красива. А разве мало было в его жизни писаных красавиц? Подавляющее большинство. Все красотки, которые были в досягаемой близости, побывали в его постели. Казанова мог даже поспорить с приятелем, что какая-то очень уж самоуверенная Мисс чего-то там, которая никого к себе не подпускала, максимум через пару дней будет принадлежать ему, и всегда добивался своего.
Почему именно эта женщина так его зацепила, что ради нее он готов изменить многим своим принципам?!
Да, характер у нее очень своенравный, но и прежде, побывав в его постели, таяли такие капризные и взбалмошные красавицы! Сразу становились ручными и забывали про былой гонор.
Можно ли это объяснить только лишь тем, что он по натуре завоеватель? Казанова привык добиваться своего и никогда не отступал, до полной победы.
Но ведь сейчас он уже, казалось бы, завоевал эту женщину. Лариса уже не Снежная королева, а просто любимая женщина.
Если бы можно было взвесить все, что Казанова сделал ради нее, то это, пожалуй, перевесило бы все его суммарные действия по отношению к прежним любовницам.
И, тем не менее, ручной она не стала. Нежная, ласковая, чувственная, но не ручная.
И никогда ему ее не приручить…
А надо ли?..
Ведь Лариса – кошка, которая гуляет сама по себе. Дорожит своей независимостью и никому – даже ему, признанному «укротителю» своенравных красавиц, - не позволит доминировать. Казанова и не собирался ограничивать ее свободу, но ведь он мужчина! Игорь Северин презирал представителей своего пола, ставших «бабой в штанах». Но и «мужиков в юбке» не терпел и не считал представительницами прекрасного пола. Так, непонятно что – еще не мужчина, но уже и не женщина.
Игорь Николаевич Северин, будучи не только завзятым сердцеедом, но и бизнесменом, был знаком со многими деловыми дамами и отдавал должное их профессиональным качествам. Дела с ними вести можно, но и только. В иной ипостаси эти «новые женщины», отвоевавшие себе место в традиционно мужских областях, его совершенно не интересовали. В своей постели он предпочитал видеть Женщину.
Раньше Казанова и не помышлял завести роман с деловой женщиной, но Лариса удивительным образом сочетала в себе качества не только бизнес-леди, но и Женщины.
Он не собирался «укрощать» ее, зная своенравный характер Ларисы. Раньше Казанова самоутверждался за счет женщин – он отдавал себе в этом отчет, - а теперь полюбил. И очень боялся потерять любимую. Он у нее не первый и – как страшно это сознавать! – вполне возможно, не последний. Или, того хуже, - не единственный.
Боится измены тот, кто сам был неверен.
Чем Казанова мог привязать к себе Ларису?
Как и многие мужчины, он переоценивал значение секса. Много секса, много оргазмов, - и тогда женщина не станет смотреть на других мужчин, - так думал Игорь Северин.
Он сознавал, что, по сути, борется со своими страхами. Стоит ему проявить какие-то черты, неприемлемые для Ларисы, она опять станет Снежной королевой, высокомерно вскинет голову и уйдет.
Навсегда.
Лариса не устраивает истерик, сцен, как некоторые из его бывших любовниц. «Я ухожу от тебя!», «Или мы поженимся, или я тебя бросаю» - подобные заявления он слышал не раз. Но это типичный шантаж: любовница демонстрировала намерение, полагая, что он не даст ей уйти. Потом они возвращались и снова пытались закатить сцену. От истеричек Казанова избавлялся решительно и порой жестоко.
Но если от него уйдет Лариса, то уже никогда не вернется. И даже не станет его слушать, когда он попытается навести мосты.
Вот такая женщина, которую он любит. В чем-то похожа на него самого.
Любовный роман - самообман о власти друг над другом.
Чуть повернув голову, Казанова увидел, что Лара лежит с открытыми глазами и смотрит на него.
— Ты не спал?
— Нет, лежал и думал о тебе.
— И что ты обо мне думал?
— Думал, какая ты красивая и как я тебя люблю.
Она нежно улыбнулась ему, но промолчала. А ему так хотелось услышать ответное признание…
— А теперь не мешало бы подкрепиться, - тоном Винни-Пуха заявил Казанова, и отправился на кухню, чтобы Лариса не заметила, что он огорчен.
Уже очень скоро Казанова появился с подносом. Голый Игорь Северин с подносом — это нечто!.. Видел бы его сейчас кто-то из приятелей — умер бы со смеху. Казанова несет поднос с едой в постель женщине — самый короткий анекдот.
— Если бы так выглядели официанты в ресторане — отбоя бы не было от энтузиасток, жаждущих там поужинать.
— И ты бы пошла?
— Если бы одним из официантов был ты, то не просто бы пошла, а побежала, расталкивая других баб локтями.
— Мне трудно себе представить, что ты побежишь, расталкивая других локтями, но, как я понимаю, ты сказала мне комплимент.
— Именно это я и сказала плюс еще кое-что.
— А что? — сразу заинтересовался он.
— Ну я же не просто так бы туда прибежала — поглазеть на такого красавца, как ты, а с определенными намерениями...
Сделав многозначительную паузу, Лара посмотрела на него тем взглядом, от которого у него тут же возникла совершенно естественная физиологическая реакция. Швырнув поднос на столик, Казанова прыгнул на кровать.
Лариса закрыла глаза. Сама ведь завела его, чего уж теперь ломаться...
— По-моему, у меня самая настоящая французская диета, — весело заявила Лара через некоторое время. — Утром секс, днем кекс, вечером секс, а если не помогает, то мучное отменяется.
— Ах да, мы же собирались поесть, — спохватился Казанова и ногой притянул столик к кровати.
— Как же, поешь тут, когда ты бросаешься на меня как дикий зверь, я и охнуть не успеваю, — проворчала она.
— А чего ты меня так заводишь?
— Сам заводишься.
— Все. Будем есть.
Поставив поднос себе на колени, любовник изобразил самый суровый вид:
— Если будешь плохо кушать, то отшлепаю тебя по попке, а потом накормлю насильно.
— Первое наказание годится, второе — нет.
— Тогда ешь.
Удивительно, но Лара проголодалась и съела все, что он ей положил. Игорь даже удивился и потрогал ее лоб.
— Что это с тобой, детка? Ты не заболела? Ешь и не капризничаешь.
— Сама не знаю.
— Хороший признак. Может, в конце концов, удастся тебя подкормить.
— А что, по-твоему, я слишком тощая?
— У тебя обалденная фигура! Я еще не встречал такой миниатюрной женщины с такой потрясающей грудью.
— Ничего себе — миниатюрная! Между прочим, мой рост сто семьдесят сантиметров.
