— Ты что, меня боишься?
— Сдурела, что ли? Ты что, можешь всех близких людей отстреливать по очереди?
— Откуда я знаю? Может, и могу. Я теперь вообще ничего не понимаю.
— Старуха, я тебя не боюсь! — с мнимым пафосом провозгласила Алла. — Надеюсь быть последней в твоем списке на отстрел.
— Я столько лет прожила здоровой, а на тридцать шестом году свихнулась?
— Ну, когда-то же должен человек свихнуться, если ему на роду так написано. Не все же психи с самого детства. Ты разве никогда не слышала такого: человек вроде был здоров, а потом на четвертом или пятом десятке угодил в психушку?
— То есть ты допускаешь такую возможность?
— Гипотетически — да. А применительно к тебе — пока не знаю. Я же не специалист по психическим болезням.
— Не укладывается это у меня в голове. Если я виновата, следовательно, проснувшись, должна была взять стремянку, залезть на антресоли, достать пистолет и поехать убивать Костю.
— Ну, я же не знаю, как это бывает у психов. Могло быть и так.
— А куда я потом дела стремянку?
— А куда ты ее дела?
— Алка, не шути так. Мне страшно до дрожи. Я же ничего не помню.
— Ну, если ты все делала на автомате, то могла поставить стремянку на место. Ты же у нас баба аккуратная: где взяла, туда и поставила.
— То есть такой сценарий возможен?
— В жизни все возможно, — философски заметила Алла.
— Мать, а где твой пистолет? — неожиданно спросила Лариса.
— Дома валяется, — беспечно ответила та.
Лара внимательно посмотрела на нее. Верная боевая подруга улыбнулась:
— Что, прикидываешь, не могла ли я взять свой тэтэшник и пристрелить Костю?
Лариса молчала, не зная, что ответить. А ведь Алка могла... Зачем же она сейчас прикидывается дурочкой, строит версии, намекает на психическое заболевание?..
Та будто прочла ее мысли:
— Брось, старушка. Это не я, честно. Мой пистолет лежит спокойненько дома.
— Были еще непонятные события, которые я даже не знаю, как расценивать. То ли они и в самом деле были, то ли мне все это почудилось.
Она рассказала подруге историю с появлением и исчезновением пистолета, про шаги, запах перегара в ее комнате и усыпление пса.
— Вот дурында! — рассердилась Алла. — Что ж ты сразу все мне не рассказала! Это же наверняка штучки Саввы.
— Значит, не я убила Костю?
— Да кто ж тебя знает? Может быть, его шлепнула ты, а Савва, прознав про это, решил все усугубить и помочь следствию, подбросив тебе какой-то тэтэшник и обеспечив его твоими отпечатками, а теперь подкинул его ментам. Они бы не вышли просто так на Саню.
— Значит, все это не галлюцинация?
— Откуда я знаю? Пусть психиатр ответит на этот вопрос.
— Ну ладно, — вздохнула Лариса. — Надо ехать домой. Не говори пока ничего Мирону. Если он услышит, что здесь замешан Савва, — тут же встанет на дыбы. Ведь вполне возможно, тот вовсе ни при чем, а начнется война.
— Не скажу, — заверила верная боевая подруга.
Проводив подругу до машины, Алла положила ей руку на плечо и заглянула в глаза:
— Ларка, надеюсь, на этот раз ты все сказала? Или у тебя есть еще какие-то тайны?
— Разве я тебе врала?
— Не врала, но темнила.
— А что рассказывать, если я сама ничего не знаю и ничего не понимаю?
— Вот так бы и сказала. Если бы ты сразу призналась, что в башке у тебя полный туман, я бы давно отвела тебя к психиатру. Ты уже решила сходить или все еще менжуешься?
— Я боюсь, Алка.
— Да хрен ли бояться-то?
— Мне страшно услышать, что я ненормальная.
— А жить с этим не страшно?
— И жить страшно.
— Собери волю в кулак и иди. Вылечат тебя, не боись. Психов-то полно, однако на улицах никто с топором на людей не кидается. Значит, и психиатры кое-что умеют. Если у тебя крыша поехала, мы со Славкой все по-тихому организуем. Положим тебя в санаторий под чужим именем и будем к тебе привозить всех светил психиатрии. Никто ничего не узнает, если ты боишься огласки. Давай-ка, старушка, зрей побыстрее, а то еще кого-нибудь шлепнешь.
— Спасибо, подруга, ты всегда найдешь слова утешения.
— Не обижайся, — неожиданно ласково сказала Алла. — Я просто хочу тебя простимулировать.
Дома уже все спали. Лариса переоделась, погуляла с Доном и легла, но не могла уснуть.
Тяжело жить, сознавая, что не отвечаешь за свои поступки. Жила она, жила, все шло более или менее благополучно, и вдруг совершила нелепый с точки зрения здравого смысла поступок... Человеческая психика порой непредсказуема. Раз — и произошел сбой, и вся жизнь летит вверх тормашками.
Заснула Лара только под утро, опять приняв снотворное.
Весь следующий день Лариса была вялой, все валилось у нее из рук. Она решила вернуться домой пораньше, раз работать не получается.
Миша с Алешкой уже были дома. Сын так обрадовался ее приходу, что у Лары защемило сердце. Что теперь с ним будет?..
Войдя в комнату мужа, она спросила:
— Миша, почему ты сказал следователю, что не знаешь, уезжала ли я в тот вечер?
— Потому что я действительно этого не знаю.
— Но ведь ты мог сказать, что я была дома...
Муж посмотрел на нее долгим взглядом, но промолчал.
— Понимаешь, Миш, у меня очень сложная ситуация. Если понадобится, ты подтвердишь, что я с половины седьмого никуда не уезжала?
— Если понадобится, алиби у тебя будет.
Лара еще некоторое время постояла в растерянности, потом вышла, тихо прикрыв за собой дверь.
Алешка выбежал из своей комнаты:
— Мам, мы с папой сегодня идем в цирк на Вернадского. Там новая программа, а перед цирком есть аттракционы. Пойдешь с нами?
— Нет, сыночек, я очень устала и плохо себя чувствую. Всю ночь не спала. Лучше я останусь дома, полежу и отдохну, ладно?
Затренькал ее мобильник. Чуть поколебавшись, она взяла трубку.
— Лариса, — услышала она голос Мирона. — Ты не могла бы сейчас ко мне приехать?
— Слав, я себя чувствую так, будто по мне асфальтовый каток проехал. Давай в другой раз.
— Тогда я сам к тебе сейчас приеду. Мне нужно с тобой поговорить.
— Хорошо, приезжай, — согласилась Лара.
Миша с Алешкой ушли, а она принялась бездумно слоняться по квартире. Чтобы поднять настроение, поиграла с Доном в мячик, чему тот был невероятно рад и от избытка чувств уронил столик с ее любимой вазой. В дверь позвонили, Лариса пошла открывать.
