посмотрела на Вильфреда лукаво и попросила:
— Помоги отнести его к остальным. Он такой тяжелый, боюсь мне с ним не справиться…
Вильфред довольно легко поднял обмякшее тело, пошел вслед за красавицей, которая казалось не шла, а скользила по воздуху, то и дело оглядываясь, словно боясь, что он отстанет от нее по дороге.
Они шли какими-то коридорами, спускались куда-то, где было сыро и холодно, но Вильфред не чувствовал ни сырости, ни холода. И тяжести довольно грузного тела он тоже не чувствовал.
А еще он видел в темноте. В кромешной тьме, куда не попадало ни единого лучика света, он видел каждый камешек, каждую трещинку на камешке, мокриц, пауков и мышей лучше, чем он смог бы разглядеть их при ярком солнечном свете.
Вильфред вполне осознавал, что все это странно, но над природой этой странности размышлять не хотел. Скучно это было и ненужно… Теперь уже совсем ненужно.
В тот первый раз мертвецов в подвале было еще совсем немного, всего пять или шесть… Но с каждой ночью их становилось все больше, и они уже, признаться, начинали попахивать, несмотря на то, что в подвале было довольно прохладно.
Однажды, спустившись в подвал с очередным телом на руках, Вильфред почувствовал, что он и Рита на сей раз здесь не одни.
Он вскинул голову, посмотрел безошибочно туда, где тьма была особенно густой, поймал, устремленный на него таинственно мерцающий рубиновым взгляд.
— Я привела его, Хозяин, — сказала Рита, — Я сама его нашла… Это ведь он, в самом деле он?
— Может быть… — согласился Хозяин, выступая из темноты, приближаясь к Вильфреду, заглядывая ему в глаза, — А может быть и нет…
— Я — кто? — спросил Вильфред, с удивлением внимая странным словам о неком внезапно открывшимся для него предназначении.
— Жертва. — сказал Хозяин, — Рожденный человеком и воспитанный вампирами для служения себе.
— Я узнал, кто такие вампиры и поверил в них, только когда оказался здесь.
— Знаю. Но ведь в жизни порой случаются очень странные вещи. Правда, Вилли?
— Правда, — согласился Вильфред, — И эта правда состоит в том, что я не чувствую себя жертвой… Больше не чувствую. Совсем.
— Если останешься с нами, будешь живым человеком и вместе с тем, одним из нас. Ты будешь самым сильным из живущих.
— И вашей жертвой?
— Слугой. Наше время в этом замке кончается, пора переселяться в другое место, ты должен будешь помочь нам в этом.
— Я вправе отказаться. У меня ведь есть пока еще… свобода воли?
— Да есть… Но подумай прежде чем отказываться, потому что в таком случае ты умрешь. У тебя есть теперь связь со мной, есть возможность в любой момент знать, где я нахожусь. Я не позволю тебе жить с этим знанием.
Вильфред не мучился сомнениями и раздумывать ему было не над чем.
— Я прошу у вас несколько дней, — проговорил он, — Обещаю не пытаться уйти из замка живым.
— Вильфред! — воскликнула Рита, — Ты не понимаешь. У тебя есть возможность…
— Молчи! — приказал ей Хозяин, — Чтобы покинуть свой путь и пойти другим, должны быть существенные причины. Очень существенные… А добро, как и зло, не отпускает своих пленников. Понятие свободы иллюзорно — что толку говорить о ней, если знаешь, что никогда не сможешь пойти вопреки своей сути?
Вильфред тогда не особенно понял его слова, да и не задумывался над ними, если честно. А было в них, наверное, некое рациональное зерно.
То, что именно они с Плагенсом обнаружат спрятавшихся в развалинах мальчишек, не оставляло у Вильфреда никаких сомнений, у него то ли дар предвидения открылся, то ли он просто чувствовал, где надо искать — шел самой правильной и короткой дорогой, ориентируясь то ли по далекому перестуку двух маленьких сердец, то ли по спокойному сонному дыханию, а может быть по теплу или запаху.
Вильфред не задумывался над тем, что его ведет. Что-то вело… и какое имело значение, что именно.
Плагенс шел вслед за ним с фонариком, спотыкался на каждом шагу и поминутно матерился.
Грузная, неповоротливая туша…
— Черт, Бекер, я не успеваю за тобой! Куда ты несешься?! Надо по сторонам смотреть, а не мчаться как угорелый!
— Ты хочешь найти мальчишек первым? — спрашивал Вильфред, — Надо поторопиться, чтобы успеть, а то ведь кто-нибудь нас опередит… Это будет скверно, правда Герберт?
— Да пошел ты в задницу, — ворчал Плагенс, — Рехнулся ты что ли?
Он не стал бы задавать подобных вопросов, если бы видел лицо своего напарника, он многое бы понял тогда сам…
Вампир был прав, Вильфред действительно чувствовал себя сейчас самым могущественным из живых, если и не всей земле, то уж в этом замке точно.
Он не стал физически сильнее, он не обрел сверхъестественных возможностей — разве что только способность видеть в темноте — переполнявшая его Сила была другой, и Вильфред думал, что она не пришла извне, а всегда жила в нем, с самого рождения, только почему-то не желала просыпаться. Должно быть времени своего ждала…
Вильфред внезапно замедлил шаг и огляделся.
Сопение стало вдруг таким отчетливым, как будто мальчишки спали в шаге от него… Вот кто-то из них пошевелился, перевернулся на другой бок — на мгновение сбилось ровное дыхание и восстановилось снова.
Должно быть, они считали свое убежище надежным, а может быть просто не верили, что солдаты рискнут обыскивать развалины, или просто очень устали и слишком сильно хотели спать…
Их было видно даже без особых способностей Вильфреда — невооруженным взглядом.
Куча камней, закрывающая узкий дверной проем смотрелась очень уж искусственно для образовавшейся в результате обвала, слишком ровно лежали камни, слишком целыми казались потолок и окружающие стены, а оставленный между камнями проход так и просил, чтобы в него заглянули.
Яркий луч мощного фонаря метнулся от стены к стене и Герберт Плагенс радостно взвыл.
Луч фонаря выхватил из темноты узкий проход между камнями, метнулся в глубину и осветил две маленьких фигурки, свернувшихся на тонком армейском матрасе, под сереньким одеялом.
Мальчишки встрепенулись от ударившего в лицо яркого света, повскакивали, ничего не понимая спросонья, ослепли и заметались в панике, ударяясь о стены, и друг о друга. Послышался грохот повалившихся банок, испуганный сдавленный крик, а потом все затихло.
Они проснулись окончательно, они поняли, что происходит.
Бледные и перекошенными от ужаса ртами, они смотрели на свет, не видели за ним ничего, но знали, все знали…
— А ну вылезайте, гаденыши, — скомандовал Плагенс, — Быстро, а то хуже будет!
Мальчишки не шевелились, они превратились в каменные изваяния.
— Ну! — зарычал Плагенс и передернул затвор, — Перестреляю, мать вашу!
Мальчишки дернулись, стукнулись головами, и медленно полезли из укрытия.
Плагенс схватил за шиворот одного, и как котенка сунул в руки Вильфреду, потом вытащил другого.
— Ха! И правда нашли! — шумно радовался он, — Ну ты молодец, Бекер! Черт! Как ты угадал-то?! Если бы не ты, их бы, наверняка, до вечера искали!
— Может быть… — задумчиво проговорил Вильфред, — А может быть и нет.
Он смотрел на Плагенса, а видел своего отца, смотрел на повисшего в его руках мальчишку, а видел себя. У отца был точно такой же взгляд, как сейчас у Плагенса, а у мальчишки… Неужели у Вилли когда-то
