острой, — даже тогда Гели чувствовала себя счастливой, потому что она была с ним… И еще — потому что у нее наступило какое-то временное помешательство. Иначе объяснить это было нельзя. Она сдавленно пискнула в первый момент, придавленная тяжестью его тела, но потом — вела себя совершенно бесстыдно, смеялась и прижималась к нему, и целовала его, и плакала от счастья! А он припечатал ее к шершавым плитам пола, он распял ее на холодном камне, и губы его скользили по ее шее, целуя и засасывая, а потом она ощутила остроту его зубов, и боль от укуса, и почувствовала, что Курт прокусил ее кожу, и кровь, горячая кровь потекла по плечу, а он лижет ее кровь, лакает, как кошка… Гели вскрикнула от восторга и ужаса.
А ответом на ее крик стал низкий, звериный вопль:
— Ку-у-урт! Не-е-ет! Нет!
Курта словно что-то рвануло вверх — и в сторону, словно чьи-то могучие руки сорвали его с Гели, приподняв над полом, а потом он покатился по полу, сцепившись с кем-то темным и сильным… И остановился, прижав к полу яростно извивающуюся женщину — Магду! Она рычала и скалилась, глаза ее горели рубиновым пламенем на бледном лице, она была похожа на чудовищного призрака, на демона из преисподней!
Гели застыла в ужасе, приподнявшись на локте, забыв про распахнутую блузку и задранную юбку.
— Как ты мог?! Как ты мог?! Взять ее тело, отдать ей свой жар… Когда у тебя есть я! Ведь я люблю тебя! — завывала Магда. — Я буду любить тебя вечно! Я ради тебя… Все! Я умерла за тебя! А ты… Эту ничтожную, жалкую, уродливую… Ты ведь мог пить ее кровь, просто пить ее кровь — для того она и привезена сюда, чтобы носферату пили ее кровь! Но ты не должен был касаться ее тела…
Магда отчаянно зарыдала.
И Гели почувствовала, как на голове у нее начинают пошевеливаться волосы: слезы, стекавшие из глаз Магды, были кровавыми!
Курт смотрел на Магду холодно и спокойно. Дождался, когда она замолчит. И лишь тогда заговорил:
— Ты не вправе указывать мне, что я должен, а что — нет. Только Хозяин диктует законы. Только его власть я терплю. Нашего общего Хозяина — и моей тайной Хозяйки. А ты… Ты ничтожна вдвойне: ты моя собственность — и его!
— Ты тоже! У тебя двое Хозяев!
— Но я — один из твоих Хозяев. Я помог тебе родиться во мраке… Я подкармливаю тебя своей кровью. Если бы я не давал тебе свою кровь — знаешь, какие муки тебе пришлось бы перенести? Я для тебя — все. Ты для меня ничто.
— Я люблю тебя!
— Она тоже меня любит. Только она, в отличие от тебя, чиста и невинна. Мне хотелось познать любовь чистого существа прежде, чем я погружусь во мрак навсегда…
— Но теперь она уже не чиста! — хрипло рассмеялась Магда.
— Она чиста. Я лишил ее непорочности — но лишить ее чистоты я бы не мог… Даже если бы захотел — не смог бы. Она — как те дети. Она чиста, Магда. Разве ты не чувствуешь этого? Ее кровь… Как драгоценное вино.
— Ты поделишься со мной ее кровью? Поделишься?!
— Нет. Она вся моя, — с какой-то странной страстью ответил Курт. — Я запрещаю тебе даже думать об этом.
— Я все равно попробую ее крови! Ведь твои вены ею полны! — взвизгнула Магда и впилась в шею Курта, присосалась, жадно чмокая…
Курт оторвал ее и ударил так, что голова ее резко мотнулась в сторону.
— Глупая тварь! Я не успел даже распробовать ее, когда ты явилась, вопя, как очумелая кошка! — прорычал Курт и…
И впился зубами в шею Магды!
Некоторое время он сосал, покачиваясь и постанывая от удовольствия. Гели наблюдала, как Магда становится все бледнее, как блаженная улыбка разливается по ее лицу, как трепещет ее тело — словно в восторге страсти… Или в предсмертных конвульсиях?
Наконец, Курт оторвался от шеи Магды, лизнул ее языком и резко встал.
— Нет, Курт! Подожди! Любимый! Умоляю! — чуть слышно прошептала Магда.
— Я хочу закончить с ней, — Курт кивнул в сторону Гели.
— Да, да… Но позже… А сейчас… Умоляю тебя! Люби меня! Возьми меня, как женщину! Хотя бы один раз! Последний раз! Клянусь тебе, Курт, это будет последний раз! Но еще хотя бы раз… Умоляю…
Извиваясь, Магда принялась сминать кверху подол своего узкого пунцового платья, обнажились стройные белые ноги, полные бедра, словно светившиеся в темноте…
Вот этого Гели уже выдержать не смогла! Она вскочила на ноги, развернулась и побежала. Побежала прямо по коридору, уходящему куда-то во тьму. Стук собственных ног, гулко раздававшийся в подземелье, подгонял ее, и она бежала все быстрее, быстрее, пока грохот сердца и свист дыхания не заглушили этого стука и ей не перестало казаться, будто ее преследуют. Она бежала в кромешной тьме, пока не налетела на стену… Гели рухнула на пол, минутку полежала, оглушенная. Но это был не тупик, а поворот, она быстро разобралась, двигаясь ползком и на ощупь. Когда сердце чуть-чуть успокоилось, она стала прислушиваться. Тишина вокруг была наполнена шорохами, шелестом, где-то капала вода, откуда-то доносилось эхо голосов… Гели поднялась на ноги и прислушалась, пытаясь выбрать направление.
И вдруг — совсем рядом раздался громкий звук, словно бы хруст песка, придавленного тяжелым сапогом!
Вскрикнув, Гели снова понеслась по коридору. Она бежала, бежала, бежала… Пока не зацепилась за что-то ногой. Кажется, по инерции бега она пролетела довольно далеко вперед — и с силой врезалась в пол. Боль оглушила ее, перед глазами вспыхнули оранжевые всполохи… И пропали.
Сколько времени лежала она без чувств — Гели не знала.
Наконец, она начала осознавать себя.
Твердый холод и сырость камней, на которых лежала. Жжение в разбитых коленках и ладонях. Тупую боль в ушибленной голове. Головокружение… И невыносимое страдание души!
Она была в темноте.
Одна.
А Курт превратился в чудовище.
И он совсем не любил ее.
Он просто хотел выпить ее кровь…
Гели разрыдалась — привычно, в голос! — и замолчала, испугавшись покатившегося по подземелью эха. Но слезы рвались изнутри, сдержать их она была не в силах, и тогда принялась плакать — тихо, совсем тихо, давясь слезами, поскуливая, как щеночек.
Она получила все, о чем мечтала. Поцелуи Курта — и даже больше, чем поцелуи! Приключения в старинном замке — даже больше, чем просто приключения, мало кто из героев любимых ею книг переживал такое! Раскрытие тайны, ужасной тайны, о которой она бы и помыслить не могла, даже в самых фантастических мечтах… Она получила все, о чем мечтала. Все — и даже больше. Но как же ей теперь плохо от этого!
Гели плакала, а тьма перед ее залитыми слезами глазами вдруг расцвела многоцветьем радуги… И Гели не сразу поняла, что сгусток слабого света, словно бы парящий во тьме коридора, является вовсе не обманом зрения, а самой что ни на есть реальностью!
Гели поднялась на колени, напряженно вглядываясь во тьму. Она не знала, радоваться ли ей спасению или бежать отсюда прочь… Быть может, это светится фонарик? Быть может, кто-то хватился ее и выслал солдат на поиски? Но для фонарика этот свет был слишком бледным!
Свет — или, правильнее сказать, бледное свечение — все приближался, и Гели в конце концов разглядела, что источником его является лицо! Хорошенькое женское личико в обрамлении темных волос, тонкая шейка, точеные плечики и полуобнаженная грудь, и обнаженные изящные руки — все светилось в темноте бледной фосфорной белизной. И на белом лице ярко полыхали темные, с каким-то странным
