“Это было всего лишь два месяца назад, а кажется, что в другой жизни”, — снова вздохнула Лара и протянула руку к звонку. Дверь тут же открылась.
— Рада тебя видеть, дорогая, — улыбнулась Алла. — Как говорится, не прошло и года... Лишь вчера весело расстались, и вот опять я имею счастье лицезреть свою любимую подругу, правда, уже в другом настроении... Опечалена, озабочена, но, как всегда, очаровательна. Печаль тебе к лицу — она накладывает еще большее благородство на твои и без того благородные черты.
Нарочито беспечный тон подруги не развеял тоскливо-сумрачного настроения Ларисы.
Сняв манто, она небрежно бросила его на обувной стеллаж и стала неловко стягивать сапожки. Ей даже не пришло в голову, что обувь проще снять, сидя на пуфе, благо тот рядом, а она пыталась снять сапог стоя.
Некоторое время хозяйка дома насмешливо взирала на ее безуспешные попытки, но не выдержала и одним движением усадила на пуфик. Когда Лариса наконец разулась, Алла, чуть дурачась, пристально вгляделась ей в лицо и в своей привычной манере заявила:
— Что-то не узнаю любимую подружку... Лицо женщины не должно отражать ее биографию! Держи хвост пистолетом! Тьфу, черт, выскочило не ко времени...
— Да уж, если бы не этот треклятый пистолет... — снова вздохнула Лара.
Но Алла не желала принимать ее унылого тона:
— Забудь ты про него! Из одного ствола дважды не убивают, по крайней мере, в одной семье. Или ты до кучи замочила еще и родного мужа?
— Алка, кончай чернуху! — рассердилась Лариса.
— О, уже появились иные эмоции, — обрадовалась Всеобщая палочка-выручалочка, она же - жилетка для плакания. — Значит, я оказала тебе непоправимую услугу, и ты пошла на поправку. Куда пойдем трепаться — на кухню или в мою комнату?
— По старой привычке — на кухню.
— Мне тоже там симпатичнее, — согласилась Алла и тут же родила еще один «иронизм» в тему: – Большая кухня дает большую свободу женщине.
Переобувшись в сабо, – заботливая подруга приобрела домашнюю обувь именного того фасона, который предпочитала Лариса, - гостья прошла вслед за хозяйкой.
— Когда я сильно нервничаю, то непрерывно ем, так что лучше заранее устроиться рядом с холодильником, — продолжала дурачиться Алла, насыпая в турку кофе. — Чую, ты меня сейчас так осчастливишь своей новостью, что я вмиг смету полхолодильника.
Лара молча следила за ее передвижениями, думая о том, что на самом деле она богата не в общепринятом смысле, а богата друзьями. И самый верный друг, конечно же, Алка.
Алла Королева по прозвищу Железная бизнес-леди. Не такая уж она и железная… Просто умело скрывает то, что слабаки выставляют напоказ. Терпеть не может словоизлияний, бабства и всего, что она называет «сопли-слюни в розовой глазури». Иронична, порой язвительна, может припечатать хлесткой фразой так, что ее «иронизм» намертво приклеится к непорядочному человеку, а порядочные люди будут обходить его стороной.
А Железная бизнес-леди деловито сновала по кухне, вынимая из холодильника разные вкусности – поесть Алла и в самом деле любила.
Наконец кофе был готов, стол сервирован, и хозяйка села напротив гостьи.
— Алка, я не знаю, что мне делать и как жить дальше.
— Да брось печалиться, дорогая! Ты имеешь обыкновение все усложнять. Фигня все это! Зря Мирон[16] влез, пусть бы следствие шло своим путем.
— А ради кого он вмешался?
— Ради тебя, конечно. Мы же думали, что Костю шлепнула ты. Правда, Мирон одно время на меня грешил, дескать, я паренька с тобой не поделила, вот и замочила его, бедненького, чтобы никому не достался. Пришлось обстоятельно разъяснить, что зря Славка на меня напраслину возводит — я невинна и чиста, аки ангел.
Лариса улыбнулась:
— Ты — ангел?!
— Ага. Сизокрылый, — с энтузиазмом подтвердила обладательница прозвищ «Казанова в юбке» и «Крутая Уокерша».
- Сизокрылые, по-моему, голуби… - неуверенно возразила Лара.
- Ну не чепляйся к словам!- отмахнулась Алла. – Мне очень хотелось, чтобы Славик считал меня ангелом. А чаще «чертом в юбке» называют.
— Интересно, какие же доводы ты привела в свое оправдание?
— Сама понимаешь — железные. Пришлось наступить на горло своим принципам и открыть Мирону страшную тайну — у меня ведь тогда новый любовничек завелся, Алик. Очень милый мальчик, двадцать два годика, как раз мой любимый возраст. Так уж случилось, что живет он в доме напротив твоего офиса. «Мир тесен, все мы встретимся в постели» - говорила несравненная Бриджит Бардо. Вот и меня судьба свела с этим трепетным мальчиком, а с нашего ложа любви, представь! - были видны окна твоего кабинета.
— И ты мне ни слова?!
— Мать, не люблю я распространяться о своих сердечных делах. Да и тебе было не до того. Мы с Аликом познакомились как раз на следующий день после твоего — не вспоминать бы! — похищения. Я тогда к тебе в офис прикатила, но не застала. Алик во дворе возился со своей тачкой. Как увидела его, такого смазливенького, — ты уж прости меня, засранку, — не устояла. Если честно, до сих пор стыдно, что до умопомрачения с ним кувыркалась, пока ты тряслась от страха.
— Что-то я пока не пойму, при чем здесь Алик?
— Как раз при чем, правда, косвенно. Помнишь, говорила тебе, что у меня железное алиби? Ты, наверное, думала, что я на понт беру. Нет, милая. С шести до двенадцати вечера мы с Аликом в койке славно порезвились, способный мальчишечка, приятно вспомнить. — «Казанова в юбке» зажмурилась и сладко потянулась всем телом. — А после бурных телодвижений вышла я на балкон чуток освежиться и перекурить и увидела твою тачку у арки. Я была в полной уверенности, что ты к Косте на свиданку примчалась, потому не стала выбегать навстречу с объятиями.
— А ты уверена, что там был припаркован мой “мерседес”?
— Тогда была уверена, а сейчас даже и не знаю... — призадумалась Алла. — Темно же в вашем переулке, как у негра в ... ну, сама знаешь где, да и далековато было. Так, погоди, сейчас напрягу извилины... То, что “мерс”, — это точно, а вот черный или темно-синий — теперь засомневалась...
— А во сколько это было?
— К Алику я приехала точнехонько в шесть. Потом мы мило провели время, а вот когда я вышла на балкон... Нет, мать, не знаю, на часы не смотрела. На улице уже темно было, фонари горели. Но сейчас рано темнеет, так что могло быть и восемь, и девять, и больше. Я всего минутку на балконе постояла, сигарету выкурила и пошла к своему милому. А в койке время летит незаметно.
— А когда ты от него ушла?
— Часов в двенадцать. Когда выезжала из переулка, “мерса” уже не было. А наутро, узнав, что Костя убит, решила, что это ты его расшлепала. Все сложилось одно к одному: твой “мерс” там стоял, ключи от офиса у тебя есть, Костя остался допоздна, значит, ждал тебя на свиданку и приготовил для тебя джин и твой любимый французский шоколад, код пульта охраны ты знаешь и, будучи бабой аккуратной, все сделала как положено — сдала офис на охрану и заперла все замки, — а вдруг грабители залезут и причинят тебе материальный ущерб?!
Лара, как всегда, не обращала внимания на подковырки подруги.
— Алка, почему же ты следователю не сказала, что у тебя алиби?
— Плохо ты меня знаешь, старушка! Чтобы я подставила единственную и горячо любимую подружку?! — с нарочитым пафосом произнесла Робингудша.
— А что ты говорила на допросах?
— Путала следователя, темнила и намекала, что к Косте была сильно неравнодушна.
— Он меня тоже пытал на эту тему. Придумал мотив — две подруги бальзаковского возраста не
