непредсказуемая женщина, была ему дорога. Кто знает, как там все сложится? Его любимая женщина поедет под пули, а он будет отсиживаться дома?
В одной машине должны были ехать Мирон, Толик, водитель Серега и обе подруги, во второй — пятеро бойцов, вооруженные до зубов. Пока боевики надевали бронежилеты, Толик, оглядев будущую команду, раздраженно сплюнул. Ну что за дела — ехать на “стрелку” с бабами и командиром? Стрелков — пятеро во второй машине, да он сам. Серега, водила, хоть и с автоматом, но не стрелок. И что? Получается — шестеро бойцов против десяти боевиков Саввы.
— Девки, надевайте броники, — злясь, но пытаясь сдерживаться, пробурчал он.
Лариса послушно надела, а Алла, вертя бронежилет в руках, веселилась вовсю:
— Толик, а женского варианта моего размера у вас нет? В стандартный броник мои сиськи не влезают. Надо бы заказать индивидуальный, рассчитанный на пятый размер бюстгальтера, желательно на косточках, чтобы стояло и было сексуально. Я нарисую эскиз и привезу в качестве образца свой лифчик. Хочу выглядеть соблазнительно, а в вашем бронежилете мой бюст расплющится, и будет неэротично.
— Кончай дурить, — хмуро буркнул Толик. — Не шутки же. Ты чё, не врубаесся? Их будет десять бойцов, а наших шесть. Я бы тебя ни в жисть не взял. Не бабское это дело. Да и “стрелка” не простая. На такие крутые “стрелки” только тертые бойцы ездют. Чё там бабе-то делать?
— Посмотреть хочу, мне интересно, — весело отозвалась Алла.
— Нашла интерес... Это те не в преф играть. Начнут палить — чё ты будешь делать?
— Огородами, огородами и к Котовскому! — засмеялась авантюрная бизнес-леди.
— К какому Котовскому? — оторопел Толик. Тупой и еще тупее.
— Да анекдот такой есть, дурачок.
Но чувство юмора у него напрочь отсутствовало.
— Ни к какому Котовскому ты не добегёшь. Как начнут палить, падайте с Ларкой за машину и не высовывайтеся. Кто запаникует — подстрелят вмиг, не посмотрят, что баба. Саввины бойцы беспредельщики.
— Не боись, я не запаникую, — самоуверенно заявила Алла.
— И мужики обсиралися. А ты хоть и крутая, но баба.
— Да не свисти своим ребятам! Пусть твое очко за меня не играет — я не обосрусь. Покруче твоих мужиков! — обозлилась Криминальная леди, и в самом деле бесстрашная, порой до безрассудства.
— Круче она... Лягешь на той полянке, а после командир нас всех там же рядком положит, если тя не сберегём.
— А вы меня сберегите, — смеялась Алла. — Мне моя жизнь дорога как память.
— Те-то, видать, она вовсе не дорога, сама под пули прёшь. Просют же тя по-человечески — не лезь. Может, не поедешь, а? — с надеждой спросил он.
— Хрен тебе! Еще как поеду!
— Во дура баба! — в сердцах сплюнул Толик. — Как набьют брюхо свинцом — не так запоешь.
— Не боись за меня! Зато потом буду гордиться боевыми шрамами.
— Чё там гордиться-то? Пулю и дурак схлопочет. Гордиться надо, если она тя не достала.
— Не бзди, не достанет, — уверенно заявила Алла.
Тот с сомнением покачал головой:
— Командир велел за тобой глядеть, а как за тобой углядишь-то? Чтобы ты тишком сидела да не высовывалась — ни в жисть не поверю. Не тот у тя характер. Ребятам командир велел вас прикрывать. Главное, грит, не Саввиных бойцов перемочить, а вас с Ларкой в целости обратно привезти. Дак тя ж не удержишь, ты ж драться начнешь. Чё мне тогда с тобой делать-то?
— А ты дай мне автомат, — потребовала Алла. — Чтобы я тоже была при деле.
— Дак ты ж стрелять не умеешь? — удивился Толик.
— А ты меня научи.
— Разве ж можно прям щас научиться? Ехать пора, “стрелка” через час. Да и командир такого приказа не давал. Еще перестреляешь своих ребят. Кончай дурить, надевай броник.
— Да он на мне не сходится! — хохотала Алла.
— Сойдется, на всяких рассчитано.
— А на меня не рассчитано! Говорю же, мне надо сделать броник по индивидуальному заказу.
— Ты чё, собираешься еще на “стрелки” ездить? — обалдело уставился на нее Толик.
— А то! — самоуверенно заявила Алла.
— Ну ты, блин, даешь... — У него не нашлось слов, чтобы выразить свое неодобрение, и он использовал фразу, уже ставшую крылатой.
Из дома вышел Мирон, и Алла устремилась к нему:
— Славик, скажи ребятам, чтобы мне дали автомат. Я тоже хочу пострелять, если начнется заварушка.
— Нет, Алла, автомат я тебе не дам. Ты не умеешь с ним обращаться, да тебе и не надо этого уметь. Зная твой характер, могу предположить, что ты из-за своей любви к острым ощущениям первой откроешь стрельбу по боевикам Саввы. Нет, и больше эта тема не обсуждается.
Мирон резко повернулся и пошел к машине, — видимо, боялся, что любовница опять начнет капризничать и грозиться. Ее коронная фраза: “Я тебя пошлю, куда всех прежних посылала, и ты умчишься, высоко подбрасывая зад”, — действовала на Славу безотказно.
Все расселись по машинам. Сидящий на переднем сиденье Мирон обернулся к дамам:
— Очень прошу — ведите себя спокойно, что бы ни произошло. Алла, к тебе личная просьба — никаких реплик, ни единого слова и тем более — резких движений. Поверьте, любая неосторожность может привести к непредсказуемым последствиям. Они полные кретины, вы с такими еще дела не имели. На полу лежат запасные бронежилеты. Если начнут стрелять — накройте ими голову, грудь, живот и ложитесь между сиденьями, если не успеете выскочить, а успеете — прячьтесь за машиной. Ребята будут вас прикрывать и отвлекать огонь на себя. Внимательно слушайте меня. Если я крикну: “Бегите!” — убегайте в лес, до него там метров пятьдесят. Не мешкайте, они могут бросить гранату, и машина взорвется. Самое главное — не впадайте в панику. Бойцам дан приказ вас оберегать. Пусть жизнь положат, но с вами ничего не должно случиться. Все, больше никаких обсуждений и хиханек-хаханек.
Дальше ехали молча. Несколько раз пиликала рация, Мирон отдавал короткие распоряжения, по которым Лара поняла, что для подстраховки он расставил бойцов в укромных местах.
К месту встречи четыре автомобиля подъехали точно в назначенное время и попарно встали на некотором расстоянии друг от друга. С каждой стороны вышло по одному человеку. Мирон напряженно следил за происходящим. Бойцы держали свои автоматы наготове и тоже внимательно смотрели на парламентеров. И вдруг Лара увидела в окне одной из машин противной стороны парня из “Зари”. Тот тоже увидел ее и вытаращил глаза, потом обернулся к напарникам и что-то сказал. К стеклу придвинулась еще одна физиономия. Лара застыла, боясь пошевелиться, — мало ли как они отреагируют на ее присутствие.
Между тем парламентеры сошлись на середине поляны, о чем-то поговорили, потом представитель группировки Саввы вернулся к своей машине и появился уже с “дипломатом”, передал его бойцу Мирона, а тот понес “дипломат” командиру. Второй парламентер отошел к своей “вольво”. Все по-прежнему настороженно следили за каждым движением противника. Мирон перекинул “дипломат” на заднее сиденье, и Толик стал быстро пересчитывать деньги. Говорить он не мастер, зато купюры считал получше профессионального кассира — видно, сказался опыт сборщика дани.
— Порядок, командир, — оповестил Толик, захлопнув “дипломат”.
Мирон кивнул. Его парламентер снова вышел, навстречу ему — Саввин боевик, они перекинулись парой слов и пошли к своим машинам.
И тут случилось неожиданное. Открылась дверца, и вылез парень из “Зари”. Выражение его лица не предвещало ничего хорошего. Все замерли. Парламентеры еще не дошли до своих автомобилей и остановились, полуобернувшись. Парень нетвердой походкой подошел к машине, где сидела Лара, чуть покачиваясь, наклонился к окну и прошипел:
— Мы еще встретимся, сука! Из-под земли достану.
Мирон прищурился и сжал челюсти так, что скулы побелели. Такого бешенства во взгляде своего
