отлеживались рядом, спина к спине!
Кулл кивнул.
— Мне тоже нравился Дондал.
Брул обтер свой меч и в сердцах вогнал его в ножны с громким клацаньем.
— Нужда может толкнуть человека на путь предательства, — сказал он уныло. — Дондал был по уши в долгах, а Ту отличался скупостью. Он Дондалу говорил, что деньги портят молодых людей. Постепенно Дондал, чтобы продолжать вести светскую жизнь, стал занимать деньги у ростовщиков, пока не угодил им в лапы. Так что Ту и есть главный изменник, именно он толкнул мальчишку на путь предательства. Хотел бы я, чтобы мой клинок проткнул его сердце вместо этого.
Сказав так, пикт отвернулся и с мрачным видом зашагал прочь.
Кулл вернулся к Далгару. Юноша был без сознания, а умелые пальцы пиктов бинтовали его раны. Потом пришел черед царя и, пока ему промывали и перевязывали раны, к нему приблизилась Налисса.
— Государь, — она прятала свои изящные маленькие руки, покрытые ссадинами и запекшейся кровью. — Быть может, вы все же смилостивитесь и снизойдете к моим мольбам, если... — ее голос дрогнул — ...если Далгар выживет?
Кулл обхватил худенькие плечи и с болью в голосе отвечал:
— Милая, милая девочка! Проси у меня чего хочешь, кроме того, чего я не могу сделать. Проси половину царства или мою правую руку, — и ты их получишь. Я попрошу Мурома позволить тебе выйти замуж за Далгара... Я стану умолять его, но не могу его заставить.
Рослые всадники ехали к ним через Сады, сверкающие доспехи сразу выделяли их среди скопища полуголых звероватых пиктов. Высокий человек во главе кавалькады поспешил вперед, подняв забрало шлема.
— Отец!
Муром бора-Баллин прижал дочь к груди, бормоча благодарности богам, и тут же повернулся к царю:
— Государь! Вы серьезно ранены!
Кулл покачал головой:
— Ничего серьезного. Но вон там лежит тот, кто принял на себя смертельные удары, предназначавшиеся мне, тот, кто стал моим щитом и моим шлемом. Не будь его — Валузии нужно было бы подыскивать нового царя.
Муром повернулся к распростертому на траве юноше:
— Далгар! Он мертв?
— Скажем, он недалек от этого, — буркнул смуглокожий жилистый пикт, все еще трудящийся над юношей. — Но этот парень сделан из стали и при известном уходе выживет.
— Он явился сюда, чтобы встретиться с твоей дочерью и бежать вместе с ней, — продолжал Кулл, и Налисса виновато опустила голову, — и увидел, как я сражаюсь за свою и жизнь его возлюбленной на верхней площадке этой лестницы. Никто не принуждал его, но он вскарабкался по стене, насмехаясь над смертью и бросился в битву, встав плечом к плечу со мной — весело, словно прибыл на праздник... А ведь он даже не мой подданный.
Муром непроизвольно сжимал и разжимал кулаки. И в глазах его были доброта и тепло, когда он обратился к дочери:
— Налисса, — мягко сказал он, прижимая к себе девушку одетой в сталь рукой, — ты все еще хочешь замуж за этого безрассудного юнца?
Взгляд девушки был достаточно красноречивым ответом.
— Осторожно подымите его, — проговорил Кулл, — и доставьте во дворец. Там он получит наилучший...
— Государь, — перебил его Муром, — если позволите, я бы хотел отвезти юношу в свой замок. Лучшие врачи будут ухаживать за ним, а когда он полностью оправится, — конечно, если будет на то ваше царское соизволение — мы могли бы отметить это событие свадьбой.
Налисса вскрикнула от радости, захлопала в ладоши и, расцеловав отца и Кулла, опрометью бросилась к Далгару.
Муром ласково улыбнулся:
— Ночь крови и ужаса породила радость и счастье.
Варвар, ставший царем, хмыкнул и вскинул на плечо свой иззубренный и испятнанный кровью топор:
— Такова жизнь, граф. Несчастье одного человека для другого оборачивается блаженством...
