внести свой вклад в дело ухудшения советско-германских отношений. По всей видимости, он специально подпустил «обиженного» Николаева, имеющего контакты с немцами, к «телу» Кирова, отдав соответствующие распоряжения эн-кавэдэшной охране. А чекисты указали на то, что убийца «Мироныча» был связан с немцами и посольством Рейха. Убийство Кирова хотели свалить на разведку Германии и тем самым радикально ухудшить и без того сложные советско-германские отношения. Однако Сталин быстро раскусил замысел Ягоды и приказал прекратить поиски «немецкого следа».
При этом он, как и всегда, сделал хитрый маневр, высказав мнение о том, что Кирова убили зиновьев- цы, т. е левые уклонисты. И данная версия «правым» очень понравилось. Если бы Сталин стал копать под Ягоду, то это вызвало бы их сильное противодействие. А так появилась возможность развернуть кампанию травли «левых» и серьезно укрепить свои политические позиции. После убийства Кирова какая-либо критика «правого уклона» прекратилась, а весь огонь велся только против левых — «недобитых» троцкистов и зиновьевцев. А ведь сам Киров покровительствовал некоторым бывшим зиновьевцам, отказываясь полностью очистить от них партийно-советский аппарат Ленинграда. Показательно и то, что Киров был яростным критиком «правых». На XVII съезде партии он высказался о них крайне зло и уничижительно, фактически выразив свое недоверие. Поэтому его устранение рассматривалось Ягодой как важнейшая задача внутрипартийной борьбы. Ну и одновременно все решили списать на фашистских агентов, убив двух «зайцев» — берлинского и ленинградского. Получилось же несколько иначе. С немцами осложнений не вышло, [- 87 -] но началась кампания против зиновьевцев, на волне которой произошел второй взлет Бухарина — в качестве влиятельного редактора «Известий», которые при нем во всю «честили» и «левых», и фашистов, одновременно восхваляя «гуманизм».
Между тем Сталин вовсе не оставлял своих планов сблизиться с Германией и по линии государственной. Понятно, что на НКИД и НКВД в этом деле у него никакой надежды не было. Он вел секретные переговоры с Германией через торгпреда СССР Д. В. Канделаки. Но это все-таки были контакты «второго уровня». Статус торгпреда явно не соответствовал тем грандиозным политическим задачам, которые поставил Сталин. Зато им удовлетворял уровень аппарата ЦК, где на ниве советско-германского сближения трудился Радек.
Итак, Сталин тайно шел на сближение с Германией, имитируя готовность заключить военно-политический союз с западными демократиями. При этом он всячески вредил революционному движению — там, где это только было можно. [- 88 -]
Глава 7. ВОЖДЬ МИРОВОЙ КОНТРРЕВОЛЮЦИИ
С первых же лет советской власти Сталин выступал как последовательный прагматик, ставящий геополитические интересы страны превыше абстрактных и утопических идей. Еще в 1918 году он заметил:
Ну, Сталин-то отлично знал — насколько «революционна» Германия. Вот что вспоминает У. Черчилль:
А вот Ленин, несмотря на весь свой политический гений, явно переоценил революционность немцев. У нас и до сих пор восхищаются прозорливостью вождя мирового пролетариата. Принято считать, что Ленин совершенно точно спрогнозировал развитие событий в 1918 году. Дескать, он пошел на заключение Брестского мира, зная, что вскоре произойдет революция в Германии. Действительно, эта революция произошла, вот только она ограничилась свержением монархии и осуществлением буржуазно-либеральных преобразований. Но ведь Ленин-то рассчитывал именно на социалистическую революцию, после которой германский пролетариат придет на помощь РСФСР. Однако как раз в Германии социалистическая революция и захлебнулась. Попытка тамошних большевиков («спартаковцев») во главе с К. Либкнех-том взять власть провалилась, а красное восстание было жестоко подавлено. Что любопытно — самими социалистами (социал-демократами), только правыми.
Выяснилось, что Ленин, несмотря на всю свою эрудицию и политическое чутье, так и не смог понять, что происходит в Германии и что представляет собой германский характер. Никакой большевизм в Германии победить не мог, для этого она была слишком «заорганизована». (Немцам предстояло пережить иной искус — нацизмом.)
Вот весьма любопытное описание политического кризиса в Германии во время выступления «спартаковцев» (конец 1918 года):
Сталин, конечно же, мыслил более предметно. Он выступил в качестве могильщика мировой революции, которую пытались инициировать «красные глобалисты». На протяжении всех 30-х годов, будучи уже лидером мирового коммунизма, Сталин сделал все для того, чтобы не допустить победы революции где-нибудь в Европе. Он никак не помог рабочим восстаниям 1934 года в Австрии и Испании. Им была сорвана социалистическая революция 1936 года во Франции (о чем позже). Он же сделал все для того, чтобы Испанская республика отказалась от революционно-социалистических преобразований. Так, 21 декабря 1936 года Сталин, вместе с В. М. Молотовым и К. Е. Ворошиловым, направил телеграмму
